Любовь по-английски

Я кивнула, с трудом сглатывая.
– Да.
– Если только и другие люди отнесутся так же легко.
– Так я могу спросить, что там сейчас происходит? Я имею в виду развод?

Она прикусила губу и пожала плечами, выехав на трассу.
– Это нелегко. Изабель не хочет совместной опеки.

– Почему?

– Я думаю, она пытается отомстить единственным доступным способом.

– Используя их дочь?

– Да, - сказала она.
– Вот, до чего они дошли. Я не совсем уверена, знает ли Изабель что-нибудь конкретное о тебе или о том, что ты здесь, но она точно знает, что существовала другая женщина. Конечно, ей больно, и она унижена, как была бы и любая женщина.

Я почувствовала тяжесть в груди и холод. Все это по моей вине.

– Она кричала, что не хочет, чтобы он когда-либо виделся с Хлоей Энн, - она смахнула пальцами с бледно-розовыми ногтями слезы, ее голос стал на октаву выше.
– И я могу больше не увидеть свою племянницу. Родители любят свою внучку. Но Изабель это не волнует. Ее даже не волнует, что для Хлои Энн лучше общаться с отцом. Они близки, ты знаешь. Матео все сделает для нее. Я знаю - это единственная причина, почему он так долго жил с Изабель.

Дерьмо. Это было слишком. Несмотря на то, что Матео сказал, что был несчастен до того, как я появилась в его жизни, и ему хотелось перемен, новую Вселенную, если бы не я - этого не было. Я сделала это. Его сестра могла потерять племянницу, ее родители могли лишиться внучки. Матео мог лишиться света в жизни, счастливых моментов. Все из-за меня. Потому что я хотела его. Я была молода, влюблена и эгоистична.

– Не будь так строга к себе, - сказала Лючия, шмыгая носом, как будто бы услышала мои мысли.
– Матео выиграет. Нет никаких оснований ему отказать. Суд увидит, что он отличный отец. Это просто долгий процесс, потому что Изабель делает так. Она даже судится за его деньги. Испанские женщины всегда борются. Но, в конце концов, у Матео все будет хорошо. Он уважаемый человек.

– Я начинаю думать, что мне не стоило так скоро приезжать сюда, - начала я осторожно, слова больно жалили.

– Возможно, - сказала она.
– Но предаваться любви с другой женщиной - не означает быть плохим родителем. Это не должно быть помехой.

– Даже если эта женщина из Канады, на пятнадцать лет моложе, с татуировками и пирсингом?

Она так долго изучала меня своими красивыми глазами, что я побоялась столкновения с микроавтобусом. – Мы любим канадцев, - наконец сказала она. – Все будет хорошо.

После этого отрезвляющего разговора, я спросила ее о вещах, которые не заставляли меня чувствовать себя плохим человеком. Она рассказала мне о своей работе в области маркетинга в крупной компании сотовой связи; что жила с родителями с тех пор, как ушла от своего последнего бойфренда - ей было некуда деваться. И не смотря на автомобиль, она не была уверена, готова ли для перемен. Когда я спросила, почему она не переедет в свое собственное жилье - она сказала, что не в восторге от этой идеи.

Мы выехали на самую красивую улицу, которую я когда-либо видела. Она была широкой, с классическими постройками и большим количеством зелени и цветов. По тротуарам ходили нарядно одетые люди, множество магазинов и тапас-баров. Даже в этот серый день здесь была жизнь.

– Это район Саламанка, - сказала Лючия.
– Мой бывший парень живет вниз по улице. Мне здесь нравится, тебе повезло, что Матео выбрал это место. Это дорогой район.

– А где вы с родителями живете?

– Мы живем к северу от города. Мой новый парень сейчас живет на Ибице, и это не так уж плохо. Если он попросит переехать к нему, я возражать не стану.

Она сделала несколько кругов по кварталу. Лючия вглядывалась в дома, пока мы ехали вниз, в сторону другой дороги.
– Извини, - сказала она.
– Я только однажды была здесь. Но теперь вспомнила.

Наконец она припарковалась у здания кремового цвета с почти парижским фасадом.

– Вот и приехали.

Я уставилась на него из окна автомобиля. Он был великолепен. Я буду здесь жить?

Мы вышли из машины, Лючия забросила мой рюкзак на спину, помогла мне с чемоданом, и мы вошли через стеклянные двери. Пол был из белой мраморной плитки, и стояла черная стойка для консьержа. Лючия кивнула мужчине за столом, который просматривал газету, и мы пошли к лифту.

– Он здесь только днем, - сказала она, нажимая кнопку.
– Ночью вам придется использовать свою ключ-карту, чтобы попасть в здание.

В лифте было тесно, как в аду, мы едва там поместились с моими вещами, пол устилал красный бархат, видавший лучшие дни. Я предполагаю, не все здание было так же отремонтировано, как фойе. Мне это нравилось. Я все больше чувствовала себя усталой и измученной.

Мы вышли на шестом этаже, и я последовала за Лючией вниз по длинному коридору, по гладкому полу из твердых пород дерева с золотой ковровой дорожкой посередине. Каждую дверь в квартире обрамляла затейливая лепнина. Вы не найдете в Ванкувере ничего подобного, только не в этом времени.

– Сколько лет этому зданию?
– спросила я.

Она пожала плечами и пока искала ключи, ее блестящие волосы упали на лицо. Мы остановились у одной из дверей в конце коридора, свет лился через большое окно.
– Матео должен знать. Может, лет двести, плюс-минус. Здесь здания не такие старые, как в других городах Европы.

– Для меня оно старое, - сказала я пораженная.

Она вставила ключ в замок, и мы вошли в мой новый дом.

Я глубоко вдохнула. Он был великолепен.

Пол был деревянным, как и в коридоре, но светлее, кленовым. Стены были текстурированы в сливово-белый цвет. Потолки были очень высокие, с железными люстрами, которые свисали с них так же, как в Лас Палабрас, но эти были покрашены в тот же цвет, что и стены. Я медленно прошла в прихожую, любуясь картинами на стенах: кухня была слева - большое, просторное помещение с хромом и гранитом, пригодное для шеф-повара. Помимо того была гостиная с телевизором с плоским экраном и мягким белым кожаным диваном. Большое окно занимало всю дальнюю стену от пола до потолка, заливая все светом. Снаружи доносились приглушенные звуки, отсюда можно было увидеть улицу.

– Это удивительно, - сказала я, затаив дыхание и вглядываясь в окно. Затем бросила на нее взгляд через плечо. Она стояла возле кухни, мой рюкзак все еще висел у нее на плече - кто-то прислал ей сообщение.

Решив все обследовать, я посмотрела направо и увидела еще один коридор с комнатой в конце. Это была небольшая ниша, едва обставлена: здесь был небольшой письменный стол с ноутбуком и открытый шкаф для хранения документов. Несколько бумажек залетели под ковер. Множество коробок было сложено вдоль стен. Видя все это - доказательство того, что Матео собирается начать новую жизнь, мое сердце успокоилось.

Я не единственная, кого поразили такие перемены.

Я направилась в холл, бросив через плечо.
– Ты не знаешь, когда Матео вернется?

Затем открыла дверь справа от нее, рассматривая то, что выглядело, как маленькая спальня для гостей, со вкусом, но не жилое.

– Он написал мне, - сказала она, - через час или около того, он так надеется.

Я кивнула и открыла дверь слева от меня. Последняя. Главная спальня. Она была великолепна: большая кровать с пушистым белым одеялом, необычайно большие окна с видом на улицу, огромный антикварный комод, встроенный шкаф (хороший повод отправиться по магазинам с Лючией) и, как я и надеялась, огромная ванная комната.