Любовь, юмор, море, принц, конь

— Да плевать мне на твое кольцо, сквалыга! Я знать не хочу, почему одета как дешевая девка! Меньше знаешь — крепче спишь! — рявкнула я. — Я домой хочу! А ни ты, ни я понятия не имеем, где сейчас колечко и кто теперь его владелец! Где ты будешь искать тех рыбаков?!

Я психовала, сдерживаемые столько дней эмоции полились рекой на виновника всего происходящего, который, не имея документов, почти не зная языка, вновь пытался втянуть меня в очередную опасную авантюру.

Мне только местной мафии для полноты счастья не хватало.

— Перестань орать и подумай, откуда на мне это? — Рудин протянул руку, закованную в наручники.

— Откуда? — орать я перестала, но мозг буксовал, отказываясь работать и думать логически.

Рудин отдувался за двоих, пытаясь восстановить утраченную памятью картинку последних нескольких дней.

— Меня почему-то арестовали. Но мы сбежали, угнав «скорую помощь». А где можно найти свободную «скорую»?

— Где? — я сложила руки на груди и сверлила тяжелым взглядом босса.

— На стоянке у больницы. Меня там штопали. Швы профессионально наложены, — он показал шов на брови, который до того разглядывал в зеркало заднего вида. — Нужно найти больницу и все выяснить все о нас. У меня есть одна версия, но тебе она не понравиться.

Неловко двигая скованными руками, он приглаживал спутанные волосы, поглядывая в зеркало.

— Говори, — немного подумав, разрешила я.

— Вряд ли те двое были простыми рыбаками. Могу ошибаться, но они приехали схрон с оружием проверить. Может время пришло, а может мы нарушили охранки. Нас они опоили какой-то наркотической дрянью, обчистили и… продали.

Рудин замолчал, подворачивая длинные рукава рубашки.

— Продали? Кому продали? — я изумленно смотрела на Рудина.

— Могу ошибаться, но на бои без правил, — проговорил мужчина, осторожно трогая подживающие ссадины на лице. — Судя по состоянию лица и тела, я дрался и не один раунд.

— Почему ты так решил? Это могла бы уличная потасовка, — возразила я.

— Тату у тебя на запястье означает, что ты… подарок победителю, — он ткнул пальцем в иероглифы тату.

— Что я? — не поняла, разглядывая темные закорючки.

— Подарок, Смирнова, — он скривился. — Трофей победителя. Потому и одета так. Это изнанка Гонконга. Настоящее дно.

Подарок какому-то мужику, выигравшему бой! Тогда бы он меня… развернул и попробовал, а я не чувствую ничего такого… приятного… или наоборот.

Прислушалась к себе и еще раз осмотрела тело, ища синяки «засосов». На сгибе локтя темнели следы инъекций, я потерла пальцем, но пара пятнышек осталась.

— Это след от укола? — показала находку Рудину. — Мне кололи наркотики? Пытались сделать зависимой? Или так вводили препарат стирающий память?

Он долго рассматривал следы, посмотрел у себя. Но его вены оказались чистыми. Я поймала на себе обеспокоенный взгляд.

— Станет хуже — скажи. А сейчас выясним отделение, к которому приписана эта машина, — Рудин решительно взялся за ручку. — Только давай без фокусов, Смирнова. Пока не найдем мою печатку, никаких посольств и полиций. И лучше тебе это уяснить и молча согласиться.

— Во что ты меня втянул? — я уже смекнула, что не стоимость печатки важна Рудину.

Вещица сама по себе ценность, вернее то, что в камне. Если в нем чип, то на него может быть записано что угодно. И лучше мне не знать что. Сохраннее буду.

Глава 34

— Ты сама втянулась, — ответил Рудин. — Хотела теплое местечко. Ничего не делать, но грести деньги. И в перспективе греть постель босса.

— Хотеть работать и зарабатывать — это нормально. Остальное твои грязные фантазии и завышенное самомнение, — фыркнула я.

