Любовь хранит нас

— Моя детка, — глажу кузов и обхожу машину спереди. — Соскучилась, малышка? Сейчас-сейчас.

— Куда ты, Якутах? Иди сюда, звезда. Якутах, Якутах…

Похоже, больше на стоянке не один — нас тут трое? Нет, четверо! По-моему, все же впятером? Те конченные уроды задирают странную и прокаженную танцовщицу, преграждают ей путь, пытаются выдернуть из рук сумку, стараются пощупать задницу — словно кобылу под случку подбирают, один хватает грязными руками волнистый локон и подносит его к своему влажному рту. Вот так и знал, блядь, что все этим и закончится!

— Мне нужно домой. Простите, пожалуйста. Я очень тороплюсь. Я спешу. Давайте в следующий раз. Я вас умоляю, — ноет, всхлипывает и с надеждой по сторонам осматривается. — Ну, пропустите же. Мне нужно, я не могу с вами гулять. Пожалуйста…

— Недолго, лапочка. Совсем чуть-чуть. Туда-сюда, выпьем винца, закусим, поболтаем, отдохнем, мы тебя потом проводим. Ну же, Якутах?

— Сколько можно тебя ждать? А? Натанцевалась? — машу руками и ору во всю свою большую глотку. — Я жду тебя тут три долбанных часа. Задрался, мать твою, и я на взводе. Терпению пришел конец! Подойди! Ты! Иди сюда, кому сказал…

ЗАРАЗА! Ласковое прозвище все же не рискую выдать вслух, чтобы не спалить нашу только-только организовавшуюся контору. Она замечает меня и ножками шурует быстро в нужном и очень правильном направлении. Я жду и не двигаюсь с места — сама подойдет, если не дурочка, конечно.

— Ну, сучка, иди-иди. Увидимся в скором времени, шлюха, — вот и все словесные поощрения, которых она удостоилась от компании дебилов в свой симпатичный, чего греха таить, упругий зад.

Как это мило, гребаные уроды! Подходит ближе, а я вот ни хера не понимаю. Она — славянка, что ли? Где ее чернющие глаза и коричневый загар?

— Спасибо, — шепчет очень бледными губами. — Вы мне очень помогли. Ребята прицепились, но я им ничего не обещала. Не подумайте. Я их вообще не знаю.

Если честно, мне на ее кому-то когда-то обещанные встречи пофиг — зачем передо мной сейчас так сладко лебезит? За фантомное спасение благодарит? У нее в глазах застыл весьма определенный ужас, а пальцы скрючились на тонких ручках небольшой коричневой женской сумки — мнут кожу и туда-сюда, хорейно, перебирают. Она переступает с ноги на ногу и ритмично прикрывает красивые и грустные глаза — похоже, танцевальные связки-тряски продолжаются под свой персональный ритм. Занятно! А глаза-то у нее не черные — они просто слишком темные, насыщенные бурой краской, кофейно-карие! Как у меня!

— Не за что. Могу подвезти домой, если, конечно, не возражаешь? — немного подаюсь вперед, стараюсь говорить ей в ухо, заодно играть на публику, мол, мы с ней пара, только в небольшой размолвке — я долго ждал ее с работы, распсиховался, а сейчас буду мерзавку строить и уму-разуму обучать.

— Спасибо большое. Если Вас не затруднит? Здесь недалеко, времени много не займет. Прошу Вас, — начинает, кажется, потихоньку умолять. — Прошу…

— Без проблем. Не проси — этого не надо! Я помогу, — и тут же зачем-то ей наш эпизод напоминаю. — Руками трогать не буду, не волнуйся, не психуй и не ори. Договорились?

Громко сглатывает, пытается слезу пустить и с забитым видом на отмороженных оглядывается.

— Да.

— Не смотри на них. Иди в машину. Кому сказал? — последнее выкрикиваю для никуда не исчезающих уродов.

Открываю дверь и, глядя на девчонку, понимаю, что надо подсадить — она не слишком высокая для женщины, а для меня и «моей детки» — самая настоящая щуплая малышка.

— Извини, — обхватываю ее за талию и практически закидываю упругое тело внутрь. — Это было бы очень долго, а эту разгоряченную публику не стоит провоцировать на твое внеплановое шоу. Ты там как?

Девчонка натянута, как струна, тугие мышцы в тонусе, сухожилия не гуляют — на теле лишних деталей, как говорится, нет. Комок нервов, клубок ужаса и страха. Хмыкаю, захлопываю дверь, за каким-то чертом машу рукой уродам и кричу, как на футбольном стадионе:

— Порядок, парни. Птичка в клетке, я накажу ее по всей строгости нашего мужского закона. Обиженной не будет! Опаздывать не хорошо, а я не на шутку распсиховался.

— Отдери суку посильнее. Пусть визжит, паскуда, — уроды мне желают.

— Так и будет, парни…

Суки! Так и будет — я вас отдеру, когда увижу. Когда увижу! Когда? Когда же это будет? Сверюсь с графиком после того, как эту Несмеяну домой отвезу.

Усаживаюсь на свое место:

— Не дрожи. Ты так чечетку отбиваешь, что машину дергает.

Она уткнулась носом в колени и на меня совсем не смотрит.

— Как тебя зовут?

— Якутах, — шепотом отвечает.

— Странное имя. Мусульманка?

— Нет.

— Мне, в общем-то, все равно. Имя вроде мусульманское, а внешность у тебя…

— Это проблема?

— Да нет. Мне пофиг, говорю же. Просто думал, что ты — Катя, например, или Серафима. А ты…

— Это сценический псевдоним.

— А-а-а! Я понял, — нажимаю кнопку запуска двигателя и, чтобы задать наш будущий маршрут, у пассажирки уточняю. — Куда везти сеньориту?

— Микрорайон Ворошиловский, дом 25, — и резко замолкает.

— А квартира? Номер квартиры? Мне кажется, это не частный сектор, там ведь высотные дома? — на всякий случай уточняю.

— Подвезите, пожалуйста, по этому адресу, а дальше…

— Диагноз «Я сама», одалиска? — улыбаюсь и пытаюсь заглянуть ей в спрятанное от меня лицо.

— Вы знаете значение слова, которое неоднократно употребляете? — губами шелестит.

И я заткнулся. По правде говоря, «что-то», «где-то», «около того» — особо в это не вдавался, все подходящего повода «как-то» не было. С танцем живота близко, увы, не знаком.

— А есть какой-то сакральный смысл? — «газ» в пол и набираю скорость. — По мне, одалиски — красивые восточные женщины, которые призывно двигаются и заставляют нас, мужиков, от нереализованного желания стонать. Я не прав?

Я однозначно не прав и, по-видимому, разговор с малышкой на ближайшие пять километров закончен.

— А имя «Якутах» что означает? — настойчиво не закрываю рот, пытаюсь отвлечь и разговорить девчонку.

Чего греха таить — таинственная незнакомка сильно будоражит кровь и разжигает не нужное мне сейчас плотское беспокойство.

— Изумруд, — спокойно отвечает.

Однако!

— А что зеленого в тебе? Тоска? Плесень? Что? С чего такой странный выбор? Якутах, Якутах, Якутах, — катаю имя на языке, смакую, пробую и так, и этак, как будто привыкаю.