Любовь и ненависть

сухой коричневый порошок в две сигареты, закурил одну, а

вторую нерешительно вертел в дрожащих пальцах. Ясенев

протянул за ней руку, но Иванов не дал, сказал, как-то сразу

смягчившись:

– Вам я не советую, товарищ...

– Меня зовут Андрей Платонович, - подсказал Ясенев.

– Не советую, Андрей Платонович.

– Ничего, за меня не беспокойтесь, у меня достаточно

силы воли. - Ясенев чиркнул зажигалкой и дал Иванову

прикурить. У того засверкали глаза лихорадочно-задорным

блеском, оживилось худое, изможденное лицо. Другую руку

Ясенев протянул за второй сигаретой, и Иванов уступил.

Ясенев прикурил, сделал одну затяжку и почувствовал во рту

неприятный вкус. Положил сигарету в пепельницу, но не вмял,

оставил гореть и, откинувшись на спинку стула, проговорил:

– Как-то странно получается, Игорь. Не советуете

пробовать эту гадость, опасаетесь за мое здоровье. Так я вас

понял?

– Вам-то зачем себя калечить? - отозвался Иванов, с

трудом подбирая слова.
– Я - другое дело, у меня были свои

причины и обстоятельства. А теперь уже поздно...

– Я не то хотел сказать, - перебил Ясенев, широкой

ладонью смахнув со лба падающую гриву жестких волос.
– Я

говорю: мне не советуете, а мальцам, несмышленышам Юре и

Вите, давали. Приучали их к гашишу.

Иванов сразу обмяк, сжался, замкнулся, стал холодно-

непроницаемым, и Ясенев пожалел, что не вовремя напомнил

ему о Вите и Юре. Но отступать было неудобно - он ждал с

определенной настойчивостью.

– Мне бы не хотелось вспоминать прошлое, - отозвался

через силу Иванов и снова закашлял в кулак. Успокоившись,

сделал глубокую затяжку и продолжил: - С прошлым

покончено. Хотите верьте, хотите нет. Живу на свои семьдесят

рублей. Честная зарплата и никаких побочных доходов.

– Не жирно. Если учесть, что приходится платить пятерки

вот за эту гадость.
– Ясенев взял свою сигарету и сделал две

затяжки. - А между прочим, вам известно, во сколько это

обходится "цветочнице"? - Иванов пожал плечами. Ясенев

продолжал с прежней доброжелательностью: - Ну а все-таки?

Как думаете?

– Какой-нибудь рубль, не больше. Надо ж ей заработать

раз в пять. Она все-таки рискует.

– Как бы не так. Десять копеек. В пятьдесят раз

обдирают вашего брата.

– Наживаются, - согласился Иванов.
– А что поделаешь?

– И на ком наживаются? - гневно заговорил Ясенев,

вставая из-за стола. - На несчастных, больных людях. - Он

взволнованно прошелся по кабинету, бросил на ходу, не глядя

на Иванова: - Сволочь... Она вас не щадит - ни старого ни

молодого... Вы давно с ней знакомы?

– В первый раз, - глухо отозвался Иванов.

– Спасаешь?

– Честное слово, Андрей Платонович. Поверьте - первый

раз купил у нее. И... неудачно. Ловко накрыли ваши ребята.

– Хорошо, я верю. Но как вы узнали, что именно она

продает?

– Мне сказала одна девушка.

– Знакомая?

– Мм... да, - замявшись, ответил Иванов и поерзал на

стуле.
– Имя ее?

– Соня.

– Фамилия?

– Не знаю.

– Вот те раз. Знакомая девушка, а фамилию не знаете.

– Ну честное слово, Андрей Платонович, - смущенно

заулыбался Иванов. - Как-то не было нужды спрашивать

фамилию. Соня и Соня.

– Где живет, работает где? - стремительно, не давая

опомниться, допрашивая Ясенев, сидя не за столом, а у стола

напротив Иванова.

– Живет где-то за городом. Работала в ансамбле

"Венера". Но, говорит, уволилась.

– Тоже гашишстка?

– Нет. . хуже.

– Морфинистка?

– Да.

– Не Суровцева?

Тревожная тень пробежала по лицу Иванова, он сделал

вид, будто силится припомнить. Сморщил лицо и ответил:

– Кажется.

Ясенев позвонил по телефону и велел привести

Суровцеву. Иванов смиренно ждал, испытывая сложное

чувство: "Значит, Соня тоже "зашилась"? На чем же? Не

повредил ли ей своими откровенными ответами на вопросы

этого в общем-то симпатичного капитана?" Соня вошла в

кабинет Ясенева, мрачно насупившись. Иванов сидел спиной к

двери и не обернулся на вошедшую. Ясенев жестом показал

Соне на стул у письменного стола, стоящий напротив Иванова.

Соня подошла к столу, положила руку на спинку стула,

намереваясь сесть, и вдруг столкнулась взглядом с Ивановым.

– Игорь! - воскликнула Соня, устремив на Иванова

удивленный взгляд, и расхохоталась. Это был деланный хохот.

Вопрошающие глаза ее, оттененные синими кругами, не

смеялись, они только на один миг вспыхнули, озарили ее

измятое лицо и сразу погасли.

– Вы, оказывается, знакомы, - весело сказал Ясенев.

– Он был моим любовником, - неожиданно заносчиво

глухим голосом кинула Соня и порывисто тряхнула красивой

головой. Спросила с вызовом: - Вам это нужно знать?

Ясенев вздохнул и горестно посмотрел на Иванова, точно

ища у него поддержки. Иванов правильно понял этот

дружелюбный взгляд и сказал решительно:

– Брось, Соня, чепуху-то молоть! Не будь такой

примитивной. Андрея Платоновича интересует "цветочница",

ну та, рыжая, что гашишом торговала. Ведь ты знаешь ее?
–

закончил он неожиданно не только для себя, но и для Ясенева.

Соня вскочила, свирепо, с придыханием накинулась на Игоря:

– Ах, вот оно что! До стукача достукался! Поздравляю.

Ничтожный человек...

Птичьи круглые глаза Иванова недоуменно заморгали, но

он тотчас же понял причину ее вспышки, мрачно спросил: