Любовная лихорадка и золото скифов

— Все перегнило, превратилось в землю, пыль.

***

Отъезд из Феодосии намечали на пять утра, чтобы к девяти — десяти вечера прибыть в Обнинск. Длинные напутствия, слезы Евдокии Андреевны затянули прощание.

— Чего разревелась? В Австралию уезжаю? Два часа самолетом и мы вместе, — успокаивала плачущую мать Елена.

— Я в добрые старые времена не летала.

— Самое большее месяц, и мы ждем в Питере на свадьбе, — прибавил Игорь. — Все будет хорошо. Вы только держитесь, не переживайте за дочь. Никому не позволю ее обидеть.

— Работу не бросай, чтобы чувствовала себя нужной.

Последние объятия и поцелуи, снова слезы, теперь и у дочери. Вначале седьмого, наконец, тронулись в путь. Первую остановку сделали на материке у Мелитополя. Посидели в придорожном кафе, позавтракали, передохнули. На заправке в Запорожье купили любимый Еленой напиток "Швепс" и до Харькова больше не останавливались. Перед Белгородом на таможне, Лена всплакнула, предавши размышлениям. "Еду, в другую страну. Родилась в ней, но теперь паспорт другого государства. В Москве, Питере, куда изредка приезжала с туристскими группами, чувствовала себя как дома, не задумывалась, где я". Теперь одолевали сомнения. С мамой жить в разных странах.

Игорь заметил на лице любимой грусть, спросил, что случилось.

— Думаю. Покидаю родную землю. Что ждет в другой стране? Сумею прижиться?

— Какая еще другая страна? Поверь, при нашей жизни все возвратится на круги свои. Сама говорила маме: два часа лету и родное море, любимая Феодосия.

В три часа дня минули первый российский город Белгород и в начале одиннадцатого остановились у дома Ирины на Жолио Кюри в Обнинске. С дороги Игорь позвонил сестре и попросил пригласить Юлю с Петром.

Виноград Вадима Сергеевича сохранился хорошо, приезжим было чем удивить хозяев. Подали на стол и вино. Аркадий — муж сестры произнес тост в честь Игоря и Елены. Юля оказалась совсем девочкой и сразу подружилась с Леной. Ира на десять лет старше Игоря, выглядела моложе своих лет. После семейных разговоров, расспросов о планах, Ира напомнила, что ее молодым еще идти пешком в микрорайон. Спросила Игоря, почему так настаивал, чтобы Юля с мужем пришли на встречу. А он едва не забыл, зачем сделали крюк по дороге в Питер.

В пути, размышляя над поручением Григория Федоровича, Игорь ругал себя за то, что дал слово никого не посвящать. В итоге решил передать просьбу и отговорить от авантюрной затеи. Рассказал о немецких искателях приключений, Лена прибавила свои комментарии. В завершение всех подробностей он удивил и Елену, сообщив, что археологические находки немцев закопаны во дворе их семейного дома. Передал Петру просьбу отца. Не знал о записке Григория Федоровича, отменяющую задание. Её унесло ветром, или кто-то из любопытных взял и не вернул.

Лена не сдержалась и при всех набросилась на Игоря.

— И никому не сказал?! Как мог не поделиться со мной? Не ожидала!

— Что бы изменилось?

— Вспомнила! У базара встречали твоего родственника, и он всё расспрашивал, что говорили немцы на допросе. Теперь понимаю, вы заодно.

— Пусть получит процент от стоимости клада. Поправит материальное положение.

— Ваша семья в Крыму очень нуждается? — спросила Ира тестя.

Петр повел плечами.

— Живут как все. Не нищенствуют. Конечно, лишнее не помешает. Отец подарил мне машину, сам остался без колес.

— Боюсь, раньше, чем он доберется до захоронения, его опередят преступники. Вряд ли они успокоились неудачей немцев. Уверена, продолжают наблюдение. Ваш папа, Петр, рискует жизнью. Своей и мамы. Судьба оставленного немцами под контролем службы безопасности, министерства культуры. Безумие лезть в это историю, — горячей тирадой разразилась Елена.

— Никакого вознаграждения отец ваш не получит, — заговорил, долго молчавший муж Ирины. — Папа должен был заявить властям.

— Если сам откопает и даже принесет в музей, и тогда возникнут проблемы, — поддержала мужа Ирина.

— Заявить, чтобы немецкое захоронение искали на его участке, — потерять часть сада и огорода. Пригонят технику, людей. Видели бы, во что превратили участок его соседей! Ни огорода, ни сада. Всё разворотили, — заметил Игорь.

— Поехать не смогу, в институте не отпустят. А индикатор золота попробую достать. С кем-нибудь перешлю, — сообщил Петр. Он поддержал идею отца откопать самим.

Аркадий и Ирина, как и Елена были против этой авантюры. К единому мнению семейный совет не пришел.

— Что мы тут решаем? Григорий Федорович на месте знает лучше, что делать, — поставила точку в споре Юля.

***

Ночью в постели Лена с Игорем продолжили обсуждение, Игорь проговорился о первоначальных планах Григория Федоровича продать золотые предметы стоматологу. Лена ахнула.

— А ты?

— Объяснил, что предметы, которым тысячи лет, переплавлять варварство и уголовное преступление. Обещал подумать, что с ними делать. Уничтожать ничего не будет, обещал. Скорее всего, снесет в музей.

— И ты поверил? Утром позвоню директору краеведческого музея и расскажу. Разбазарить такую коллекцию!

— Ты видела ее, знаешь содержание?

— Достаточно знать, что собирали специалисты, хоть и мародеры.

— Сами решат. Не будем вмешиваться. Я дал слово и выполнил поручение, а дальше пусть думают. Поступил опрометчиво. Что теперь делать? Дал слово.

— Видела, как загорелись глаза Петра! Эта семейка не остановится продать иностранцам или переплавить на золото. Думай, что хочешь, считай Павликом Морозовым, я позвоню в музей.

— Никуда ты звонить не будешь! Ленусь, я прошу тебя, не вмешивайся. Не будем ссориться.

Елена обиделась настойчивостью Игоря и отвернулась к стенке. Он больше ничего не сказал и уснул. Она же не могла заснуть, переваривая ситуацию. Думала о поведении Игоря. "До сегодняшнего дня казался не жадным, а подвернулся случай утащить, принадлежащее государству, открылся другим. Хотя, ему какая польза? Заботится о родственниках. В принципе не плохая черта, но когда родственники собираются совершить преступление… Пусть будет, что будет. Позвоню в музей или Дашке". Приняв решение, уснула.