Любовь окрыляет

– А мог ее убить Маркин?

– Маркин? Не знаю, вряд ли. Он как ни в чем не бывало явился утром в понедельник на работу и…

– Откуда удрал в неизвестном направлении после телефонного звонка, между прочим, – напомнил Симаков и снова застрочил, застрочил авторучкой. – Ему кто-то позвонил и наверняка предупредил о чем-то. О чем? Что девушка мертва? Мог тот, кто истязал Симу, предупредить Маркина? Он ведь испугался! Испугался и сбежал! Мог он быть сообщником этого красавца с великолепными скулами? Мог! А Маркин этот… Запросто мог мстить своей высокомерной сослуживице за невнимание. Допустим, неоднократно подкатывал к ней. Вы с вашей барышней ничего не знаете об этом?

Карпов покачал головой.

Они вообще пока ничего не знали. Собирались начать уже сегодня, но пока вот что-то никак.

– Ладно, озадачу ребят поисками Маркина. Попробуем установить, с какого телефона звонили Симе в день ее исчезновения. И с какого телефона некто звонил Маркину. Но… Но ничего не обещаю. – И Симаков поднял руки вверх. – Если честно, меня сейчас больше твоя судьба занимает, чем неуемное желание твоей дамы сердца.

– Какое желание?

– Желание отомстить за гибель подруги. Что же тут неясного! Но погибшая сама была хороша, неслась сломя голову за первыми попавшимися мужскими портками. Такие, рано или поздно, непременно нарываются на неприятности. Разве не так?

– Наверное, ты прав, – нехотя согласился Карпов.

Что-то подобное он и сам пытался деликатно втолковать вчера Кристине. Но та была непреклонна. Убийца должен быть наказан. Жестоко наказан.

– Ну, найдем мы его, ну посадим, это, конечно же, хорошо, но… – Тут Симаков очень многозначительно поглядел на Карпова. – Но я очень хочу, чтобы не сел ты, Глебушко. Не в моих это интересах и не в твоих тоже, думаю.

– Да уж!

– Так что вернемся к нашим баранам. То есть к соседям твоей Натальи Ивановны. – Симаков постучал указательным пальцем в сердцевину распахнутой записной книжки. – Уголовника пока сбросим со счетов. А вот студентом и Сошкиным Геннадием Ивановичем следует заняться вплотную. Готов?

Карпов покивал, соглашаясь, хотя толком и не понял, с чем именно соглашается. С тем, что соседями надо заниматься всерьез. Или с тем, что поиски убийц Серафимы пока стоит отложить. Уточнять не стал, спорить тоже. Ничего он откладывать не станет, невзирая на серьезность собственного положения. Он обещал Кристине, и обещание свое выполнит. Но тем не менее исправно слушал и кивал, когда Симаков начал его инструктировать. Простились на дружеской ноте. Правда, Симаков из кафе не ушел, сославшись на намеченный разговор с каким-то официантом, который вот-вот должен был заступить на смену.

– Телефон я твой знаю, – пожал он на прощание Карпову руку, – если что – позвоню. Да, и без глупостей, пожалуйста!

Что он называл глупостями, Карпов тоже уточнять не стал, кивнув с самым серьезным видом. Но как только уселся за руль и завел машину, без малейших колебаний повернул на улицу, хвост которой упирался в тот самый сквер, где будто бы каждое утро тренировалась группа легкоатлетов.

Подъехал, когда уже начало смеркаться. День и без того был пасмурным, а тут еще время позднее. Как по заказу принялся моросить дождь. Хотя легче посчитать те дни, когда его не было. Почти ежедневно если не с утра, так ближе к вечеру город накрывало липкой ледяной вуалью.

Карпов оставил машину на стоянке, где сиротливо жался к стене железного гаража старенький проржавевший «москвичонок», внимательно огляделся. Никакого движения в лице хозяина ржавой машиненки не обнаружил, обошел гараж с тыла, уперся взглядом в амбарный замок. Нет, не было здесь никого.

Чья тогда машина? Как давно ржавеет под открытым небом? Он тут же списал цифры с проржавевшего номера. Так, на всякий случай.

Домов поблизости никаких не было, одни пустыри, поросшие густым кустарником, останки летнего театра с парой уцелевших скамеек да несколько таких же железных гаражей.

Мало надеясь на удачу, Карпов побрел заасфальтированной дорожкой, которой предположительно бежала в ту злосчастную субботу Сима.

Странная все же девушка, решил он, возвращаясь к машине минут двадцать спустя. Странная и неосторожная.

Как вообще ей могла прийти в голову мысль – бежать именно здесь?! Ни единой души вокруг, ни единой! Собачников не наблюдается, потому что домов нет поблизости. Хозяева железных гаражей тоже редко сюда наведываются. Карпов обошел каждый и внимательно осмотрел ворота, насколько позволили ему сгущающиеся сумерки. Ни одного намека на то, что эти ворота открывались последние пару месяцев. Как были навалены густыми пластами опавшие с деревьев и кустов листья, так и лежали до сих пор, никем не потревоженные. Получается, не ступала тут нога человека с начала осени.

А она побежала! Одна!!! И только потому, что брезжила надежда наткнуться тут на спортсменов? Чертовщина какая-то! Симаков отчасти прав, такие девицы где-нибудь да найдут себе неприятности. А такое место как нельзя лучше для этого подходило. Странно, что она вообще в то утро вернулась с пробежки. И ее не убили прямо здесь же. Мест подходящих – на каждом шагу. И криков о помощи никто не услышит. Карпов нарочно поорал, чтобы привлечь чье-нибудь внимание.

Никого!!!

Он – здоровый, сильный мужик, залезая в машину, поймал себя на мысли, что рад тому, что пора уезжать отсюда. А она одна побежала!..

Вроде все осмотрел, размышлял он, разворачиваясь. Номер «Москвича» записал. Знакомому из ГИБДД позвонил, попросив узнать адрес хозяина старой машины. Номера с гаражных ворот тоже переписал, по ним легко будет установить владельцев и по возможности переговорить с каждым. Убедился, что место совершенно необитаемо, что дурой надо было быть последней, чтобы совать нос сюда. И…

И теперь мог с чистой совестью уехать с этого зловещего места. Мог вернуться к Кристине, она собиралась сегодня пораньше уйти с работы, чтобы встретить с работы его. Она же не знала, что его оттуда выперли в отпуск, чтобы он не пятнал рядов. Сейчас она должна уже быть дома. Обещала приготовить ужин, и даже при свечах, чтобы хоть как-то отвлечься самой и отвлечь его.

С ужином и свечами случилась незадача. Снова что-то произошло у нее или с ней: припухшие веки и нос красноречиво намекали на то, что Кристина плакала.

– Господи, Глеб! Все ужасно!!! – упала она ему на грудь и разрыдалась, когда он попытался выяснить причину ее слез. – Все будто сговорились!!!

– Ну, ну… Давай успокаиваться. Что снова? Что?

Карпов поднял ее на руки и, как был в куртке и ботинках, пошел с Кристиной на руках в комнату. Сел на диван, пристроив ее на коленях, принялся гладить по спине, шептать что-то трогательное и нежное, но делал только хуже. Она рыдала все громче и заразительнее.

– Она!.. Они считают. Что мне это было выгодно, Глеб!!!

– Что выгодно?

Вникать было сложно. Он и раньше-то никогда не понимал женщин, а когда она так вот тесно прижималась к нему и он чувствовал ее горячее тело даже сквозь куртку и китель, то…

– Этот ужасный милиционер!!! Он так въедливо смотрел на меня. Задавал такие унизительные вопросы! – судорожно вздрагивая в его руках, проговорила наконец Кристина.

– Тебя вызывали в милицию?

– Нет, он сам ко мне пришел. Прямо в кабинет. И задавал эти гнусные вопросы!