Любовь хранит нас

— Шесть дней. Настя, мы знакомы с Алексеем в общей сложности всего лишь несколько дней. Был некоторый перерыв, так получилось. А так вообще-то меньше недели. Совсем не срок. Алексей не обманывал и ничего от вас не скрывал.

Она останавливается, а я за ней. Не тянуть же хорошо беременную женщину на аркане.

— Охренеть! Просто нет слов!

Вот и я так думаю, но «думать» и «действовать» — диаметрально противоположные глаголы.

— Насть… Я прошу…

— Он в тебя влюблен? Вы… Что я спрашиваю! Господи, это же очевидно! Явно! Как на духу! Пашка, перестань, — свободной рукой оглаживает шарик-пузо. — Ну, наконец-то нашему романтику в этом деле повезет. А то он все в гордом одиночестве…

Смирнов — романтик? Я сейчас умру от искреннего изумления — мне абсолютно не до смеха. Он — баламут, трепло, грубиян, шут и… Не знаю. Всего шесть дней знакомы, не придумала еще. Повезет? Интересно в чем и с чем, или она имеет в виду «с кем». Со мной? Нет, это вряд ли! Я благополучно сольюсь с его горизонта через каких-то восемь суток.

— Нет-нет. У нас обычные дружеские отношения. Ничего такого. Без продолжения и без близости. Мы — друзья и только. Больше ничего! Клянусь, — и побожиться даже не забыла.

Великолепно, Климова! Ты растешь и тут же деградируешь.

— Друзья? Ну-ну! Я по образованию… Если честно, уже не знаю кто — так вышло. То там, то здесь, то одно спонтанное увлечение, то сразу же другое, то переводилась, то заново училась, иногда бросала, потом вдруг второе подваливало, потом немного повышала квалификацию, писала заумные книжки, печаталась, издавалась, вела свой канал с практическими упражнениями — сейчас не об этом. Я не работаю в этом направлении уже давно — просто не нуждаюсь, поэтому и не помню название своей основной специальности и присвоенной квалификации — там что-то было про межличностные отношения, конфликты, споры, сексуальную несовместимость, важность нежности, прелюдии, объятий, разговоров в паре…

Я думаю, она, скорее всего, уже не практикующий сексолог, которая вела свой персональный блог?

— … Так вот, к чему я это все? — закатывает вверх глаза, приоткрывает рот, громко экает, а затем шепотом мне выдает, — Алексей Смирнов не умеет дружить с женщинами, поверь мне. Не тот характер, темперамент, кровь не та. Да и ему просто не дано. Слишком он хорош, внимателен, деликатен и нежен с нами, со слабым полом. С мужиками — все пучком, по рукам ударили, друг друга обматерили и послали туда, куда не ходят и не ползают донные раки. Но с нами, с женщинами — этому мужчине однозначно не дано! Именно в такой формулировке. Он не создан для этого — такой у родителей, видимо, получился. Произвели на свет настоящего мужика, типа, сопереживающего бабе. Он любит женщин, потому что они в этом мире всё! Так я спешу тебя разочаровать, дорогая Оля, или, наоборот, порадовать — это все же лучший вариант, он рано или поздно завалит тебя в кровать, в трусы так точно двумя руками влезет. Не сегодня — завтра. Это же Лешка! Обаятельный и безобидный, очень предупредительный, иногда такой галантный и аристократический чурбан. А иногда, — орет Смирнову, шествующему впереди нас, в спину, — Алешка — мерзкая скотина, никого не слушающая, не уважающая ничью индивидуальность и абсолютно невидящая берегов. Для таких, как Смирнов, границ вообще не существует, Лешик прет танком напролом. Он просто вторгается всей массой в личное пространство другого человека, наводит там свой порядок, хозяйничает, а потом… Смирнов!

— Все так и есть, любимая. Ты не обманываешь. Только прошу, — поворачивается к нам лицом, и продолжает задом наперед шагать, — не пугай мою Ольгу. Она здесь впервые и не привыкла к такому простому обращению. Оль, не слушай Настю, пожалуйста, она — местное известное трепло.

Кто бы говорил? Уж кто бы сыпал такими обвинениями, Смирнов? И потом, «любимая»? Великолепно! Он отвешивает комплименты ей? Чужой жене? Все! Стопроцентно верю! Она — его кроватная подруга, судя по его рассказам-байкам, а тут у этой троицы — стабильный эротический бардак. И, главное, под наблюдением сексолога. Просто мрак!

— Настя?

— Угу.

— Можно я теперь спрошу? — зачем-то начинаю гладить ее кисть, покоящуюся на сгибе моего локтя.

— Да-да. Без проблем. Что тебя интересует?

