Любовь окрыляет
Шрифт:
– Паршиво выглядишь, дорогой, – ухмыльнулась она и подставила для поцелуя щеку.
– Чего не скажешь о тебе, – он сделал вид, что не заметил, и целовать бывшую жену не стал, потянув сразу дверь кафе на себя. – Идем внутрь, здесь холодно.
Внутри было тепло и приятно пахло вкусной едой. Он сразу понял, насколько голоден. Сдал свои и Нинкины вещи в гардеробную, пригладил взъерошенные непогодой волосы перед зеркалом, покосился на бывшую супругу, что крутилась у соседнего зеркала.
Да, выглядела та если не на миллион, то тысяч на сорок баксов точно. Под курточкой дорогая блузка, раньше она таких никогда не носила, позволить себе не могла потому что.
– Что станешь кушать?
Он раскрыл меню, с тоской понял, что если бывшая жена закажет что-то подороже, он останется голодным, но ронять себя отказом не стал.
– Я не особо голодна, – принялась Нинка жеманиться. – Салатик, пожалуй, кофе и пирожное. Да, воды еще с лимоном.
Он обрадованно заказал все, что она просила. Тут же выбрал себе шашлык из баранины, жареной картошки, овощей и кусок яблочного пирога с двойной порцией кофе. Хоть какая-то польза должна быть от их встречи, на позитивное общение он и не надеялся. Поскольку бывшая жена без конца демонстрировала ему широкий золотой браслет, пару колец, с брезгливой гримасой рассматривала его затрапезный свитерок и полуистлевший воротник рубашки, которую еще сама ему покупала. Станет выделываться, понял он сразу. Это она умела…
– Зачем тебе это, дорогой? – Нинка заученным ненатуральным жестом, призванным, видимо, быть грациозным, указала на его одежду. – Эта рубашка, ужас! Джемпер! Зачем тебе это?!
– Ну, очевидно, чтобы не быть голым.
Все ее ужимки он знал наперечет. Последние из числа тех, с которыми Нинка пыталась корчить из себя аристократку. Что же, знакомо.
– Я не об этом!
Она ткнула кончиками указательных пальцев в свои виски, намекая на разыгрывающуюся мигрень. Опять сфальшивила. Голова у нее никогда не болела. Здоровьем его бывшая жена славилась бычьим. Даже эпидемия гриппа обходила ее стороной.
– Я о том, что нельзя быть таким притворщиком.
– Это ты о чем?
Он теперь грыз кусок баранины, оказавшийся сухим и жилистым. Попутно жалел свои зубы и деньги, потраченные зря, – шашлык никуда не годился. И помидор расплылся по тарелке подгнившим нутром и неприятно попахивал.
– Это я о том, что твоя лживая скромность никому не пустит пыль в глаза, все и так знают… – И она специально замолчала, чтобы он поднял на нее глаза.
– Знают о чем? – решил он ей помочь, почти уже расправившись с едой, дольше он тут оставаться не намеревался. – И кто все?
– Все знают, что ты… – тут Нинка слишком низко наклонилась над столом, пытаясь пододвинуть свой рот ближе к его уху, и зашептала: – Причастен к ограблениям инкассаторов, милый! К чему скромничать и носить дерьмо на себе? Это по меньшей мере смешно! Думаешь, так тебя будут уважать и бояться больше? Отнюдь!!! По одежде ведь встречают! И когда тебя встретят в самых высоких кругах, то могут за всеми этими нищенскими тряпками твоего ума и не разглядеть и…
– Заткнись, дура!!!
Как у него хватило ума прошипеть потише, он и сам потом не понимал. Как хватило ума не впечатать в глупый бабий рот ее идиотские слова вместе с листьями салата, тоже удивлялся. Хвала богу, на все хватило и ума, и выдержки. Даже потом, когда Нинка отшатнулась от него, как от прокаженного, и губами задрожала, обидевшись будто бы, он старался оставаться спокойным и спросил:
– И откуда же у тебя такие познания, Нина?
– Не важно! – пискнула она и начала с чего-то озираться по сторонам, будто искала чьей-то невидимой поддержки. –
А что, скажешь, не так?!– Нет, не так. А с чего ты вообще это взяла? – И он через не могу выдавил из себя улыбку. – С чего ты взяла, что я к этому причастен-то? И кто это все так считают? Ты, а еще кто?
– А еще Наталья Ивановна, которую ты убил!
– Кто??? Кого я убил??? – Вот тут, конечно, выдержка ему изменила, и он, выбросив вперед руку, поймал Нинку за ухо, наклоняя к себе ближе. – Ты чего, сука, совсем офонарела, да?! Чего несешь???
– Ничего я не вру, – пискнула бывшая жена, корчась от боли и пытаясь высвободить ухо, но он держал крепко, пришлось ей притихнуть. – Ничего я не вру, отпусти, все расскажу.
– Говори. – Он выпустил ее ухо, с удовольствием отметив, как-то мгновенно вспухло и покраснело. – Или по лбу сейчас получишь. С чего такую ерунду придумала?
– Это не я придумала, а ты, – проговорила Нинка, испуганно мерцая густо подведенными глазами. – Забыл?
– О чем?
– О том, как планировал все эти ограбления, когда тебя уволили?
– Я???
Он удивился вполне искренне, но не тому, что она говорила, а тому, что все это запомнила. Жена так мало обращала внимания на него, на его слова, на его переживания.
– Ты, ты, милый, – закивала Нинка, осторожно трогая ухо. – Распухло-то как, дурак, что ли?! Так вот, ты планировал все и рассказывал мне, когда на диване лежал и в потолок плевал. А потом все, как по писанному тобой, и начало происходить. Я все вспомнила, милый! Все!!! И как надо подъезжать, и в какое время, и в каком месте… В банке, когда стояла в очереди, все и вспомнила. А тут еще Наталья Ивановна мне встретилась и говорит…
– Что говорит?
Он оглянулся, почувствовав за спиной неясное движение. Официант подошел очень тихо и посматривал на парочку за столом с величайшим интересом. Кажется, даже слышал последние слова бестолковой наглой бабы.
– Ничего больше заказывать не будете? – вздрогнул малый, почувствовав на себе его недобрый взгляд.
– Нет, счет неси, – грубо оборвал он его, нарочно не добавив пожалуйста, чтобы тот не смел так красться.
– Так что Наталья Ивановна? – напомнил он Нинке, сидевшей с пунцовым лицом и ухом.
– Она сказала, что когда возле вашего дома ограбили банк и напали на инкассаторов, то ты почти в это же самое время или минут пять спустя бежал домой весь в поту с большущей тяжелой сумкой. Даже с ней забыл поздороваться. Она еще спросила меня, когда встретила, что ты мог нести такого тяжелого?
– И чего с того? – пожал он плечами с совершенно невозмутимым видом. – Мало ли что я нес? Картошку из гаража забирал с капустой, забыла, где у нас гараж?
– Нет, не забыла. Наш гараж как раз с торцевой банковской стены. Но что странно, прямо в то самое время, когда банк грабили, тебе картошки захотелось! – визгливо отозвалась Нинка и закатилась неверящим смехом. – Чего же тогда Наталью Ивановну-то укокошить поспешил?
– Я??? С чего ты решила-то, дура??? – Он устал от нее и от ее вопросов и стал выбираться из-за стола. – Знал бы, что за этим меня позвала, ни за что бы не приехал.
– А я не за этим тебя позвала.
Нинка догнала его почти в дверях, он уже номерок гардеробный начал из кармана доставать, когда она за локоть его ухватилась.
– Чего еще? – Он стряхнул с себя ее руку.
– Я не за тем тебя сюда пригласила, чтобы рассказывать тебе о твоих преступлениях, – проговорила она тихо, но с вызовом. – Я пригласила тебя за тем, чтобы назвать тебе свою цену за свое молчание.