Любовь и баксы

–  Николай Иваныч, - обратился Граф к Желваку, - налейте всем водки!

–  Легко!
– ответил Желвак и, открыв запечатанную сургучом бутылку домашней водки, наполнил рюмки.

–  За вас, Михаил, - провозгласил Граф, - за вашу удачу!

–  Благодарю вас, - ответил Гобсек. Выпив, все снова уселись в кресла, и Граф сказал:

–  Прошу вас, Михаил, расскажите всю историю. Я сгораю от любопытства.

Гобсек кивнул, закурил и, стряхнув пепел в пепельницу, которую любезно подвинул ему Граф, сказал:

–  Ну что же… А история такая. Один человек, который работает по ширме…[4]

–  Шнифт, что ли?

– поинтересовался Желвак.

–  Он самый. Вольдемар Лопатник. Так вот, он завладел медальоном в каком-то пивбаре. Потом он принес его мне, я рассчитался за вещь, и Вольдемар ушел. Медальон мне понравился, поэтому я взял его с собой, чтобы посоветоваться с другими специалистами, и отправился в город. Ну, встретился, обсудили… Потом я решил выпить водки в ресторане "На нарах". Там особая публика собирается, вы знаете, конечно…

Граф кивнул, и Гобсек продолжил рассказ.

–  Нужно, знаете ли, быть в курсе событий, а там иногда интересная, да и полезная информация проскакивает. Уселся я за столик, заказал водочки, сижу, выпиваю, со знакомыми раскланиваюсь… И мне рассказали про вас и про Николая Ивановича. Что, мол, ищете вы какой-то медальон, и серьезно ищете. И один другому описывает медальон. Овальный, говорит, серебряный…

–  А как зовут этого братка?
– прищурился Граф.

–  Я не знаю, но могу узнать. Визуально-то он мне знаком.

–  Не в службу, а в дружбу, найдите мне его, Михаил, - с мягкой, но непререкаемой настойчивостью сказал Граф.

–  Хорошо, - кивнул Гобсек, - найду. Так вот, слушаю я их разговоры, а сам думаю - а ведь именно этот медальон сейчас лежит у меня в кармане.

Слушая Гобсека, Граф одновременно вполголоса переводил его рассказ Шервуду. Тот только кивал и удивленно поднимал брови.

–  Я подумал и принял, как мне кажется, единственно правильное решение. Медальон, конечно, стоит денег, но деньги эти не так уж и велики. Да и не в деньгах счастье. А вот сделать приятное уважаемым людям - это другое дело. И вот я здесь, - Гобсек театрально развел руками.

–  И это правильно!
– воскликнул Граф.
– Это, как говорил вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Крупский, архиправильно.

–  Он же Ленин был, - непонимающе нахмурился Желвак.

–  А он и Ленин был, и Крупский, - улыбнулся Граф, - неважно. А вы, Михаил, зайдите завтра ко мне в "Поручик Ржевский", я возмещу вам убытки.

–  Да что вы, ей-богу, какие там убытки!
– замахал руками Гобсек.

–  И слушать ничего не желаю, - категорически заявил Граф.
– И потом, я имею в виду вовсе не финансовые убытки. Насколько мне известно, вы не просто… э-э-э… приемщик ценностей, но еще и знаток, я даже не побоюсь сказать - ценитель настоящего антиквариата. Так что завтра я тоже сделаю вам приятный сюрприз. Приходите к шести.

–  Хорошо, приду, - растерянно улыбнулся Гобсек.
– Прямо неловко как-то…

–  Ловко, ловко, - успокоил его Граф.

–  С меня, между прочим, тоже причитается, - решил не ударить лицом в грязь Желвак.
–

Где меня найти, знаешь. Заходи в любое время, я тебе отомщу, как положено. Не обижу.

–  Ладно…

Граф перевел все сказанное Шервуду, тот нахмурил лоб, напрягся и выдал:

–  Русски гангстер карашоу!

–  Во!
– удивился Желвак.
– А братец-то ваш не по дням, а по часам русский язык осваивает!

–  Так ведь брат же!
– ответил Граф.
– Я вроде не дурак, значит, и он должен быть с головой.

–  Да… Родная кровь, она не просто так, - кивнул Желвак.
– Надо бы за это выпить.

–  Обязательно, - согласился с ним Граф.
– А вы, Михаил, выпьете с нами или… Может быть, у вас дела?

Понятливый Гобсек встал:

–  Благодарю за приглашение, но у меня действительно дела, так что, к сожалению, вынужден покинуть компанию. С вами очень приятно было бы посидеть, но, - он взглянул на часы, - уже через двадцать минут мне нужно быть в одном месте. Так что извините.

–  Ну что же, - Граф тоже встал, - тогда желаю удачи.

Все пожали Гобсеку руку, и герой дня удалился.

Усевшись на место, Граф хитро посмотрел на Шервуда и сказал ему:

–  Ну что, брат, видишь, какие чудеса происходят в России?

–  Да, - кивнул Шервуд, - это вроде главного выигрыша в Лас-Вегасе. Я однажды там два миллиона снял.

–  А сколько до этого проиграл?

–  Не спрашивай!
– Шервуд махнул рукой.
– Вспоминать страшно.

–  Вот именно. А тут видишь, как? Только приехал, и тут же тебе и брат обнаружился, и медальон на столе появился. Николай Иваныч, а налей-ка, дорогой, водочки!

–  А легко!
– ответил Желвак и взялся за бутылку.

Глава 13

ПАМЯТЬ ДЕВИЧЬЯ

Артур стоял под антресолями и, задрав голову, прислушивался к приглушенному голосу Лины, которая, забравшись в самую глубину темного пыльного пространства, с грохотом переворачивала коробки и узлы.

–  Вот разбогатею, - бормотала она, чихая и плюясь, - и снесу эти антресоли к чертовой матери. Это же могильники какие-то!

–  Вот именно, могильники, - откликнулся снизу Артур.
– Однажды, году в семьдесят пятом, где-то на Васильевском в одной квартире на антресолях нашли мумию.

–  Какую еще мумию?
– спросила Лина и чихнула.
– На антресолях?

–  Совершенно верно. Во время войны в этой квартире дедушка от голода умер, так его запихнули на антресоли, потому что не было сил выносить, а потом сами все умерли. Тоже от голода. Ну, прошло время, закончилась война, в эту квартиру вселились совершенно другие люди, и они целых тридцать лет не интересовались, что находится на антресолях. А потом дом поставили на капитальный ремонт, разобрали антресоли, а там - здрасьте!
– мумия.

–  Интересная история.
– Лина снова чихнула.

–  А как же запах? Дедушка ведь должен был вонять!

–  Ну и выражения!
– неодобрительно отозвался Артур.
– "Вонять"! Воспитанная девушка должна говорить - дурно пахнуть.

–  Дурно пахнут темные дела. А мертвый дедушка воняет.

–  Возможно, - Артур усмехнулся, - но этот дедушка не вонял, потому что он помер с голоду, весь высох, а зимой, когда в квартире был мороз, как на улице, произошло полное обезвоживание, и он стал сухой, как доска.