Любовь по завещанию

Когда лекарства подействовали я набралась духа и выбралась из своей комнаты до туалета. Немножко покачивало. Аверин спал широко раскинув руки, как он любил — на животе. В моих штанах, но одеяло сбросил, вот кому не холодно. В изголовье спит Мальвина, я решила, что ей пока не место в моей постели, вдруг и для неё заразно. Сильный мужчина и беззащитная котейка вместе смотрелись так трогательно, что я остановилась на минуту полюбоваться. Глупая я дура.

На следующий день лучше не стало, по ощущениям так даже хуже, наверное, пик болезни. Меня то знобило, то бросало в жар, одеяло наваливалось тяжестью, а футболка прилипала к покрытой испариной коже. Я сбрасывала одеяло для того, чтобы через минуту озябнуть и опять за ним потянуться. Захар приехал днем, на часы я не смотрела, но сквозь шторы струился солнечный свет.

— Так рано? — спросила я.

— Просто я идиот, — пояснил он.

А затем снова заставил меня сесть и протянул кружку. В ней что-то невразумительно серое, с какими-то вкраплениями и серыми хлопьями.

— Что это?

— Это бульон из моей золотой курицы. Пей.

Мне не хотелось. Да и выглядел бульон так себе, наверное, не успел снять пену. Но… он же старался. Я выпила всю кружку мелкими осторожными глотками.

— Не подумай, — сказал вдруг Захар. — Что это что-то значит. Ничего. Просто ты болеешь, любой бы на моем месте. Ничего не выдумывай.

И ушёл. А вечером кормил меня с ложечки кашей. Я вполне могла бы держать ложку и сама, я простужена, а не умираю, но… интересно же, насколько далеко он зайдёт. Поэтому открывала рот, принимала ложечку, морщилась глотая — больно. Честно, меня даже мама так не баловала. Творилось нечто невообразимое. И ужасно трогательное — Аверин вдруг открылся мне с новой стороны.

А следующим днем я проснулась не здоровой, нет, но понимая — болезнь шла на спад. В комнате была жарко, но причиной тому не моя температура. Я села на постели, спустила ноги на прохладный пол. И только сейчас заметила — у стены, возле розетки стоял обогреватель и от него жарило теплом. Ничего особенного, по сути. Только я знаю, сколько у Аверина денег осталось. Мало. Господи, что он вообще со мной делает? Разве можно быть таким трогательным?

Виновник стоял на кухне, опять — в одних трусах. Ветра стихли, в нашу квартиру вернулось тепло. Стоял и насвистывая жарил себе яишницу. Котенок сидел на стуле рядышком, при виде меня отвернулся — обиделся.

— Ожила, — резюмировал Захар. — Теперь сама себе жрать готовь.

Нарочито грубо, да. Только он вчера меня с ложечки кормил, и забыть об этом факте уже не получится. У Захара волосы влажные после душа, пахнет от него тонко лосьоном для бритья, а я — потная и волосы слиплись. Поэтому следующие полчаса я провела в ванной, только не рассчитала своих сил, снова закружилась голова. В гостиной меня повело и я на пьяных ногах дошла до кресла.

— Ты все же решила убиться? — сварливо поинтересовался Захар. — Флаг тебе в руки.

Я посмотрела на него чуть склонив голову. Он всем видом демонстрировал, что ему на меня плевать. Но он кормил меня с ложки!

— Ты купил мне обогреватель, — напомнила я. — На последние деньги?

Он на меня посмотрел, я в сотый раз подумала — слишком красив для мужика. Почему интересно я не замечала этого в первые годы нашего знакомства? Видела в нем только лишь высокомерие, да занудство, хотя стоит признать — они и сейчас никуда не делись.

— А если да? Что сделаешь? Отработаешь?

Усмехнулся, в глаза смотрит. У него — серые. Тёмные. С тёмными же, пушистыми ресницами. Вроде смеётся надо мной, а смотрит серьёзно. Я перевела взгляд на его рот. Губы чётко очерчены, я ещё помню, какие они наощупь. И так вдруг захотелось по ним провести пальцем, что едва не потянулась к нему рукой.