— О моих фантазиях на твой счет в Москве поговорим, — пообещал босс. — Выходим, Смирнова. Говорить буду я. Ты стоять рядом, глупо улыбаться, изображая студентку-филологичку первого курса, слушающую Бродского в оригинале.

— Это как? — не поняла я сарказма босса.

— Ладно, объясню доступнее. Попробуй вспомнить как можно больше цифр числа пи, что идут после запятой.

Я удивленно хлопнула глазами, не понимая, глупости задания.

— Вот, Смирнова, то, что нужно! — воскликнул Павел, разглядывающий мое лицо. — Зафиксируй это выражение на лице и не меняй.

Мысленно послала его подальше и решительно открыла дверцу медицинского реанимационного автомобиля.

Оглядела тупик — две глухие кирпичные стены смотрелись друг в друга. Закуток заканчивался забором, у которого были навалены черные мешки с мусором. Вдохнув грудью, обернулась к боссу, когда из-за кирпичного выступа вышел с виду приличный китаец в очках, поправляющий ремень на брюках. Скривившись, отвела глаза, понимая, что мужчина использовал угол, как туалет. Немолодой китаец прошелся взглядом по фигуре, цокнул удовлетворенно языком и что-то проговорил на китайском, показывая один большой палец.

— Бу, — со своей стороны резко ответил Рудин, выходя из-за машины.

Мужчина разочарованно поглядел на меня, поднял два пальца и повторил вопрос Рудину. Босс отрицательно покачал головой, китаец цокнул языком и выскользнул из тупика в шумящую толчею улицы.

— Спросил, сколько ты берешь за час, — пояснил странные жесты мужчины Рудин. — Я назвал цену, но у него столько не было.

Я уже открыла рот, чтобы сказать новоиспеченному сутенеру все, что о нем думаю, как за волосы немилосердно дернули и резко потянули, пытаясь опрокинуть на спину, оглушая истошным визгом на китайском. Не глядя ударила. Крик на секунду прервался, но хватка не стала слабее. Потрепанная женщина-китаянка с блестящими глазами и неряшливо размазанной вызывающе-алой помадой орала в одной тональности, стараясь длинными ногтями оцарапать мне лицо. Не целясь, ударила ее коленом. Охнув, она согнулась, выпустив волосы из рук, Пользуясь ее замешательством, рванула за широкую спину Рудина. Из-за его плеча разглядела стилизованный под национальное одеяние ханьфу алый шелковый халат с поясом и широкими рукавами. Высокая прическа растрепалась, пряди неряшливо торчали. Воинственная китаянка набросилась на Рудина, быстро залопотала, обводя руками пространство тупика.

— Что она хочет? Почему напала на меня? — уцепившись за руку мужчины, испуганно произнесла. — Мы нарушили границы частной собственности?

— В какой-то степени, — в замешательстве произнес Рудин. — Она проститутка. Нелегальная. Работает сама от себя. Этот тупик — ее место работы. Тебя приняла за конкурентку, а меня за твоего сутенера.

— А ее не смущает, что мы вылезли из реанимационного автомобиля?

Босс удивленно глянул на меня и пожал плечами.

— У клиентов свои причуды. Это необычно и… возбуждает, — подал версию Рудин.

Я не стала интересоваться, откуда у него познания во вкусах клиентов. Женщина тем временем порылась в сумочке, достала перцовый баллончик и воинственно потрясла перед носом у босса, не слушая его оправданий. Я поспешила отступить к выходу, перегороженному фургоном, утягивая за собой Рудина. Почуяв за собой победу, китаянка успокоилась и, вытянув из сумочки зеркальце, начала приводить себя в порядок.

— И как клиенты узнают о ней? Выглядит вполне прилично, — я бросила последний взгляд на женщину и вышла за Рудиным на тротуар, по которому тек поток пешеходов, окончивших работу.