Любовь сильнее Тьмы

Эльдиэ вздохнула. Она знала, что сестра сейчас в Мандосе, но с ней всё хорошо. Когда-нибудь Эсилиэль заживёт в Валиноре, и всё наладится. Да, наверняка она больше не будет беспечно танцевать в осеннем лесу (да и есть ли в Благословенном Краю осень?), но в её волосах всё так же будут прятаться солнечные лучи, согревающие всё вокруг.

…Лаурелинмэ с Эсилиэль сосредоточенно рассматривают портрет, нарисованный их матерью. После Эсилиэль о чём-то бодро говорит, но Лаурелинмэ её не слушает. Она смотрит на изображённого эльфа. Резкие черты лица, чуть насмешливая улыбка, зелёные глаза (точно такие же, как у Лаурелинмэ!) лукаво прищурены. И золотистые волосы небрежно разбросаны по плечам.

Эсилиэль умолкает, и девочки вновь смотрят. После сестра вновь начинает о чём-то говорить, но Лаурелинмэ снова её не слушает. Она замирает, запоминая навсегда родной облик. Зелёные глаза с играющими в них смешинками. Улыбка — такая родная и светлая! И золотистые волосы.

Это отец Лаурелинмэ и Эсилиэль…

Эльфийка до крови закусила губу. Нет, что бы она ни думала, отец навсегда останется для неё родным эльфом. Пусть Лаурелинмэ никогда и не видела его, но она знает о нём по рассказам матери и Владычицы Галадриэль. А летописям эльдиэ давно не верит. В них же не сказано про маму, про саму Лаурелинмэ, про Эсилиэль. Будто этого не было. Хотя действительно никто тогда ни о чём не знал.

Лаурелинмэ вздохнула уже скорее устало, чем грустно. Прошло столько лет, а она так и не хочет называть имя отца. Вернее не может, хотя возможность была, когда Арименэль спрашивала. Не такая это уж и страшная тайна. Хотя для кого-то из эльдар она и может показаться страшной. Лаурелинмэ знала о делах отца, но она не судила его. Каждый может совершать ошибки, пусть и такие страшные, но прощать всё равно нужно. А отец… отец, в конце концов, очень любил маму.

Порой Лаурелинмэ думала, что всё, что ей нужно, это увидеть его хоть раз. Хотя бы один раз обнять его, поговорить. Но это невозможно, только не в Средиземье.

Да, тут ничего странного нет, что двое любимых ею эльдар имеют золотистые волосы. А вот третий…

…Лаурелинмэ молчит. Ей нужно отправиться в Лориэн, а вот его путь лежит в Ривенделл. Она совершенно не хочет расставаться с ним, и ей хочется надеяться, что и ему тоже.

— Ну и куда ты пойдёшь? — он говорит неизменно серьёзным тоном, и у Лаурелинмэ сжимается сердце. Снова. Они, познакомившись, со временем сблизились, но эльдиэ никак не может называть его другом. Эльфийка злится на свои чувства, она не хочется признаваться себе в них. Ведь глупости это, правда?..

— Домой, — коротко отвечает Лаурелинмэ и отворачивается. — И ты. Только у нас разный дом.

Он молчит. Он редко молчит, обычно только если ему нечего сказать. И сейчас, похоже, он не знает. Или не хочет. Лаурелинмэ сама не знает, чего она ждёт от него.

— А где твой дом теперь? Ты так и не говорила, где живёшь.

— Тебе это важно?

— Мы друзья, — спокойно отвечает он, и эльдиэ снова злится. На себя, на него, на всех.

— Ты давно не говорил, что мы друзья, — Лаурелинмэ с трудом успокаивается и старается, чтобы её голос не дрожал. — Это странно, не находишь?

Он снова молчит, но потом неуверенно (Неуверенно?! Это так на него непохоже) начинает:

— Я хотел бы знать, где тебя искать, — при этом он опускает взгляд, и Лаурелинмэ не видит его небесно-голубых глаз.

— Зачем тебе меня искать? — с какой-то странной надеждой спрашивает эльдиэ, и вновь гонит прочь свои мысли и чувства.

И он снова молчит. Потом привычным жестом забрасывает походную котомку на плечо. Лаурелинмэ смотрит на него, понимая, что он уже ей ничего не ответит. Эльф подходит к ней и хочет обнять, но в последний момент передумывает. И от этого почему-то больно.

