Любовь с первого ритуала

Я напрягала память насчет того, что было дальше, но она отказывалась сотрудничать. Возможно, из жалости. Вдруг ей виднее и лучше ничего не знать? Духи-заступники, ну как так-то?! Немного же выпила. Память услужливо подбросила стопки с рубиновой наливкой и то, как незаметно они исчезали… Все-таки их было много. Очень!

В дверь постучали, но отворилась она безо всякого моего позволения. Порог перешагнул Вилард.

– Вам нельзя в мою комнату!

Я хотела сказать это гневно, но получилось… В общем, как получилось. Скрипом старой несмазанной тележки, если бы те умели говорить.

– Нельзя? – ухмыльнулся он. – А кто тебя вчера в эту комнату занес?

– Кто? – эхом откликнулась я.

Вариантов было немного, но я до последнего надеялась. В панике приподняла одеяло и под него заглянула. Оттуда на меня зыркнула свернувшаяся калачиком Бэллочка, только мне было не до нее. Ага, спать меня уложили в том, в чем была, в платье. Хорошо, хоть не раздевал. Только пальто и ботинки с меня снял. Или я сама сняла? Впрочем, детали незначительные.

Вилард подошел и протянул мне бутылек с мутной жидкостью.

– Выпей.

Я поморщилась. Ни пить, ни есть не хотелось. Более того, не сомневалась, что бы я сейчас ни проглотила, удержать это в желудке не смогу.

– Пей, полегчает, – настаивал наставник.

Я отрицательно мотнула головой.

– Не то поставлю «незачет» по практике.

Нормально, а? Что будет дальше? Вынеси мусор, не то поставлю «незачет» по практике? Эдак до уборки и готовки дойдет. На такой шантаж поддаваться себе дороже.

– Оставьте меня, – простонала я, будучи не в состоянии с ним спорить. – Дайте мне спокойно умереть.

– Нет уж, – категорически не согласился Вилард. – Хватит с меня мертвой белки. Мертвая дева мне в доме ни к чему. Пей!

Сейчас он был именно в том настроении, когда его лучше не злить. Я уже неплохо разбиралась в этом вопросе, поэтому собралась с силами, взяла бутылек, откупорила и сделала глоток. Ничего ужасного не случилось. Напиток, несмотря на то что выглядел отвратительно, на вкус был неплох – освежал и бодрил. Я осторожно глотнула еще, затем осушила бутылек до дна.

– Ну что, умирающая, похороны отменяются?

Я прислушалась к себе. Головная боль отпускала, ощущение песка в глазах мало-помалу проходило.

– Хорошая штука! Что это?

– Лучше тебе не знать. Главное, что в чувство приводит быстро.

Действительно приводит. Теперь я готова встать с кровати.

– Выйдите, пожалуйста, – с достоинством попросила я. – Мне нужно переодеться.

– И спуститься к завтраку, – дополнил Вилард. – Для серьезного разговора.

Для разговора? Серьезного? Мне что-то опять поплохело. Представляю, о чем может быть серьезный разговор после моего вчерашнего выступления.

Наставник забрал пустой бутылек, словно опасался, что я по остаткам на донышке выясню содержимое, и ушел. Я привела себя в порядок, облачилась в чистое платье и пошла пугаться к зеркалу. Да уж, видок! У девчонок в академии в ванных комнатах стояли зелья и припарки, с помощью которых можно навести марафет после бурной вечеринки и явиться на занятие свеженькой…. Но самая бурная моя вечеринка состоялась в тот же вечер, когда, воодушевленная литературой, я дегустировала бренди. Необходимости запасаться своими снадобьями не было. Вернее, это я думала, что не было. На самом деле была, просто я о ней не знала.

По лестнице я спускалась, сияя естественной красотой. Ну, если бы круги под глазами и сероватый цвет лица способны были сиять. Зато волосы были гладко причесаны, даже прилизаны. Изобразить пай-девочку мне не удастся, но хотя бы немного приблизиться к этому образу следовало.

Завтракали мы с Вилардом в гнетущей тишине. Кусок в горло лез с трудом, но все же лез и проглатывался. Надеяться на большее нынче и не приходилось. Не зря мне всегда казалось, что бодуном должен называться какой-то особо мерзкий демон…

– Итак, – объявил наставник, как только мы закончили трапезу, – что я хочу тебе сказать.

Он сделал задумчивую паузу, словно то, что ему хотелось мне сказать, было не совсем цензурным, а я и так вчера упрекнула его в непедагогичности.

– Вы сердитесь, да?...

– Нет, я осознал свою ошибку.

Ух ты! То есть ой…. Вилард ведь не подстричься решил, чтобы поумерить собственную привлекательность? О нет! Я такого груза вины не вынесу.

– У тебя слишком много свободного времени на глупости. И ты им воспользовалась. С сегодняшнего дня я организую тебе полную занятость. Ты сюда приехала на практику, ею и будешь заниматься.

От сердца отлегло. Прическа наставника не пострадает, а учеба для меня – самое любимое дело на свете! Я едва не потирала руки от нетерпения.

Когда со стола было убрано, Вилард водрузил на него четыре больших, но на вид не слишком тяжелых мешка. Выдал мне аптекарские весы и пестик со ступой и велел готовить порошок. В мешках лежала сушеная трава, и ее следовало перетереть пестиком. Да-да, именно вручную, чтобы не портить материал сторонней магией. А смешивать следовало одну часть из первого мешка к двум из второго, трем из третьего и четырем из четвертого. Бррр-р….

– Погодите, я не разобралась.

Я попыталась просчитать эту относительно простую формулу, но мозг заявлял, что у него выходной.

– Разберешься. К вечеру все должно быть готово.

Вилард подхватил дорожную сумку и исчез за дверью. Куда он ходит-то? Однако выяснять это прямо сейчас было не время. В конце концов, мне дали задание. Отвратительно скучное, надо сказать, задание. Он явно решил от меня избавиться. Вернется вечером, ничего не готово. Можно с чистой совестью поставить «не зачтено» и отправить меня восвояси, причем с характеристикой, мол, практикантка – неуч.

Если я захочу оспорить оценку и уговорю совет академии устроить разбор, то они принесут кристалл истины, а толку от него. Он понятия не имеет, правду человек говорит или нет, просто считывает малейшие реакции: пульс там ускорился, дыхание участилось (что еще со лжецами происходит, я не знаю). И выдает ответ. Я слышала, что кое-кому удается хладнокровно обманывать кристалл, даже будучи отъявленным преступником. Но я таких вершин самообладания пока не достигла и вряд ли в ближайшую неделю достигну. Разволнуюсь и провалю тест, тем более что волнуюсь я при одной лишь мысли о наставнике. Той самой, которая…