Любовь

ПЕТЯ. А смены разные. Мы же грузы всякие возим, только он ночью, а я с утра. Не пересекаемся.

ВАСЯ(кивая). Вообще, блин, нет.

ПЕТЯ. Только вот здесь базарим, да. Тут, знаешь, и подзаработать получается, а работа ведь несложная. Вес большой, конечно, зато и деньги хорошие, к тому же там, ну… Дело, в общем, хорошее. И деньги тоже.

ВАСЯ. Деньги да-а-а…

ПЕТЯ. Зато Вася вон скоро вольным оленем станет!

ДАВИД(удивленно). Неужели?

ПЕТЯ(кивая). Ну. Это ж ведь труд какой, ты не представляешь, с утра до ночи горбатиться. Мы-то давно уже уйти пытаемся, только они все отмалчивались раньше. И тут, нате-здасьте, как снег на голову: Васе в марте говорят…

ВАСЯ(строго). Завали, блин.

ПЕТЯ. Я ж рассказать только.

ВАСЯ(направив рога на Петю). Ты че, с первого раза не всекаешь? Объяснить?

ПЕТЯ(отшатнувшись). Да молчу я, молчу…

Долгая пауза.

ДАВИД. Артюр, а мне почему-то кажется, что вы натура артистическая. Вот я на вас смотрю и думаю: вы либо художник, либо поэт. Ошибаюсь?

АРТЮР(удивленно). Как вы догадались?

ДАВИД. Художник?

АРТЮР. Поэт.

ДАВИД. Это у вас в глазах. Лирическое такое, знаете… Прочтете что-нибудь?

АРТЮР(строго). Вам не понравится.

ДАВИД. Вы знаете, в Китае, откуда я родом, я читал столько плохих трехстиший, что, уверяю вас, наихудшие строки для меня уже позади. Не стесняйтесь.

АРТЮР. Ну хорошо. (Подумав, откашливаясь.) Судьбоносное:

Тяжела доля оленья:

Нет ни дома, ни двора.

Только пепел да поленья —

Такова его судьба.

Молчание, все смотрят на Артюра. Мужик вдалеке падает и начинает делать снежного ангела. Вася принимается хохотать.

АРТЮР(обиженно). Не всем дано понимать стихи.

ДАВИД. А по-моему, очень точно! Особенно про пепел, замечательный образ. Вот у меня дома…

ВАСЯ. Задохлик!

РУДОЛЬФ. Еще слово — и вылетишь из упряжки.

Молчание. Олени переглядываются.

РУДОЛЬФ. Он мой племянник. Его отец просил показать Артуру…

АРТЮР(тихо). Я Артюр.

РУДОЛЬФ(не обращая внимания). Просил показать, что такое настоящая жизнь северного оленя. Так что если я услышу еще хоть одну реплику в его адрес — полетите отсюда.

КОСУЛЯ ДАША(часто моргая). Что, и я полечу?

РУДОЛЬФ(смягчаясь). К вам у меня будет отдельный разговор…

Нос Рудольфа багровеет, он замечает это и отворачивается.

АРТЮР. Ну хорошо, Давид, а откуда вы родом? Я похожих на вас оленей еще не видел.

ПЕТЯ. Видок у тебя, конечно, да. Ниче такой.

ДАВИД. Это долгая история, друзья. Представьте себе, я из вымирающего вида. Да-да, вымирающего!..

Мужик бьет себя топором по руке. Взвывает.

ДАВИД. Я вырос в Китае, в заповеднике. Меня растили под бесконечным присмотром, с походами по клиникам, с едой, приготовленной людьми…

ВАСЯ. Подфартило.

ДАВИД. Если бы так! Всю жизнь я мечтал о свободе. И вот, улучив момент, сбежал из своей темницы и направил копыта сюда. Я многое слышал о вашей упряжке и решил, что лучше места для оленя мне не отыскать.

Молчание. Артюр снова чихает, но на этот раз от него никто не отшатывается. Потом Артюр чихает второй раз, третий. На четвертый Вася не выдерживает.

ВАСЯ. Да захлопни уже хлеборезку!

АРТЮР(визгливо). Сам закрой!

Вася пытается вырваться из упряжки и толкнуть Артюра, но Рудольф с силой бьет по нему задним копытом. Вася отшатывается.

РУДОЛЬФ. Остыл!

КОСУЛЯ ДАША. Вы скажите лучше, как год у кого прошел, ну этот в смысле, который кончается сейчас. Вот у меня прекрасно, я и скакала, и прыгала, и однажды грибов столько нашла, что потом уйти никуда не могла, а потом ушла, а там браконьер был, но я убежала и еще плюнула ему в сумку, когда убегала.

ДАВИД. А как вы плюнули?

КОСУЛЯ ДАША(в замешательстве). Так слюной.

ДАВИД. Ну вы ведь от него убегали. А сумка не с ним была?

КОСУЛЯ ДАША. С ним.

ДАВИД. А как тогда плюнули?

КОСУЛЯ ДАША. Слюной.

Пауза.

ПЕТЯ. Вот у меня год отвратный был.

ДАВИД. Почему же?

ПЕТЯ. Вася подтвердит. Ну не то что отвратный прям. Как обычно, короче. Тащим по полдня, а потом спим по полдня. Ладно бы еще бабы были — так какое там, одна на все село.