Любовь по найму

— Не смогу, — печально отозвалась я.

— Почему?

— Тех денег, что я накопила, надолго не хватит, а работать… кем? Магии нет, а быть кухаркой или торговкой — уволь.

Больше он не сказал ни слова. Даже ужин прошел в тишине.

Николас заговорил только, когда мы оказались в моей квартире.

Он стоял посреди комнаты и не спешил размыкать объятия. Готова поклясться, он выводил пальцем узоры на спине. Едва ощутимо, но все же.

Правая рука покоилась на его плече, а левая на груди. Я ощущала его сердцебиение так четко, словно не было никаких преград. Ни одежды, ни грудной клетки.

Выпустив из легких весь воздух, положила голову ему на грудь. Я видела эти жесты среди супругов в городе. Они казались обыденными, но такими чужими мне.

Сейчас я понимала, как много в нем всего: нежность, защищенность, привязанность, доверие. С клиентами, которых вскоре придется убить или обмануть, так себя нельзя вести. Там только кокетство и смех, который далеко не всегда является искренним. Каждое движение продуманно до мелочей, каждый взгляд. Нельзя быть настоящей, нельзя показывать искренние чувства и желания. Только цель. Только работа.

— Ты когда-нибудь была с мужчиной не по работе? — тихо спросил он.

— Никогда, — шепнула я, отстраняясь и надевая маску безразличия. — Мне это и не нужно.

— Ты не можешь знать этого наверняка. До завтра.

Николас исчез, оставив после себя едва уловимый запах парфюма и тоску.

Он странно на меня действовал. Очень странно. Затрагивал те струны души, о которых я не знала.

_____________

Оперевшись об откос окна, смотрела на огни засыпающего города. Мышцы ныли и дрожали после долгого бега. Я могла прекратить эту боль, изменив тело, но смысл? Николас считает, что я должна работать над своим телом с помощью спорта, а не с помощью врожденного умения. Утверждал, что можно найти блокираторы способностей, вроде тех оков в подземелье. В таком случае, я рискую остаться беспомощной.

Что ж… придется ему довериться.

На коленях покоилась давно позабытая вышивка. Все внимание приковывали капли дождя сползающие кривыми дорожками вниз.

Мысль о моем существе не давала покоя. Тело никогда не зависело от магии и кристаллов, но те оковы… Из чего они? Почему именно они сдерживают мои способности? Кто я и какие имею слабости?

Эти вопросы не покидали меня ни на час. Я пыталась найти ответы в уголках памяти, но ничего… абсолютно.

И спросить не у кого просить.

Хотя вру. Я задавала эти вопросы Николасу, но он лишь пожимал плечами, уверяя, что не знает ничего. И добавлял: «Пока».

Истерзав себя до головной боли вопросами и предположениями, отправилась в кровать, но сон, который окутал меня, был странным.

— Простите асита, но это странная просьба, — сомкнув брови на переносице, прошептала женщина.

Нингонг сидела на мягком алом диване и ела конфеты. Впервые за свою крохотную жизнь. Разговоры взрослых ее мало интересовали, хотя сам дом вызывал у нее интерес.

— Мы с мужем не в состоянии ее прокормить, понимаете?

— Понимаю, — кивнула женщина. — Ко мне приходят с такими просьбами, но предлагают себя. Вы же предлагаете свою дочь. Это… — она пыталась подобрать слова, — аморально.

— Это мне говорит хозяйка борделя? — вспыхнула мама, привлекая внимание девочки.

Женщина молчала. Она изучала девочку и уже пыталась подсчитать выгоду.

— Вы понимаете, что мне придется кормить ее как минимум семь лет, до первой выгоды. И потом еще столько же, чтобы окупить ее содержание.

— Понимаю, — мама девочки осунулась и как будто постарела. — Но я не могу бросить ее на улице.

— А в борделе можете? — усмехнулась женщина.

— Бесплатно, — шепнула мама. — Возьмите ее бесплатно. Она будет убирать, готовить. Она умеет.

— Вы понимаете, на что обрекаете ребенка? Понимаете, что она будет видеть здесь изо дня в день и за кем убирать? — женщина сурово смотрела на крестьянку. Та посмотрела на дочь и кивнула. — Что ж… я оставлю ее, но вы дадите клятву, что никогда не придете на порог моего дома просить ее обратно.

— Как скажете, — выдохнула женщина с облегчением и протянула руку для клятвы.

Когда все закончилось, крестьянка встала, поправила застиранное платье и отправилась к выходу. Она даже не посмотрела на девочку. Она уходила без страха за свою жизнь, а на жизнь девочки ей было все равно. Женщине казалось, что от долгожданной дочери осталась лишь оболочка, внутри же сидит демон, и она была рада избавиться от него.

— Мамочка, — девочка подскочила и, путаясь в подоле длинного платья, побежала за ней, — мамочка, ты куда? А я? А как же я?

Горькие слезы крупными градинами катились по щекам, ломая все светлое, что было у нее в душе.

— Идем милая, я покажу тебе твою комнату, — тихо проговорила женщина ложа руку девочке на плечо.

Из сна меня вырвал стук в дверь. Резко сев, приложила к груди руки и попыталась унять сердцебиение. Взор застила пелена из слез.

— Неужели мама сама привела меня в бордель? Быть не может… — прошептала я и пошла открывать, по дороге приводя волосы в надлежащий вид.

— Привет, — улыбнулась Катарина.

— Ты рано, — протянула я, не понимая, что ей вообще нужно.

— На самом деле, Нинаэль, уже девять, — с упреком.

— Мариэтта, наверное, в бешенстве, — простонала я, пропуская подругу в квартиру.

— На самом деле нет, — призналась девушка. — Она спокойно отнеслась к твоему отсутствию.

— Знаешь, с ней явно что-то происходит.

— Да, я заметила. Интересно с чего это она стала так мало времени уделять работе?

— Тут два варианта, — немного поразмыслив, ответила я. — Либо она уходит в отставку, что мало вероятно. Либо у нее появился мужчина. Что не менее вероятно.

Катарина ушла на кухню, дав мне время и пространство привести себя в порядок.

Через полчаса, я выглядела как высокородная асита, и пошла на кухню к подруге.

— Ты сделала это за полчаса? — удивилась я, видя на столе пышные блины, политые медом и украшенные ягодами.

— Тут всего-то две порции. Садись, — она поставила на стол чашки с ароматным чаем. — Надеюсь, ты простишь мне мое самоуправство?

— За завтрак? Душу готова отдать!

Блины были невероятно вкусными. Съев свою порцию, пожалела, что нет еще одной. Правда, от второй чашечки чая не отказалась.