Любовь нечаянно нагрянет

— Рит! Ритка! — услышала я за спиной и в следующую секунду была подхвачена чьими-то руками, — Ритка, привет!

Это был улыбающийся и дольный жизнью Шнурок.

Его жизнерадостный вид только добавил лишнюю каплю в море моего отчаяния.

— Привет, — едва слышно прошептала, отчаянно шмыгая носом.

— Ритка? Ты чего? Плачешь, что ли? — растерялся парень, выпуская меня из объятий.

— Нет — прохрипела я, отвернулась и пошла дальше.

— Черт! Рит, постой. Прости меня. Я хочу помочь.

Затормозила и обернулась. Гневные слова о том, что он такой же предатель, как и все, готовы были сорваться с губ, но широко распахнутые, умоляющие глаза Шнурка смотрели на меня с молчаливым участием.

— Пойдем. Я тебя угощу кофе, успокоишься и ты расскажешь, что у тебя стряслось.

Переведя взгляд на протянутую другом руку и, едва кивнув, вложила свою ладонь в его пальцы.

Он был прав. Мне нужно было успокоиться.

Деду нельзя волноваться, а он ведь обязательно снова возьмется за свое ружье если допытает правду.

Шнурок затащил меня в недорогую пиццерию, заказал нам кофе и уселся напротив, глядя на меня с плохо скрываемым любопытством.

Я пристроилась в уголке дивана, скинула куртку, шапку и уткнулась носом в свой кофе, не чувствуя ни запаха, ни вкуса.

— Так что у тебя случилось? — наконец, не выдержал Шнурок, грозясь прожечь во мне дырку своим любопытным взглядом — Тебя кто-то обидел?

Не знаю почему, но именно сейчас мне вспомнился эпизод в кино, потом еще в клубе, где он променял меня на свою Пуделиху.

Разве так поступают настоящие друзья?

— А чего это ты за меня вдруг переживаешь? — вскинула брови я, — Совесть заела?

Шнурок моментально вспыхнул, взгляд его стал виноватым, почти болезненным.

— Заела. К деду твоему приходил вчера, а он меня…

— Послал, — с едкой улыбочкой резюмировала я, — По Брежневу.

— Ну…типа того, — вздохнул Мишка, — Знаю, что поступил с тобой некрасиво, дал ложную надежду…

— Дело не в ложных надеждах, — перебила его я, — Это звучит очень унизительно…для меня. Напомню: ты первый полез ко мне в клубе, а после продинамил и обжимался со своей этой…Пуделихой. Что, скажешь, не так было?

Шнурок понуро опустил голову.

— Все так, но…Я не хотел, Рит.

Его нытье меня раздраконило.

— Я только одного не пойму, Миш. На фига ты ко мне с цветочками тогда приперся?

Вразумительного ответа у Шнурка не было.

— Целых три недели ни слуху не духу, а тут нарисовался, как ни в чем не бывало? Сдается мне неспроста. Да? Помощь моя понадобилась?

По побитому взгляду видела, что так оно и есть.

Как ни странно, но раздражение и злость стала сходить на «нет» Сейчас я видела перед собой запутавшегося, расстроенного и пришибленного Шнурка. Все того же старого друга из соседнего двора. Мальчишку, коим он, по сути, до сих пор и является.

Возможно, правду, говорят модные журналы, что слабый пол старше психологически, чем сильный.

Всего месяц назад Миша казался мне образцом мужественности, рассудительности. А сейчас он видится мне нашкодившим ребенком, которого просто надо простить, ибо на детей обижаться самое последнее дело.

— Рассказывай. Что у тебя стряслось?

Он и выложил все как на духу.

Причина, его удрученного настроения, оказалась предсказуема — Пуделиха.

— Достала меня. И пишет, и пишет. Преследует, ей богу! Не знаю уже, как от нее отделаться, — жалуется Шнурок.

Внутри разлилось пакостливое чувство удовлетворения.

— Есть на свете справедливость! — хлопнула в ладоши я и самодовольно улыбнулась, — Это тебе за меня. В наказание!

Шнурок скривился.

— Если бы я знал, что так все обернется, уже бы женился на тебе.

— О, нет! Мне такого счастья не надобно. Какой с тебя муж? Ты же даже картошку чистить не научился.

С тоской вспомнила про картофельные таланты Шурика и вздохнула. Даже дед бы позавидовал, с какой маниакальной экономичностью тот срезает тонюсенькую шкурку.

— Рит, что мне делать? Я уже с ней и по-хорошему, и по-плохому. А она вцепилась, как клещ.

— Слушай, а что тебя собственно не утраивает? Пуделиха, конечно, не в моем вкусе, но в твоем так точно. Ты у нас таких всегда любил. Мозгов у нее нет — не проблема. Тебе же не с ними…тем самым заниматься.

— Я другую люблю…

Вот тебе и приплыли.

— Хоть не меня, надеюсь? — с опаской поинтересовалась я.

Шнурок бросает на меня злой взгляд.

— Ты ее не знаешь.

Все интереснее и интереснее.

— Да, ты у нас герой любовник, однако. Везде успел.

— Ритка! Харе ёрничать! Помоги лучше!

— Да чем тебе помочь?! — возмутилась я, — Благословить?

— Помоги мне от Пуде…тьфу от Леры избавиться.

Пару секунд дивлюсь Шнурковой наглости, откусываю кусок пиццы и интересуюсь:

— А ты часом не оборзел?

Шнурок идеально строит глазки кота в сапогах.

— Ритусь, ну пожалуйста! Что хочешь сделаю?

— А не проще тебе попросить об этом свою любовь?

— Она еще не знает…

Вскидываю брови.

— Что она и есть любовь…

И почему он такой балбес?

Барабаню пальцами по столу, прикидывая, стоит ли помогать этому предателю, старательно избегая его умоляющего взгляда, наконец, выдаю:

— Две недели пашешь у Гарика.

— Да хоть три! — радуется этот дурень.

— Блин…продешевила…

Проблемы Шнурка, заставили меня на какое-то время забыть о собственных, и домой я уже возвращалась в более благодушном настроении.

По дороге мы с Мишкой обговаривали планы по изгнанию Пуделихи, посмеивались над некоторыми совсем уж фантастическими идеями и трескали шоколадные конфеты, что завалялись в друга в рюкзаке.

Время уже перевалило за обед, когда мы добрались до моего подъезда.

— Чья это тачка такая? — внезапно спросил Шнурок, приглядываясь, — Ваш дом выкупил олигарх?

Повернула голову в сторону, куда смотрел он, и нервная дрожь пронеслась по телу.

Громов приехал. Ясен пень, что по мою душу.

Вот, только я его видеть пока совсем не готова.

Ускорила шаг в надежде быстренько проскользнуть в подъезд, а там уже дед с Маринкой удержат оборону. Но по закону подлости, поскользнулась на наледи, что образовалась на ступеньках, неловко взмахнула руками и была подхвачена сильными руками Шнурка.