— Вы с Алексеем были…

— Здорово, урод! — голосит однорукий высокий мужчина, идущий нам навстречу. Он размахивает единственной рукой, скалит зубы и расставляет ноги, словно Чарли Чаплин. — Смирняга, черт! Иди-ка сюда, друг, — братаются слишком крепко. Суворов даже пытается Смирнова на грудь приподнять.

— Это Коля, мой муж. Идем-идем, — Настя пытается шустрее передвигаться. — Давай по дороге, на ходу. Так что ты хотела спросить?

Уже не важно! И я точно не хочу знать. Зачем мне уточнять, сказал ли Алексей правду о странных отношениях с этой супружеской парой или ввернул похабное вранье.

Ее муж потерял руку? Молодой мужчина, инвалид, с беременной женой в этой деревне! Как, когда и где это произошло?

— Добрый день! Я — Николай. А Вы, Ваше имя? — обнимает меня и нежно гладит спину. — Смирнов, а ты почему красивую и немного грустную женщину так долго от нас скрывал?

Нет объяснений? Мой вынужденный компаньон молчит и просто смотрит на меня. Я заметила, что с момента нашего сюда приезда и тесного знакомства с Настей, Алексей вдруг стал очень молчаливым. И это слишком подозрительно! Мне не нравится, когда он такой. Пусть лучше чешет языком, чем молчит, как глухонемой потерявшийся иностранец.

— Ольга. Можно Оля, — спокойно отвечаю. Стараюсь не смотреть на его увечье, но это тяжело.

— Или Олечка, — Настя, подмигивая мне, подсказывает ему. — Оленька, Ольчик, Олюнчик.

— Так пусть Смирняга свою женщину называет. А для меня, Вы — просто Оля! Хорошо?

В знак своего согласия с улыбкой киваю.

— Конечно, Николай.

— Просто Коля, без царских обращений, по-простому и исключительно на «ты». Очень приятно познакомиться! Очень-очень! Молодцы, что вместе приехали. Насте будет не так скучно, да и мы с Лехой вдвоем спокойно вечерком оторвемся. Сброшу, наконец, балласт, — обнимает за плечи жену. — Прости, дорогая, но ты сейчас любимое неподъемное ярмо.

— Из-за тебя! Из-за тебя ведь, — стучит малюсеньким кулачком в грудь мужчине. — Так старался! Вот и добился своего.

— Все уже готово, Лешка! Не рассчитывал, правда, что вас будет двое. Ты не сказал, даже не намекнул, но я тот домик, теперь уже для вас двоих, проверил. Думаю, что вам понравится, ребята, — поворачивается к Алексею и передает ему брелок. — Отдохнете с дороги. А через часок, наверное, начнем?

— Подходит, — Смирнов берет ключи и с очевидным беспокойством смотрит на меня.

Домик? Нам? Отдохнете? Это еще что значит? Мне обещали раздельное проживание и даже неоднократно подтвердили «бронь» и торжественно заверили, что это требование неизменно и гарантированно остается в силе. А теперь что?

— Домик? — шепчу губами, словно приговор повторяю, и с вызовом смотрю на своего обманщика-мучителя.

Ей-богу, он ведь насилует меня, измывается над душой только одним своим присутствием, а сейчас еще и совместные ночевки нагло подогнал.

— Одалиска, все нормально. Как обещал, не переживай, — подходит к нам, берет меня за руку и оттягивает от супругов. — Настя ты позволишь? Оля? — шепчет в ухо. — Я прошу тебя, спокойно. Я говорил, ты ведь помнишь? Так вот, все в силе, все нормально. Дом один — они не миллионеры, но комнат много. Две отдельные, обе с замком, есть летняя кухня, конечно же, удобства — душ, ванна, красивая веранда — это гостевое место, гостевой дом для таких, как мы, для приезжих. Мы не можем жить вместе с ребятами, с хозяевами, — это неправильно и не хорошо. Мы — взрослые люди и беспокойные соседи, поэтому…

Ну да, ну да! А ты еще, козел, спал с его женой! Замечательно, что и требовалось доказать-проверить.

— Аж целых две? По-вашему, это «много комнат»! — отклоняюсь и шепчу, глядя ему в глаза. — Вы продолжаете врать, как ни в чем не бывало. Словно дышите, спокойно, нагло и бесцеремонно, и даже не потеете и не страдаете тахикардией. Вы, видимо, в этом деле виртуоз…

— Ребят, у вас все нормально? — Николай интересуется нашим очевидным препиранием.

— Да, Колян. Пойдем, пожалуй, осмотримся и обживемся с Олей, а потом начнем срывать и ставить новые.