Любовь на первой полосе

— Чем ты озабочена? — спросила Рут. — Можно подумать, у тебя сегодня первый рабочий день, а не последний. Улыбнись, ты отлично справилась. Майк все рассказал и принес вчерашнюю газету. Уж если кому и нужно хвататься сейчас за голову, так это мне. Если я не сбегу из больницы, Кремер передаст мою должность тебе.

— Когда ты собираешься выписываться? — спросила Кейт.

Она благодарна Рут за то, что та не допытывается, почему она так озабочена. Кейт не хотелось сейчас говорить о Теде.

Она мечтала об обычной спокойной жизни. Семейной жизни. А тогда можно будет и с Рут поговорить.

— Врачи собираются держать меня здесь еще неделю, — сказала Рут. — Я пыталась их отговорить, но бесполезно. И вам, ребята, придется лететь домой без меня.

— А ты? Останешься совсем одна?

— Почему одна? Майк еще не закончил работу с «Пари-матч». Это задержит его до конца месяца. И, судя по всему, он проведет время со мной.

— Большую часть времени, — раздался голос Майка. — Поэтому берегись.

Устроившись на стуле, он провел рукой по щетине на подбородке. Значит, Майк чем-то встревожен.

— Рут, — начал он. — Я сейчас был у твоих докторов. Не сочти это за наглость, просто я лучше говорю по-французски. Хотелось узнать, почему они тебя здесь держат. Если бы дело было в улитке, ты встала бы на ноги через пару дней.

— И что они сказали? — живо отозвалась Рут.

Майк снова потер щетину, потом взглянул на Кейт. Поняв намек, она встала.

— Сиди, Кейт, — остановила ее Рут. — Если я умираю от сифилиса, ты все равно об этом узнаешь, ты моя подруга. И кажется, дружеская помощь мне сейчас не помешает.

— Возможно, — сказал Майк. — Эти шарлатаны говорят, что дело в твоих почках, Рут. Они у тебя шалят. Причем давно. Ты об этом знала?

Рут недоуменно смотрела на него, как многие люди, которым чего-то не хочется слышать.

— Понятия не имела. Может, врачи ошиблись? У меня всегда было отличное здоровье. И если я буду верить всему, что наговорят эти лягушатники, то лучше уж сразу умереть.

— Не горячись, — прервал ее Майк. — Кто говорит, что речь идет о жизни и смерти? У тебя неважные почки, только и всего. А ругать французскую медицину я бы на твоем месте поостерегся. Не забывай, ты сейчас в их полной власти.

— А может, и нет, — резко ответила Рут. — Как только я смогу встать на ноги, тут же улечу в Нью-Йорк. И если мои почки забарахлят, я хочу, чтобы это случилось на приеме у доктора Штайна. Мы хотя бы говорим с ним на одном языке.

Майк взял ее за руку:

— Не спорю, дорогая. Я тоже считаю, что лечиться тебе лучше дома. Между прочим, врачи говорят то же самое. Но ты сама не делай резких движений. Предоставь все мне. Кого ты видишь перед собой? Ты видишь человека, который привык таскать за собой по свету многочисленных техников и целый выводок девочек-моделей. Неужели ты не доверишься такому человеку?

— Рут, может, я пока останусь здесь? — подала голос Кейт. — А потом вместе полетим домой.

— Что? — воскликнул Майк. — Ты хочешь лишить меня удовольствия побыть наедине с восхитительной Рут? Ни за что. Нет, Кейт, лети с остальными, а Рут не твоя забота. Если она будет нетвердо стоять на ногах, обещаю проводить ее до Нью-Йорка.

— Он не шутит, — сказала Рут. — Майк выбрал не ту профессию. Но в прошлой жизни он точно был сестрой милосердия.

— Значит, ты уверена, что мне не нужно оставаться?

— Абсолютно, — ответила Рут и взглянула на Майка.

Перехватив ее взгляд, Кейт поняла, что подруга уверена не только в этом. Они с Майком знакомы всего несколько дней, а смотрят друг на друга почти как муж и жена.

Едва Кейт увидела редакционного шофера-пуэрториканца, который приехал за ней в аэропорт Кеннеди, она сразу почувствовала недоброе. Педро встречал ее уже четыре года и всякий раз начинал улыбаться. Но сегодня никаких улыбок. Хуже того: он избегал встречаться с ней глазами.

«Он что-то знает». Шоферы всегда осведомлены о личной жизни тех, на кого работают. И Педро не был исключением.

— Тед просил, чтобы я передал вам, — сказал шофер, протягивая ей конверт. — Иначе вы не сумеете попасть домой.

Кейт распечатала конверт и с недоумением уставилась на ключи. Какой сегодня день? Воскресенье. Тед должен быть сейчас у нее. Отдыхать на диване. Она надеялась, что он встретит ее в аэропорту, но раз не встретил, значит, ждет дома. Тогда зачем ключи?

Они сели в машину. Может, Теду пришлось уехать из города? Раз в год Кремер посылал редакторов в командировку по всей Америке.

Но почему Тед ее не предупредил? Это на него не похоже — уехать…

И тут ее осенило: просто он работает. Ежемесячно один выходной Тед дежурил в редакции.

Но эта услужливая мысль не убила всех сомнений. Ведь он знал о ее возвращении. Этот вечер чрезвычайно важен для них обоих: с него должен начаться отсчет их совместной жизни. Почему же он не освободился? Его мог подстраховать кто-то из его заместителей.

Что же случилось?

Войдя в квартиру, она тут же поняла справедливость своих неясных опасений. Гостиная выглядела как в день ее отъезда две недели назад. Бледно-желтые нарциссы давно завяли. Стаканы, из которых они с Тедом пили шампанское в тот вечер, так и остались на столе, рядом с бутылкой. Кейт печально глядела на этот натюрморт. Как утром в ночном клубе после вечеринки. Или на поминках.

Опустив чемоданы на пол, она прошла в спальню, где окончательно убедилась, что Тед никогда здесь не жил. В шкафу не было его вещей. Исчез даже запасной костюм, который он в последнее время держал у нее. Не забыл он ни про бритву в ванной комнате, ни про махровый халат и зубную щетку.

Уезжая из Нью-Йорка, Кейт пребывала в твердой уверенности, что любимый мужчина переезжает к ней и будет ждать ее. А он не только не переехал, но даже стер следы былого присутствия.

У Кейт началась истерика, вызванная не только отчаянием, но и разницей во времени, ее организм еще не успел адаптироваться. Она потеряла всякий контроль над собой, поэтому сняла трубку и позвонила Теду. Сначала на работу, а потом домой.

Ей ответила Санди. Усилием воли Кейт овладела своим голосом и спокойно поинтересовалась, дома ли Тед.