Любовь хранит нас

— Ты любишь круассаны? Будешь выпечку с кофе? — хватаю ее за плечи и удерживаю, не прижимаясь, на вытянутых на всю длину руках. — С шоколадом? Или с клубникой, с вишней, может быть, с абрикосом? С чем любишь? Оля!

— Я не хочу.

— Кофе, круассаны, а потом, — заглядываю ей в глаза, пытаюсь никак не пробивающуюся между нами связь держать, — идем гулять, а? По городу шататься, или в парк, на речку, а хочешь — в зоопарк, в театр или кино. Ты…

— Я просто хочу домой. Вы задерживаете меня и потом, у меня есть в запасе воскресенье, чтобы свыкнуться с тяжелой мыслью о том, что придется с Вами срок мотать. Я должна подготовиться, дабы безболезненно с выпавшей участью смириться.

— ТЫ! Говори мне, «Ты». Прием? — несильно встряхиваю, словно пробуждаю. — Садись! Поговорим! А потом я провожу, отвезу тебя… Сейчас — нет! Не уйдешь — никуда не отпущу.

— Смирняга стопроцентно прав! Я с ним абсолютно согласен.

Да чтоб вас всех, ребята! Макс! Макс! Макс! Тебе какого лешего тут надо?

— Максим Морозов, — спокойно представляется и ставит на стол поднос с круассанами и кофе. — А Вы? Как Ваше имя?

Она тяжело вздыхает, смотрит на элегантно оформленную и ароматную съедобную бурду, переводит на меня свой немного влажный взгляд и Зверю говорит:

— Ольга.

— Очень приятно. А можно просто Олей? — Макс мягко улыбается и, по-моему, подмигивает строптивой одалиске.

— Как Вам угодно, — равнодушно отвечает.

— Присядем? — он ей предлагает, а на меня напирает своим телом и заставляет первым приземлиться на стул. — Ребя-я-я-та! У меня тут культурное спокойное заведение, хоть вывеска говорит о несколько ином формате. Не будем сотрясать воздух из-за пустяка. Гриша осознал свою грубейшую ошибку, а Алексей, увы, на кухне долго задержал свой зад и не успел к его сольному выступлению, поэтому… Ну, так получилось! Присаживайтесь, пожалуйста.

Она садится, словно падает. Не раздевается и сумку с плеча не снимает — Климова, что называется, на низком старте, сидит, зябко укутавшись в свое пальто.

— Есть шоколад, вишня и клубника. Не знаю Ваш вкус, поэтому решился на экспромт. М?

— Спасибо. Я буду с шоколадом.

Морозов поджимает губы и осторожно мне головой кивает:

«Что я тебе говорил! Я в этих крошках толк знаю. Все женщины, Алешка, с одной загадочной планеты — Шокотурн и Шокнера, как возможный вариант».

— Так! Леха, я пошел, — склоняется ко мне и шепчет. — Не ругайся и не напирай. Велихов там в шоке, эксклюзивный коньяк достал, скотина, хлещет прям с горла. Переживает, тварь! Вы потом сочтетесь, а я об этом позабочусь. Но после! После, брат!

Я прыскаю со смеха, а Ольга отрывается от сдобного изобилия и внимательно, прислушиваясь, за нами наблюдает.

— Оля, было очень приятно с Вами познакомиться. Bon appetit. Пока. Смирнов! — стреляет пальцем мне в лицо. — Не балуйся, мерзавец. И помни, друг любезный, что здесь все…

За мой счет! Знаю, Зверина, все знаю, ты не даешь об этом забыть ни на минуту.

Божественно и очень завораживающе! Как аккуратно и с наслаждением она ест — отщипывает тонкими пальцами сдобу, осторожно, ни к чему не прикасаясь, закладывает в рот, смакует, прикрывая веки, неспешно пережевывает и, отведя в сторону взгляд, все это сладенькое лакомство черным кофе запивает. А мне вот ни одна крошка этой ароматной булки в глотку не лезет — я от просмотра кулинарного фильма, демонстрируемого напротив, упоительно торчу.

— Где ты работаешь? — наконец-то, после продолжительного молчания, решаюсь на вопрос.

— В библиотеке, — быстро отвечает.

Усмехаюсь, упираюсь локтями в стол и раскрытыми ладонями поддерживаю слегка заросший подбородок:

— У нас остались в городе какие-то библиотеки? Смешно. В наш век сверхновых технологий люди все еще читают бумажные фолианты? Слюнявят пальчик?

— Тяжело представить, Алексей? — очень медленно и тихо говорит. — Не укладывается в Вашу искривленную технологическими пакостями парадигму?

Ну, что сказать, завернула от всей души! Ни хрена не понял.

— Я даже слов таких не знаю, одалиска. Что ты, что ты, мне стыдно от моего несовершенства и тотальной безграмотности!

Сразу же ловлю уничтожающий взгляд, но понимаю, что никогда за это ласковую и безобидную «одалиску» извиняться не буду. Не дождется, эта злая, не смеющаяся, совсем «не сексуальная рабыня»!

— Заметно, — язвит зараза. — У Вас слабенький словарный запас. Зато матерные слова на месте, словно запятые! Есть даже парочка междометий. Что для людей Вашего уровня, похвально! Ими Вы оперируете, когда заканчивается основной словарный литературно-матерный ряд. Что-то вроде: «Ох», «Ах» или «Охренеть как получилось!».

Первые два из приведенных Несмеяной обычно в моем присутствии выдают разгоряченные любовной гонкой стонущие от оргазма дамы. Могу показать, если Оля пожелает дописать в наш неподписанный пока еще контракт свободный пункт о возможных телесных наслаждениях! «Смирнов», стоять, не дергаться и не давать самому себе пустых обещаний! Тпру, тпру, куда тебя несет, коняка?

— Ну, не всем же вензеля крутить, — пытаюсь поддержать нашу интеллектуальную беседу.

Мы, как обычно, по-простому — мат-перемат, да потому что по-другому мальчики из кузни человеческую речь не различают. Зато у тебя словесно-буквенный ассортимент с лихвой, царевна Несмеяна. Бесит и заводит, веселит немного и не прекращает удивлять — ну, хорошо же, можно жить и двигаться! Но, похоже, что объяснять значение слова «парадигма» все-таки не собирается — пофиг, перетерплю, а дома посмотрю в «словарике» у доброй мамы.

Краем глаза замечаю только что пришедшее на мессенджер сообщение. Знаю, знаю, знаю, о чем там речь сейчас пойдет, поэтому, предвосхищая открытия письма, у Оли быстренько уточняю:

— Ты на пятидневке?

— Да.

— Плавающий, свободный, график? Отпроситься сможешь, в случае чего?

— Какое это имеет отношение к нашим двухнедельным встречам?

— У меня есть некоторые дела. Если спрашиваю, значит, важно. Отвечай, не куксись!

Отвожу от ее лица свой взгляд и опускаю глаза на освещенный экран мобильного — так и знал, расплываюсь в широчайшей улыбке:

«Следующая неделя, пятница, возможно суббота. Погуляем, Леша? Жду тебя».

Определенно — да! Всенепременно!

— Я не настаиваю на своем присутствии в Вашей интересной жизни, Алеша. Свои дела решайте сами, меня не впутывайте и не ждите, что я буду подстраиваться и менять под Ваши сроки свои намерения и планы. Этого в течение четырнадцати дней точно не будет.

Алеша? Не поднимаю голову и даже не дышу, чтобы не спугнуть эту трепетную аристократическую лань, но, затаив дыхание, все слушаю и подмечаю. Мне кажется, сейчас там происходит некоторое потепление или одалиска просто по-женски, пакостливо, со мной играет. Поиграет-поиграет, а потом, как ненужную разобранную игрушку — того использованного латексного мальчика на запчасти разберет. Ну что ж такое, опять про похоть, секс и прелюбодеяние все мысли! Застой внизу и стойкое желание? Наверное! Надо бы унять и разрядить гранату!