Любовь и ненависть

цветы, воздух был наполнен лесными запахами. Я все шла

и шла, не оглядываясь назад, на тот серый мир, оставленный

мною позади. Те черные будни убегали от меня все дальше

и дальше.

В больнице врач боролся за мою жизнь.

– Готовьте операционную.

– Хорошо, господин доктор,– ответила ему медсестра.

Пульса все не было, но доктор не терял надежду и продол—

жал делать массаж сердца.

В бессознательном состоянии я уходила все дальше и даль—

ше от всех своих прежних переживаний и страданий, удаляясь

в ярком блеске солнца. Неожиданно позади себя услышала шо—

рох, остановилась и оглянулась назад. Савашь стоял передо мной.

Он смотрел на меня очень зло и вдруг сказал:

– Куда ты собралась, Бихтер? Решила оставитъ меня одного

в этом бренном мире, да? А как же месть? Эти ничтожества

останутся без наказания?

Глядя на него, я не могла понять, о чем он говорит, что он

имеет в виду. Но он посмотрел на меня и опять сказал:

– Если ты хочешь, чтобы все получили по заслугам, то ты

дашь мне свою руку, и мы вместе отомстим за нас. И за всех тех,

кому они причинили вред.

Савашь прижал ко мне свою руку и прошептал:

– Ты со мной? Не бросишь меня одного здесь?

Я стояла и смотрела на своего любимого, не понимая ничего.

Мне продолжали делатъ массаж сердца. Доктор терял послед—

нюю надежду, но твердил лишь одно:

– Пульса нет. Дайте пять миллиграммов адреналина, немед—

ленно!

Доктор все время смотрел на прибор для измерения жиз—

ненных показателей. Он почти потерял надежду на то, что мое

сердце вновь начнет биться.

А в моей душе загорались чувства и искры. Увидев люби—

мые глаза Саваша, я снова взяла его за руку и пошла вместе

с ним. В этот серый мир, полный мрака и горечи переживаний,

утрат и боли.

Мы шли вместе с Савашем, как раньше, по берегу моря,

снова обнимаясь, улыбаясь и радуясь каждому счастливому мо—

менту в нашей жизни. Казалось, что мы начали новую жизнь.

Доктор из последних сил продолжал спасать меня. Вскоре

он сказал:

– У больной появился пульс! Дайте скорее пять милли—

граммов атропина!

Вскоре о том, что произошло, узнал господин Мехмет Сорал,

мой отец. Ему сообщила об этом госпожа Белькиз. Удивительно,

но отец сильно испугался за меня. У него поднялось давление

от паники. Он не задумывался, что станет с ним, если я умру.

Умирает его единственная дочь? Что ему делать? Ведь эту ли—

нию жизни он сам мне выбрал. Отец купил билет на ближай—

ший рейс до Стамбула. На его душе было очень скверно, как

никогда ранее. Эта сумасшедшая гордость и его бешеный нрав

сразу куда—то исчезли. Он превратился в маленького ребенка.

Каким бы человек ни был всесильным, он всегда останется

простым смертным.

В больнице в комнате ожидания сидел Вурал вместе с гос—

пожой Белькиз. Он все время плакал и твердил своей матери,

что во всем происшедшем виноват только он сам. Что ему не

нужно было соглашаться на этот брак. От этого не было ника—

кой пользы. Вурал считал себя виноватым во всем. Госпожа

Белькиз сидела в инвалидном кресле и плакала. Приблизив—

шись к сыну, она взяла его ладони в свои руки и сказала, смот—

ря прямо ему в глаза:

– Здесь нет твоей вины. Виновата лишь только я одна. Ког—

да я совершила этот проступок, я даже бровью не повела, спала

спокойно по ночам и не сожалела о содеянном. Сейчас же я на

тебя не могу спокойно смотретъ. В том, что произошло, виновата

только я.

Вурал удивленно спросил ее, что она имела в виду. Но гос—

пожа Белькиз лишь только опустила глаза. С чувством вины

она повторяла ему вновь и вновь:

– Знаешь, сынок, давай ты об этом узнаешь тогда, когда

должен будешь узнать.

Прослезившись, она посмотрела в глаза своего сына и поду—

мала: «Навряд ли ты об этом узнаешь. А если и узнаешь, то не

простишь меня. Ты станешь таким же отдаленным, как и Каан.

Между вами есть только одна разница. Ты знаешь, что я твоя

матъ, а он нет. Ты возненавидишь меня. А он нет».

1984 год. Сентябрь. Турция. Измир. Илдыр.

Молодая симпатичная девушка двадцати пяти лет стояла

у причала, где рыбаки отправлялись в море. Девушка казалась

печальной – вот уже третий раз за этот месяц она приходит

сюда, держа в руках письмо и нежно лаская свой большой жи—

вот: в ней была еще одна жизнь. Сильный морской ветер раз—

дувал ее темно—каштановые волосы, а юбка у платья колыха—

лась и облепляла ее ноги. Прохладный осенний ветер придавал

ей уверенности в том, что Каан вернется. Она каждый раз пере—

читывала это письмо, стоя на причале. Так и в этот раз, раскрыв

конверт, вновь стала перечитывать его. На конверте было напи—

сано – Белькиз. В самом же письме было следующее: «Люби—

мая, милая моя Белькиз! Юный цветочек мой! Душистее тебя

нет никого на этом свете. Сегодня я пишу это письмо, вдыхая

аромат твоих волос, смотря в твои очаровательные глаза. Я узнал,

что сильнее жизни люблю тебя. Эта ночь придала мне сил, что—

бы похитить тебя и увезти далеко—далеко. Туда, где нас никто

и никогда не найдет. Даже твой отец, господин Бора. Я не ска—

зал тебе, что ухожу в рейс, только лишь потому, что наш капи—