Любовь по найму

От изучения ее черт меня отвлек притворный кашель мужчины.

— Расскажите о вашей дочери, — выпалила я.

Губы женщины затряслись, а в глазах заблестели слезы. Мужчина же подскочил и сжал кулаки.

Мда… кажется, я не правильно начала разговор.

— Я прошу вас успокоиться. Зла не желаю, только немного информации.

— Нингонг…

— Мей, не надо, — перебил мужчина.

— Нингонг потерялась в городе. Наверное, ее украли. Мы искали, но без толку.

— В Кроли?

— Нет, что вы… В Сатлесе, — под гневным взглядом мужа, продолжала женщина.

— Сейчас вы хотели бы найти ее? — с замиранием сердца спросила я.

— Да, — тихо прошептала женщина, опустив глаза.

— Я помогу вам. Я знаю, где Нингонг и приведу ее, но вы должны сами все рассказать.

— Я рассказала.

— Это ложь, — холодно заявила я.

И женщину понесло… Она рассказала все. Начиная с раннего детства и заканчивая сегодняшним днем. Рассказала, как ждали ребенка, и что малышка имела способности, которые пугали. Как мучили девочку и отдалялись от нее намеренно. Как решили оставить ее в городе.

Но все это я уже вспомнила. Зато другое мне показалось интересным.

Когда Мей разговаривала с аситой Ревери, то дала ей клятву, что не передумает и не изменит своего решения.

Асита Ревери скрепила клятву магией, после чего женщина не могла даже близко подойти к борделю. Выкупить дочь тоже не получилось — не хватало денег.

Тогда Мейфенг нашла агентство. Случайно. Оно выкупало и похищало детей.

Женщина отдала им все сбережения семьи. Все, что они копили долгие годы, но ни девочки, ни денег не увидели.

Джозеф отправился в «Красный бархат», чтобы поговорить с хозяйкой, но та выгнала его взашей, обвиняя в похищении девочки.

С тех пор они так и не смогли ее найти, но не теряли надежду.

История была занятной, но оставляла вопросы. Неужели агенты «Апологета» должны были отдать меня родителям, но обнаружив такие способности, нарушили договор?

Кажется, мне все же придется залезть в базу и найти всю информацию, что хоть как-то касалась меня.

— Вы отвезете нас к Нингонг? — рыдая, спросила женщина. Мужчина украдкой вытирал слезы.

По истории и сожалениям, я понимала, что они раскаиваются и даже готова была простить.

— Вы думаете, она простит вас? Вы родную дочь отдали в бордель из-за способностей, которые считали дьявольскими, — прозвучало с упреком, но он имел место быть.

— Не знаю, — честно призналась женщина. — Но я хотя бы попытаюсь вымолить прощение и увижу ее еще раз.

В комнате воцарилось молчание.

Меня хотели сделать безэмоциональной в агентстве, но не вышло. Я была сострадательной, всепрощающей и доброй. Не без недостатков, не спорю, но я испытывала жалость и сочувствие, что в моей работе в принципе должно отсутствовать.

Я уже прониклась к этим людям. Прочувствовала их боль и… простила. Частично, но простила. Ведь я как никто другой знала, что страх делает с людьми. На какие поступки он толкает и как потом заставляет об этом пожалеть.

Я отпустила контроль и почувствовала, как лицо и тело меняется. Я боялась. Боялась, что они не поймут, снова испугаются меня и снова не примут.

Родители не смотрели на меня. Мама спрятала лицо в ладонях, а мужчина смотрел в окно.

Не зная, что сказать, я продолжала молчать.

На колени запрыгнула трехцветная кошка и начала ластится, громко мурлыча.

— Сэнера еще жива? — улыбнулась я, поглаживая мягкую шерстку.

Взгляды супругов были обращены ко мне. Я не видела, но чувствовала это.

— Это… это не Сэнера, — проговорил отец, смотря на меня с изумлением.

— Нингонг? — переспросила женщина.

— Да. Это я.

Было видно желание матери меня обнять, но нас разделял столик и общие сомнения. Все трое не знали, как поступить.

— Нингонг, как… как такое возможно? — сквозь рыдания, проговорила мама.

Ее голос был едва слышен от волнения, а глаза были полны не только слез, но и недоверия.

Я ее понимала. Ведь минуту назад перед ними сидела совсем другая девушка и спрашивала о дочери. А теперь здесь я, их повзрослевшая дочь. От такого у любого человека голова пойдет кругом.

— Я научилась контролировать то, из-за чего вы меня отдали асите Ревери, — снова не без упрека проговорила я.

— Мы испугались, — проговорил отец, вновь становясь серьезным. — Обратились к вере…

— И отдали дочь в бордель? — скептически проговорила я. — Хороша вера.

— Нина, — вставила слово мама, — мы не знали что делать. Это был запредельный случай и очень странный. Святой отец сказал, что это происки дьявола.

— Я помню. Я все помню, — повисло неловкое молчание, которое я же и нарушила. — Знаете, это трудно забыть, еще труднее понять ваши мотивы.

Целый час, я слушала оправдания родителей, лениво гладила кошку, которая была точной копией Сэнеры и пыталась их простить. Выходило паршиво, если честно.

________

— Мне пора, — я встала и еще раз посмотрела в постаревшие лица родителей.

— Ты еще вернешься? — спросила мама.

— Я не знаю. Правда, не знаю. Трудно восстановить отношения после всего…

— Тогда зачем ты приехала? — удивился мужчина.

— Не знаю, — честно ответила я. — Хотела больше узнать о себе.

— Ты расстроена? — взволновано спросила мама.

— Да. Вопросов стало только больше.

Я медленно направилась к выходу, чувствуя спиной их взгляды.

— Нина постой! — спохватилась мама. — Кое-что для тебя оставила бабушка Чиико.

Это заставило меня остановиться и даже повернуться. Из воспоминаний, я знала, что бабушка вернулась, чтобы поговорить со мной. Надеюсь, она хотела пролить свет на мои способности.

Мама поднялась наверх и пригласила с собой, но я отказалась. Снова боялась, что боль прошлого нахлынет на меня с новой силой.

Спустя долгие десять минут, она вернулась, держа в руках пожелтевшие от времени листы.

— Я нашла это в ее чемодане, когда разбирала вещи после упокоения. Если честно, я не поняла ни слова, но не выкинула их — не смогла. В детстве, вы с бабушкой придумали свое письмо, на котором писали записки. Думаю, это оно. Это для тебя, не иначе.

— Спасибо. Всего хорошего вам, — я снова не смогла назвать их «мама» и «папа». Во всяком случае, вслух.