— А почему бы и нет? — пожала плечами я.

Я даже не успела разобраться, шучу я или нет. Захар не дал времени, ну и хорошо. Потому что, если честно — не шутила. Подумаешь, все равно — замужем. А он… он такой трогательный, пусть и сноб. Обогреватель меня добил, ну и губы ещё, которых пальцем коснуться хотелось.

Аверин потащил меня на себя, сграбастал в охапку, придавил своим телом. Его тяжесть — приятная. Высвободила из плена свои руки, закинула на его плечи, провела ладонью по спине, такая кожа гладкая… Захар обречённо застонал.

— Глупая, — сказал он. — Не разумная женщина.

— А вы просто варвар, — напомнила я. — Я под вами лежу. Страшно.

Захар зарычал, чтобы боялась ещё сильнее, и чуть прикусил кожу на моей шее. Вот, сошли старые отпечатки, пусть новые будут. Его руки лихорадочно стягивали с меня одежду, у меня в голове кровь набатом стучит. В себя я пришла неожиданно, когда Захар достал из тумбы упаковку презервативов.

— Ты что? — поразилась я, помня, что в прошлый раз презервативов никаких не было и в помине. — Ты планировал меня трахнуть? Да???

Захар только рассмеялся, и закрыл мой рот поцелуем, чтобы перестала уже возмущаться.

Вот что я делала с удовольствием, так это наступала на грабли. И знаю же, что потом пожалею, но нет. Вот сейчас понаслаждаюсь, а потом жалеть буду, недосуг пока, уже и обёртка презерватива с хрустом открыта. И руки у Захара такие жадные-жадные, и рот горячий и вообще. С кухни заорал котенок, следом что-то грохнуло, потом снова котенок заорал, только уже возмущённо.

— Там что-то происходит, — сказала я.

Потянулась, выворачиваясь из его рук, перевернулась на его живот и попыталась сбежать — мало ли что там? Нужно проверить.

— Некогда, — отозвался Захар.

Поймал меня за бедра, поставил на четвереньки… и правда, чего это я — некогда же. Я никогда особенно не задумывалась о том, какой величины член у моего любовника, наверное просто потому, что у всех они были нормальными. Обычными. А вот у Захара — почетная пальма первенства. Тогда, в наш самый первый раз я даже пьяно ему это озвучила, как бы не возгордился. И сейчас рывком в меня вошёл, даже дыхание перехватило, жаль, что не желание творить глупости.

Потом, когда все закончилось, Захар навалился на меня своим телом. И да, наверное сейчас снова примемся ненавидеть друг дружку и язвить, но вот сейчас так хорошо… Ещё минуточку так полежим. Захар все же с меня слез, но так сразу не ушёл — одна рука по хозяйски на моем животе лежит.

— Я просто решила освежить в памяти насколько ты плох в постели, — сказала я.

Захар хмыкнул, обвел пальцем вокруг пупка, мое тело сразу отреагировало. Вот только казалось, что выжата досуха, затрахана до невозможности, а поди ж ты — есть ещё порох в пороховницах.

— Да и ты так же фригидна, как мне помнилось, — пробормотал он куда-то в моё плечо.

Я села, вытянула из под Захара свой халат. Это во время секса все хорошо и все можно, а сейчас очень остро ощущаю свою наготу. Всё же пьяной было проще. Встала. Внизу живота немного ноет, но ноет — приятно. И вообще слишком нечестно, что мне так нравится заниматься с ним сексом. И трезвой, и пьяной.

— Господи, — простонала я, входя на кухню.

Дверь была закрыта, и видимо, именно этот факт довёл Мальвину до истерики. Всё же, она девочка, что бы Захар не говорил. Потому что психанув забралась на стол, уронила сахарницу, рассыпала вазочку с печеньем, и в данный момент с упоением грызла вафельное полотенце.