Любовь сильнее Тьмы

— Ну, это всё, конечно, хорошо, но, надеюсь, Гэндальф не перестанет запускать свои фейерверки? — робко прозвучал голосок Пиппина, и Арименэль с удивлением взглянула на него. — Всё, что вы говорите, правда, но…

Все не выдержали и засмеялись, а сам хоббит смутился и опустил взгляд. Арименэль, отсмеявшись, тоже вспомнила чудесные фейерверки Гэндальфа, которые маг устраивал практически везде, куда приезжал. Это было очень красиво. Вот бы их Моргомиру показать!..

Все сидели вместе до позднего вечера, лишь Арагорн ушёл, сказав, что нужно помогать раненым. Пиппин с оживающим на глазах Мерри рассказывали забавные истории из детства, а остальные их слушали, то и дело смеясь. Позже пришла неимоверно бледная Лаурелинмэ и присоединилась к ним. Арименэль переживала за подругу, но жизни эльдиэ действительно ничего не угрожало, и эллет, обнимая любимого и слушая рассказы хоббитов и потом Эовин, сама забыла про всякие тревоги.

После Моргомир с Арименэль отправились во дворец, попрощавшись с хоббитами, Лаурелинмэ и Эовин, что ещё оставались в Палатах Исцеления. Эллет, идя по полуразрушенным улицам, уже почти не вспоминала о прошедшем сражении. Воспоминания точно потускнели и скрылись в смутной дымке, но девушка не жалела об этом. Она не хотела вспоминать кошмары сражений. Но всё же порой сердце сжималось, и эльфийка с болью смотрела вокруг. Моргомир, не зная, что сказать, лишь обнимал её, но Арименэль хватало и этого.

Люди узнавали их издалека и порой неуверенно здоровались. Девушка в ответ слегка улыбалась, и лица эдайн тогда тоже озаряли улыбки.

— Ты видишь их глаза? — тихо спросил Моргомир. — Они напуганы, но ты улыбаешься, и даже их страх отступает. Не зря тебя прозвали звёздочкой.

— Моргомир, ты же знаешь, что звёзд бесчисленное количество, — эльфийка нежно улыбнулась ему в ответ. — А я… что я? Я просто одна из многих эльдиэр.

— Ну нет, — Моргомир резко остановился и, деланно хмурясь, строго взглянул на девушку, — звёзд действительно много, но все они кажутся для меня одинаковыми. А ты — моя, родная, любимая. И самая лучшая. Знаешь, — полуэльф притянул девушку к себе, — звёзды прекрасны. Но лишь ты для меня та самая, которая прекрасней всех, пусть даже их бесчисленное количество, и их свет не будет таким родным. Впрочем, рядом с тобой никакие звёзды небесные не нужны.

Арименэль опустила голову, стараясь спрятать невольную улыбку. Почему-то так тепло на душе от этих слов, так сладко, и чувствуешь себя нужной, любимой…

— Да ты прямо как поэт говоришь, — с тихим смехом заметила девушка, смотря в сторону сияющий взглядом. — А я и не думала…

— Вообще-то я не умею, — усмехнулся Моргомир, нежно обнимая эллет, — только вот смотрю на тебя, и сразу как-то всё получается… В детстве меня постоянно заставляли учить стихи, да только мне никогда это не нравилось, и я всегда пытался сбежать с уроков. Порой приходилось прямо в окно выпрыгивать, хорошо, что только с первого этажа.

Эльфийка не смогла сдержать смех, слушая его. Она так и представляла, как учителя с недоумением оглядывают пустую комнату, пока Моргомир прячется от них под окном. Да, в кустах.

Арименэль с Моргомиром неспешно шли ко дворцу.

— Один раз в крапиве пришлось сидеть, — охотно вспоминал детство полуэльф, видя, что девушке это нравится.

— В крапиве? Да, похоже, всё было серьёзно, — Арименэль продолжала улыбаться, хотя в глубине души любимому посочувствовала. Всё-таки не самое приятно дело сидеть в жгучей крапиве, а после выслушивать упрёки учителей.

