Любовница №2358

Миссис Клаверти говорила с такой легкостью, будто речь шла о породистых щенках из питомника. Я отвернулась в окно. Бесконечные уроки о нравах и истории Тахила, обязательный тахве на хорошем уровне… Нас растили на убой, как поросят к праздничному столу.

Я вновь посмотрела на эту беспринципную суку:

— А вы когда-нибудь задумывались, что бывает с девушками там, в Тахиле?

Амалия вновь затянулась:

— Порой, чтобы получить многое, приходится жертвовать малым.

— Малым… — я усмехнулась. — На моих глазах одну из девушек высекли до кровавого мяса, а после задушили веревкой. Считаете, что это малое?

— Большая политика всегда требует жертв. Это неизбежно.

— Я бы очень хотела, чтобы на ее месте были вы. И веревка не оборвалась.

Удивительно, но она промолчала. Вертела пальцами мундштук и смотрела, как извивается тонкая дымная струйка. Наконец, посмотрела на меня:

— Чего ты хочешь? Извинений?

— И что мне с ними делать?

— Тогда зачем ты пришла?

— Мне нужны списки девушек, которых вы отправили к этим варварам. Имена и даты. Наверняка вы вели этот учет.

Миссис Клаверти лишь улыбнулась:

— Хочешь спасти весь мир?

Я пожала плечами:

— А это как получится.

Она кивнула, но улыбка сползла с ее лица:

— Тахил разорвал с нами отношения. Ты знаешь это лучше меня. Аль-Зарах едва не погиб при пожаре, сильно обгорел. Девушек больше не будет. В этом можешь быть уверена.

— Надеюсь, он избавился от бесов.

— Что?

Я покачала головой:

— Ничего. — Я развернулась, собираясь уходить. Не хочу больше слушать эту лживую стерву: — Я жду информацию на свой коммуникатор. Прощайте, Амалия. Оставайтесь со своей совестью.

Я вышла из кабинета, пересекла приемную и направилась к лифтам. Но остановилась, заметив Кейт, сиротливо жавшуюся у окна. Я постаралась улыбнуться, но, кажется, нам обоим было неудобно:

— Здравствуй, Кейт.

— Здравствуй… — она помедлила, — Вероника.

Вновь повисла тишина, но в глазах Кейт стояли слезы:

— Прости меня. Прости, если сможешь.

Я кивнула:

— Пусть это останется в прошлом. Как ты? Как Лео?

Лицо Кейт преобразилось:

— Мы скоро уезжаем в Гротлин. Лео взяли в хорошую спортивную школу.

— Это отлично. Он хороший мальчик, из него будет толк.

— А меня берут секретарем при школе.

Я кивнула:

— Чудесно. В Гротлине красиво, будешь слать открытки. Мне пора, Кейт, не хочу здесь больше задерживаться. Поцелуй за меня Львеночка. И скинь адрес — я пришлю ему подарок к дню рождения. Хорошей вам дороги.

Я пожала ее тонкие пальцы, не в силах обнять, и шмыгнула в двери лифта.

Дарка встретила с горящими глазами:

— Ну, как? Выдрала космы этой суке?

Я улыбнулась и покачала головой:

— Конечно, нет.

— Ну и зря, — она воинственно потрясла сжатым кулаком. — Пойдем в кафе, я продрогла. Или превращусь в ледышку!

Мы в первый раз сидели вот так запросто за маленьким столиком у окна. Смотрели на улицу. В первый раз в жизни. Дарка обхватила большую чашку кофе с белоснежной шапкой пены, грела пальцы. Хлебнула, оставив над алыми губами пенные усики. А я смотрела на нее и все еще не верила, что она здесь. Моя Дарка.

Я отхлебнула чаю, с наслаждением чувствуя, как внутри разливается тепло:

— Как Кармелла? Все забываю спросить.

Дарка хмыкнула:

— Цветет и пахнет твоя Кармелла. С тех пор, как мы разжились деньгами, она, наконец, свалила от Макса. Завела приличного мужика. Даже жопу отрастила!

— Дарка! — я рассмеялась, едва не захлебнувшись. — Она же твоя мать!

Та повела бровями:

— Потому и люблю!

Я покачала головой — Дарку не исправить. Но и не надо было ничего исправлять. Меня мучил еще один вопрос:

— Тогда, на приеме Торговой палаты? Это была ты?

Она хмыкнула:

— Кто еще! Разве меня можно с кем-то спутать?

— Что ты там делала?

— Не догадываешься? Говнюк отправил, надеялся, что клюнешь. А ты не клюнула!

Я кивнула:

— Возможно, это было ошибкой… а может и нет.

Без песков Тахила я бы никогда не узнала, что скрывает папин кулон.

— Главное, что все закончилось.

Я снова кивнула: да, это самое главное.

Дарка вновь с наслаждением хлебнула кофе, подцепила из вазочки тонкую вафлю:

— Вероника, прекращай ты все это.

Я насторожилась:

— Ты о чем?

— О Фиреле, конечно. Он скоро будет спать на коврике под твоей дверью. Вот увидишь!

Я отмахнулась:

— Да ну тебя!

— Я не шучу. Обидки обидками, но так измываться над путевым мужиком! Он уже из кожи вылез, а тебе все мало. Все косячут. Даже я!

— Ты бы смогла его простить?

Она хмыкнула:

— Да я бы уже из койки не вылезала. — Она подняла руки, будто сдавалась: — Прости, но я полностью на его стороне. Жопную ситуацию через жопу и решают.

Я усмехнулась, опустила голову. Может, она и права. Я даже себе не хотела признаваться, как скучаю по нему. По хмурому лицу, то теплым рукам, по одуряющему запаху его одеколона, похожему на зимний лес. Он будто влез мне под кожу, и казалось, я знала его всю свою жизнь. Что он просто был. Всегда.

Дарка лукаво смотрела на мое замешательство, слизывая пенные усы:

— Ну?

Я рассмеялась:

— Он что, дал тебе агентурное задание?

Она картинно округлила глаза:

— Скажем так, я сама на себя его возложила. На добровольных началах. Но Фирел сказал, что для меня обязательно найдется дельце. — Она нашарила мою руку и ободряюще сжала пальцы: — Хватит! Не дури, пацан!

Я шумно выдохнула:

— Я подумаю. Обещаю.

* * *

Я шла по посадочной платформе от парковки, где уже набрал воздушную подушку мой личный эркар, до шикарного ресторана на сто восьмом этаже здания коллегии адвокатов Альянса. Куталась в белую шубку под порывами шквального зимнего ветра, но внутри разливался пожар. От волнения. От предвкушения. От стойкого ощущения дежавю. И от предчувствия чего-то нового, наконец, настоящего.

Я подошла к стойке хостеса и остановилась перед улыбающейся блондинкой, которая смотрела на меня с явным восторгом: