Любовь по контракту

— Да.

Будь честной, ну же — скажи ему всю правду.

Марк удостаивает меня прямым взглядом. И я задыхаюсь от слепящего разочарования, которым наполнена тёмно-синяя глубина. Он всё неправильно понял!

— Мне пора идти, — глухо бросает Марк и берёт со стола телефон.

Нет, я не могу так просто его отпустить!

— Подожди! — хватаю его за рукав пиджака, крепко сжимаю еле тёплые пальцы. — Я не могла поступить иначе… Я должна была остаться в Святополье!

Марк разглядывает наши переплетённые руки. Тень пробегает по его лицу, синие глаза мерцают, когда мы вновь встречаемся взглядами. На долю секунды я чувствую, как он сдавливает мою ладонь, и дрожь восторга пробегает по позвоночнику. Он тоже хочет меня касаться!

Но не успеваю я обрадоваться, как Марк осторожно выдёргивает руку. Бросает телефон на стол и раздражённо спрашивает:

— И какие же обстоятельства помешали тебе зажить собственной жизнью?

Я глотаю тягучий ком и сбивчиво, в общих чертах рассказываю о беременной сестрёнке, которая связалась с опасным мужчиной. На лице Марка появляется саркастическая ухмылка. И глаза странно блестят: то ли презрение в них плещется, то ли ядовитая насмешка, то ли всё вместе.

— То есть ради любимой сестры ты вышла замуж за Вадима?

— Нет, конечно, нет!

— Ты осталась в Святополье из-за сестры, но почему ты выбрала Вадима, а не меня?

— Я хотела быть с Алёной, помогать ей, когда возникнут сложности с Юрой. И я всё это делала! Ты бы никогда не согласился, чтобы я жила в другом городе.

— А ты меня спрашивала? Сама всё решила, ещё и наврала с три короба напоследок. И сейчас врёшь.

— Нет! Я честна с тобой!

— Да ладно? Ты говоришь, что не могла поступить иначе. Серьёзно, Дин? Тебе действительно необходимо было выходить замуж за Вадима, чтобы оставаться в Святополье и помогать сестре? И бросать меня ты тоже должна была? Больше никаких вариантов не возникло в твоей голове?

— Я правда не знала, что делать.

— Не верю. Ты умная и обязательно бы что-то придумала.

Он не прав, не прав, не прав! Он ничего не понимает, потому что не был в моей шкуре. Зажмурившись, я мотаю головой, мне тошно от его вопросов, и в левой половине груди нещадно печёт.

— Возможно, я ошибался в тебе, — эти жестокие слова становятся моим приговором. Они разрушают крепко выстроенную плотину, и все тайные страхи и сомнения вырываются наружу.

Боль от разочарования в самой себе резко прожигает меня насквозь. Сжимаю руки в кулаки, чтобы не рассыпаться на мелкие части.

— Я струсила. Пожалела Вадима, потому что мне было проще вернуться к нему, чем начать отношения со взрослым успешным мужчиной, с которым у меня может ничего не получиться. Я побоялась поступить вопреки ожиданиям матери, потому что всегда искала её одобрения. Солгала тебе я тоже из трусости… Я всерьёз считала, что осталась в Святополье ради сестры. Конечно, это благородная причина, она намного лучше отвратительной правды. Беременность Алёны стала отличным предлогом для того, чтобы сложить лапки и спрятаться в знакомой берлоге. Я сдалась, я не захотела бороться… Наверное, напрасно я всю жизнь считала себя сильной… Сильные люди так не поступают.

Я опираюсь локтями о стол, закрываю ладонями лицо и часто-часто дышу, чтобы справиться с подступающей истерикой. Не хватало ещё больше опуститься в глазах Марка.

Сказанные слова опустошают меня. Я не ожидала, что во мне накопилось столько противоречий, столько комплексов и страхов! Почему я не задумывалась о них раньше? Почему столько лет обманывала саму себя? И как теперь жить, зная, что не было никаких благородных мотивов — тридцать месяцев назад я просто струсила.

Мы ведь с Марком могли попробовать отношения на расстоянии. И при должном упорстве я бы смогла убедить Алёну в том, что Юра опасен. Сестра всегда была доверчивой и ведомой, у меня бы получилось достучаться до неё. Но я выбрала более лёгкий путь.

— Прости, Марк, за ту боль, которую я тебе причинила. За разочарование, за унизительную ложь, за трусливый побег. Ты всегда думал обо мне лучше, чем я того заслуживаю.

Мой голос срывается и гаснет. Я старательно подавляю клокочущие рыдания, из последних сил сдерживаю эмоции. Здесь я не сорвусь, лишь дома позволю себе прокричаться.

Горячее прикосновение к локтю кажется настолько странным и несвоевременным, что я начинаю бояться за своё психическое здоровье. Неужели выдумываю то, чего не может быть?

Убираю ладони с лица, смотрю на пальцы Марка, сжимающие мой локоть. Пока рано к психиатру записываться, всё происходит наяву.

— Сейчас ты на правильном пути. Я всегда знал, что ты выберешься из Святополья. Просто ошибся на два с половиной года.

Он дотрагивается до моих волос, улыбается краешком рта.

— Марк, я не знаю, как исправить то, что случилось. Я так скучала по тебе… Ты приходил ко мне во снах — и в них всё было, как раньше. Скажи, вещие ли это сны? Мы сможем забыть о том, что случилось, и начать всё с чистого листа?

Марк резко убирает руку, словно получил сильнейший ожог. Отрицательно качает головой, смотрит нам меня с испепеляющей горечью.

— Нет, Дина. Как раньше уже никогда не будет. Я ничего не забыл… Ты сильная и умная, ты добьёшься всего, о чём мечтала. Но наши пути не должны пересекаться.

— Но Марк, вдруг ещё не слишком поздно? Вдруг мы сможем?..

— Я ничего к тебе больше не чувствую, Дина, — глухо произносит он.

Смотрю вниз, на свои сцепленные в замок пальцы, чтобы скрыть дрожащие губы и выступившие на глазах слёзы. Слышу, как отодвигается стул напротив, знаю, что Марк собирается уйти, оставив за собой последнее слово.

— Прощай, Дин. И не нужно больше искать со мной встреч. Тем более вот таких полуслучайных, как сегодня.

Даже так? Внезапно к боли примешивается глухая злость. Он ничего не чувствует? А если я проверю?

Вскакиваю с места, делаю шаг навстречу Марку и, не дав себе возможности опомниться, сжимаю пальцами ворот его рубашки и отчаянно целую его в губы.

28

Я поступаю аморально: целую чужого жениха, совершенно не заботясь о том, что мы находимся в людном месте. Вдруг среди посетителей кофейни есть знакомые Марка или его подчинённые? А если кто-нибудь донесёт Насте, что её возлюбленный сначала долго разговаривал, а потом целовался с другой женщиной?

Но цель оправдывает средства. Сейчас меня волнует только одно — ответит ли Марк на мой эмоциональный порыв, поддастся ли своим чувствам, которые — я уверена! — никуда не делись. Он разочарован и опустошен, он не хочет опять рисковать, но по его взглядам, по случайным прикосновениям становится понятно, что огонь не угас до конца. Нужно лишь его разворошить.

Я приникаю к его губам, чувствуя давно забытый жар мужского тела. Оплетаю руками его шею, скребу ногтями по затылку. Прижимаюсь как можно теснее, совсем забыв о приличиях. Есть только он и моя слепая вера в благополучный исход поцелуя. Если Марк оттолкнёт меня или накричит, то он, безусловно, поступит правильно, но это будет означать крах моих самых смелых надежд.