— Зато я на флейте в детстве хорошо играл.

— На флейте? — Арименэль замерла на мгновение от удивления, а потом с восторгом взглянула на любимого. — А ты сыграешь потом? Сыграешь?

Моргомир на секунду растерялся. Он уже несколько тысячелетий не брал в руки флейту. Когда был назгулом, даже не задумывался об этом. Но всё-таки, может, действительно стоит попробовать? Хотя бы ради Арименэль…

— Хорошо. Потом обязательно сыграю, — наконец кивнул полуэльф, только поспешил добавить: — Ты только не сильно надо мной смейся. — Хотя разве звёздочка будет смеяться? Нет, конечно.

— О, нет, я обязательно укажу на все недостатки, — девушка состроила важный и серьёзный вид, сурово взглянула на любимого. А после засмеялась, поняв, как она выглядела сейчас со стороны. И, прижимаясь к любимому, тихо сказала: — Моргомир, разве я буду над тобой смеяться? Нет, конечно. Мне очень хотелось бы послушать, как ты играешь. Я в Ривенделле часто менестреля Линдира слушала, мне музыка очень нравится.

— Раз нравится — значит, сыграю, — тихо произнёс Моргомир, представляя, как Арименэль, улыбаясь, слушает его игру на флейте. И полуэльф решил, что, да, ради этого точно вновь возьмёт в руки флейту. — Всё ради тебя, звёздочка моя.

Вот уже показалась впереди дверь комнаты Арименэль, и Моргомир, остановившись, в последний раз поцеловал эльфийку.

— Спокойной ночи, звёздочка, — негромко промолвил он и медленно направился к себе.

Девушка несколько секунд грустно смотрела ему вслед. Как же не хотелось расставаться даже на ночь… Погодите, что?!

Эллет замерла, испугавшись своих мыслей. Да как она вообще такое подумать могла?! Но ведь… могла. И… и это совсем страха или ужаса не вызывает. И не стоит теперь прогонять свои размышления. Не стоит ведь?..

Но щёки предательски краснели, хотя Арименэль упрямо твердила себе, что ничего страшного не случилось от одной мысли. Но всё-таки…

Лишь спустя несколько минут эльфийке удалось прогнать навязчивые мысли, и она наконец легла спать. Она, несмотря на всё, устала за этот день, и почти сразу забылась тревожным сном.

***

Небо горело вместе с землёй. Не было ни единого клочка земли, который не был бы залит кровью. Вся Арда превратилась в сплошную рану, и даже воздух дрожал. Слышались где-то слабые крики, и весь мир вторил им, но никто не мог прийти на помощь.

И вдруг во мраке что-то сверкнуло. Арименэль резко обернулась и отшатнулась от ужаса: перед ней стояла тёмная фигура. Она медленно, безумно медленно подняла руку, и на пальце сверкнуло золотое кольцо. Эльфийка была не в силах сдвинуться с места и как зачарованная смотрела на него, вдруг блеснули во тьме огненные глаза, зазвучал злорадный смех.

— Что же, — Саурон (а кто же ещё, если не он?) с ухмылкой смотрел на дрожащую девушку, — глупо было полагать, что у свободных народов ещё есть шанс. Я получил Единое.

— Нет, — Арименэль не слышала собственных слов, — это всё ложь. Это сон.

Всё казалось безумной явью, всё было слишком реальным. И Саурон, и выжженная дотла земля, и дымящиеся вдалеке развалины, и мёртвые тела, и застывшая кровь. Почему это так бросалось в глаза, почему даже воздухом можно было дышать, почему это так не походило на сон, на обыкновенный кошмар? Почему?

— Ты уверена, эллет? — Снова насмешливый взгляд огненных глаз. — Я чувствую твой страх. Я чувствую, как ты, не желая верить, веришь во всё это. Боишься? — Саурон шагнул вперёд и, склонив голову, с прищуром посмотрел на Арименэль, бледную и не знающую, что ответить, что сказать. — Боишься, — с удовлетворением заметил майа и вновь расхохотался.