— Береги себя, — коротко говорит он.

— И ты себя, — шепчет Лаурелинмэ. А эльда неожиданно улыбается, и эта улыбка освещает всё вокруг, а эльдиэ сама неуверенно улыбается в ответ.

А после они расходятся в разные стороны без надежды увидеться вновь.

— Глорфиндейл, — прошептала Лаурелинмэ. Сердце заколотилось, и что-то горькое заполнило душу. Она всё равно его не увидит. — Я… — эльдиэ осеклась. К кому она обращается? Глорфиндейл далеко, очень далеко, и не факт, что они увидятся вновь. А если бы встретились, то что бы сказали друг другу? Лаурелинмэ не знала точно.

« Глорфиндейл, я для тебя тогда что-то значила? Почему мне тебя не забыть?»

Лаурелинмэ встряхнула головой, отгоняя мысли. Сейчас не время об этом думать. Мир в опасности.

Эльдиэ взглянула на восток и увидела, что небо вспыхнуло алым.

***

Становилось труднее дышать, весь воздух в Мордоре, казалось, был отравлен. Арименэль сначала показалось, что она задыхается, и девушка судорожно вцепилась в гриву Арлота. К счастью, через некоторое время всё прошло, и голова перестала кружиться при каждом вдохе. Моргомир с тревогой смотрел на эльфийку, боясь, что ей станет плохо, но всё обошлось. Правда, после этого к Арименэль примчались перепуганные Кэльдар с Мэлнилитоном, и эллет с трудом убедила братьев и любимого, что с ней всё в порядке. Кэльдар тяжело вздохнул, Мэлнилитон неодобрительно что-то проворчал, Моргомир ничего не сказал, но после всю дорогу не отрывал от девушки внимательного взгляда. Арименэль знала, что он себе невесть что сейчас воображает, а потому каждый раз говорила, что хорошо себя чувствует.

Земля стала совсем безжизненной, небо закрыли тучи, но где-то вдали вспыхивала огнём Роковая гора. Её было видно с большого расстояния. А потом впереди показались огромные Чёрные Врата.

По приказу Арагорна войска остановились, а сам он поехал вперёд, вместе с ним отправились Гэндальф, Леголас с Гимли, Эомер, сыновья Элронда и Моргомир. Арименэль осталась с войском, с отчаянием понимая, что ей нельзя туда, придётся остаться с другими эльдар и с воинами Гондора и Рохана. Но как только все спешились, кони, испугавшись Мордора, вырвались и умчались прочь, напрасно люди их звали. Но если даже лошади эльфов испугались, то что можно требовать с обычных?..

Войска построились, и вся армия застыла в молчании. Арименэль нервно вцепилась в рукоять меча, чуть подавшись вперёд и не отрывая взгляда от Моргомира и остальных. Сердце, казалось, вырывалось из груди, и эльфийка напрасно старалась перевести дух.

— Пусть силы Чёрной страны выйдут на бой, и да свершится над ними справедливый суд! — громкий голос Арагорна разнёсся по всему полю Мораннона. Эстель сейчас говорил за все народы Средиземья, призывал Саурона ответить за злодеяния.

Ворота медленно и со скрипом отворились, и из них медленно выехал человек на чудовище, лишь отдалённо напоминавшем коня. Посланник Саурона насмешливо обвёл Арагорна и остальных взглядом тёмных глаз.

— Мой господин великий Саурон приветствует вас! — человек оскалился, выражая подобие улыбки. Всех находившихся рядом с ним, в том числе и Моргомира, передёрнуло от отвращения. — Кто из вашего сброда достоин говорить со мной?

Арименэль и другие эльдар, слышавшие его слова благодаря чуткому эльфийскому слуху, переглянулись. Эллет почувствовала, как сердце сжалось от гнева, но девушка ничего не могла сделать, а поэтому ничем не показала своего негодования.

— Мы пришли не приветствовать Саурона, вероломного и проклятого, — сурово оборвал Глашатая Гэндальф. — Передай своему хозяину, что его тёмные войска должны быть распущены, а сам он должен сдаться, покинуть свои земли и никогда больше не возвращаться! — Арименэль, слыша слова мага, вздохнула. Саурон никогда не согласится на это. Но нужно было попробовать предложить.