Любовь к драконам обязательна

– Да не особенно, но это почему-то очень сильно беспокоит девушку, – пояснил он.

– Вы скрепили ваш приворот в людном месте, - объявил вещатель. На секунду я восхитилась мощным темным даром фея, а потом вдруг вспомнила, что с утра пораньше от расстройства сама выложила подробности и про поцелуй, и про бал Золушки, и рассказала еще кое-что по мелочи.

– Что теперь делать? – спросил Элрой. – Снимать приворот?

– Снимать! – согласился шаман и убрал с его головы руку.
– Нам нужна священная вода.

Перед алтарем на высокой золотистой ноге была выставлена ритуальная чаша, отчего-то показавшаяся подозрительно знакомой. Пару лет назад в храме, куда по воскресеньям ходила отмаливать грехи мачеха, исчезла чаша с монетками, брошенными щедрыми прихожанами. Разгорелся такой скандал, что вызвали стражей. Не пропажу, конечно, искать, а растаскивать передравшуюся паству.

Шаман налил из кувшина воду. Под мерное мычание накапал из знакомой фляжки ритуального питья, подозрительного пахнущего виски, потом окропил коктейлем алтарь и велел:

– Привороженные, опускайте руки.

Таннер закатал рукава рубашки, видимо, чтобы не намочить манжеты. Мы оба окунули пальцы в чашу, и колдун начал читать на первородном языке фей какое-то заклинание. В воде заклубился черный дымок, словно кто-то вылил чернила. На поверхности заиграли мелкие пузырьки. С суеверным страхом я следила за действием колдовства, а потом вдруг взгляд остановился на крепком, невозможно сексапильном предплечье Элроя. На коже вырисовывались сверкающие линии, и загорался рисунок, похожий на татуировку.

Насколько я была безграмотна магически, но все равно помнила из уроков колдовских искусств, что подобные знаки ставили младенцам для защиты от темной ворожбы. Просто работа человеческих магов стоила дорого, и позволить оберег для ребенка могли только состоятельные люди. Другими словами, в отличие от дочери трактирщика, сына аристократической фамилии Таннера ди Элроя было невозможно проклясть или сглазить. Он не поддавался порчам, приворотам…

Мычание шамана оборвалось. Обкуренная зловонными травами комната погрузилась в глухую тишину. С выражением искреннего, ничем не замутненного изумления фей разглядывал знак.

– Все в порядке? – с непередаваемым спокойствием вымолвил Элрой. Слава богу, он щадил мои чувства и не пытался иронизировать в своей обычной невыносимой манере.

– Нет, не в порядке. Поколдовали, и хватит, - сухо отозвалась я и, вытащив пальцы из чаши, я стряхнула остатки воды.
– Шоколадный приворот говорите, господин шаман?

В зеленых глазах с вертикальными зрачками появилось затравленное выражение.

– Он тоже привороженный, говорите? – тихо вымолвила я, кивнув на не проклинаемого, в прямом смысле этого слова, Элроя.

– Но ты точно порчена! – попытался защищаться колдун, сведя за спиной крылья, отчего казалось, будто у него над лысой макушкой торчал длинный рог.

– Да неужели? Порчена – это как? Стухла? От меня пахнет, что ли, плохо?
– сквозь зубы процедила я и уперла руки в бока. – Верни деньги, шарлатан! Девяносто шиллингов! Немедленно!

– Не боишься гнева духов?
– Он попятился, видимо, побаиваясь оказаться побитым обманутыми клиентами.

– Я бы на твоем месте, дорогой товарищ шаман, не гнева духов боялась, а очень злого судебного заступника, готового написать жалобу в участок, – прошипела я, подтянула пояс плаща и начала наступать на горе-колдуна.
– Хочешь, я тебе посчитаю убытки? Воровство ритуальной чаши в храме – штраф триста шиллингов и три месяца в исправительном доме. Обман королевских подданных – двести пятьдесят и три года в исправительном доме. Разбитые девичьи чувства и вера в магию – переломанные крылья. Другими словами, для фея - совершенно бесценно.

– Господин, помогите, - проблеял человек-бабочка, когда поняла, что злющая девица собирается выдрать с корнем его эффектный рудимент.

– Да она и сама неплохо справляется, - с усмешкой отозвался Элрой, следивший за тем, как непутевый личный стажер превращается в фурию.

– Так что? Девяносто шиллингов или заявление к стражам? – прошипела я.

– Шантажистка! – попытался ткнуть он мне пальцем в нос.

– Мошенник! – хлестко ударила я по костлявой руке.

Некоторое время мы смотрели глаза в глаза. Я громко пыхтела от ярости. Удивительно, как из ноздрей не шел пар, точно у разгневанного дракона.

– У меня только сотенная бумажка. Сдача будет?
– сдался фей.

– Нет.

– Ладно, – покаянно кивнул он, - сдачи не надо.

Когда мы выходили из задымленного домика, то он нам прокричал вслед:

– Больше не смей появляться у меня на пороге! И подружке своей передай, чтобы не маячила перед домом! Иначе духов черного леса натравлю!

– Я на тебя городских стражей натравлю и на весь Аскорд ославлю, недоделанный божественный вещатель! – рявкнула я, и дверь моментально захлопнулась.

Некоторое время совершенно ошарашенная свалившейся как снег на голову правдой, я стояла посреди двора. Не было никакого приворота, просто одна глупая стажерка влюбилась в шефа. Какое странное служебное безобразие!

– Тереза… - позвал меня Элрой.

Я глянула на него, точно на врага народа, и сердито спросила:

– Ты с самого начала знал, что нет никакого приворота?

– Да.

– Тогда зачем сюда поехал? Я хочу провалиться под землю от стыда.

– Давно заметил, что в некоторых вопросах ты бываешь ужасно упрямой, - развел он руками. – Уроки лучше получать на собственном опыте.

– Одно радует, на этом бардаке я заработала десять шиллингов, – пробормотала я.

Тут Элрой не сдержал веселого смешка, но когда наткнулся на мой возмущенный взгляд, то тут же исправился:

– Раз с шаманом разобрались, может, теперь пообедаем? Не проголодалась?

– Мне, пожалуй, лучше прогуляться и подумать, - буркнула я, чувствуя, как голова пухнет от мыслей, и поклонилась: – До понедельника, господин ди Элрой.

– Тереза, давай я тебя хотя бы до дома довезу! – без особой надежды позвал он меня.

Я брела по улочкам Зачарованного квартала в сторону дома Фэйр и ругала себя последними словами. Как меня угораздило просто так, ни с того ни с сего втрескаться в дракона Элроя? Это же совершенно непрофессионально! Правда походила на горько-сладкий гречишный мед – любовь плевать хотела на обстоятельства и здравый смысл.

Таннер ди Элрой являл кладезь достоинств: уверенный в себе, терпеливый, умеющий красиво ухаживать и потрясающе целоваться. Воплоти принц из романа «Золушка», да еще поданный на блюдце с золотой каемкой. Оказавшись в опасной близости с таким мужчиной, воспитанная на любовных романах наивная выпускница института благородных девиц была обречена.