Любовница. По осколкам чувств

— Ни хрена меня не тревожит, Данил, - шиплю я змеёй, - ни ты, ни твой новый статус разведёнки. Единственное, что меня волнует, так это то, что ты бессовестным образом тратишь моё время. Всё!

— К чему эта гордость сейчас, Лер?

— Это не гордость! – рублю воздух.

— Ладно, не гордость, как скажешь. Окей. Но только давай представь себе сейчас, что мне в этот самый момент так же хреново, как и тебе. Нет больше. В разы! Потому что я со своими чувствами давно смирился и выбрал бороться за нашу любовь. И за тебя. А ты просто взяла и выкинула белый флаг.

— Это будет борьба с ветряными мельницами, Данил, — и я быстро провела рукой по подбородку, потому что он предательски задрожал.

— Значит, разговора между двумя взрослыми людьми у нас не будет? – устало и как-то даже обречённо вздохнул он. Актёр!

— Мне он мне не нужен. Как и ты.

Шахов кривится, будто бы я вонзила ржавую вилку прямиком ему в сердце. Но мне плевать. Этот мужчина мне ею все внутренности истыкал. Пусть отведает своей же пилюли.

— А это? — и он неожиданно потряс в воздухе до боли знакомым конвертом, в котором было послание от госпожи Безруковой.

Сдали меня бабульки. Со всеми потрохами.

— Ну давай, — рычу я, — соври мне, что не знаешь эту женщину! Что первый раз о ней слышишь, и она никогда не была твоей любовницей. Ну?

— Была.

— Ненавижу тебя! — слеза всё-таки срывается с ресниц. Потому что это очень больно, когда сука-ревность пинает со всей дури твоё потрёпанное эго.

— Это было до тебя, Лера. Но я ни о чём не жалею.

— Да пошёл ты! — я всхлипываю, потому что грудную клетку буквально разрывают рыдания, которые я безжалостно душу на корню.

Но и Данил не планирует тормозить. Он подходит ко мне максимально близко. Так, что я чувствую тепло его тела, его запах, наполненный бергамотом, ванилью и кедром. Захлёбываюсь им!

Умираю!

Он же, кажется, не замечает этого, лишь упирается в подоконник по обе стороны от меня. Нависает. А затем крепко цепляет меня пальцами за подбородок, заставляя смотреть в бесконечную черноту его глаз.

— Если бы не Безрукова, то я никогда бы не познакомился с тобой, Лера. Не узнал, что значит, сходить с ума от счастья. От нежности. От тоски по самому родному на свете человеку. От любви.

— Как ты заговорил? – горько прошептала я.

— Прости, но я тогда был самоуверенным и слепым дураком. Наговорил ерунды и уже сам миллион раз пожалел о сказанном. Но это были мои ошибки, и они меня определили. Такая вот, значит, моя дорога к нашему общему настоящему, и я должен был всё это преодолеть, чтобы прийти к тебе таким, каким я стал сейчас.

— Люди не меняются.

— Меняются, Лера. Было бы для кого, - и он медленно облизывается, неустанно полируя мои губы.

— Лжец!

— Давай так. Да, я спал с этой Безруковой. Но очень быстро пресытился ею, вот только девушка оскорбилась и натравила на меня своего мужа. И на меня было совершено покушение, после которого я временно скрывался на Шри-Ланке. С тобой. Что было дальше? Ты знаешь.

— Я ни черта не знаю, Данил! – сомнения глушат меня, шарашат по мозгам.

— Вот тебе моё слово. Если ты не сможешь доверять ему, то у нас действительно ничего не выйдет, Лера. Но правда такова — я встретил тебя и прилип. И больше никогда и ни с кем не был, кроме тебя.

— А жена твоя от святого духа забеременела? — и снова солёные дорожки побежали по моим щекам.

— Вот тест ДНК, Лера. Это не мой ребёнок, - и он потряс в воздухе очередным листком.

— Не верю тебе! — окончательно расклеилась я и расплакалась.

И в этот самый момент Данил неожиданно отпустил меня, делая решительный шаг назад.

— Если ты не способна поверить фактам, то что я ещё могу, Лера?

— Уйти отсюда!

Пространство рвётся между нами. Время замирает. Тишина оглушает и окончательно перемалывает остатки покалеченной выдержки.

— Ладно, — наконец-то кивает он, и я вновь разбиваюсь на мелкие осколки.

— Боже…, — плачу я, закрывая лицо ладонями.

И мне кажется, что вся боль, через которую я прошла прежде — это ничто по сравнению с тем, что мне приходилось испытывать сейчас.

— Лера…

— Уходи, Данил!

— Я оставлю тебе ключи, — и я слышу металлический звон от связки, которую он положил на стол, — и номер человека, который может подтвердить, что я тебе не вру.

— Мне ничего не надо!

— Пусть так. Но я буду ждать тебя.

— Напрасно.

А в следующее мгновение он снова врывается в мой мир. В меня. Жёстко прихватывает за шею. С силой надавливает на подбородок и его язык обжигает все нервные окончания. Кровь вскипает и бурлит. Бабочки пьяно кружатся разрушительным смерчем внутри живота, обжигая меня своими огненными крыльями. И каждая клетка моего тела истошно и радостно вопит, что вернулась домой.

Обжигающе. Глубоко. Страстно.

Навынос, чёрт возьми!

Не поцелуй — маленькая смерть.

А потом все закончилось…

— Вспоминай, Лера, — прошептал он в мои обожжённые губы.

Развернулся.

И ушёл.

А я рухнула на пол и сошла с ума, слушая его удаляющиеся шаги.

Я даже их любила…

Лера

Что было дальше?

Я не имела ни малейшего понятия, сколько просидела так на полу, рыдая и задыхаясь от боли. Ментально пребывала в полнейшей прострации, пытаясь экстренно реанимировать, впавшее в кому, сердце.

Физически же — в ломке.

Суставы вновь выкручивало, мышцы сводило судорогами. Вскипевшая кровь нещадно шарашила по мозгам. Меня кидало то в адский котёл, то заковывало во льды Антарктиды, да там и засасывало.

И всё это только потому, что мне, словно безумной, хотелось бежать за тем, кто пропустил всю меня через мясорубку. Цепляться за его сильные руки. Умолять больше никогда не обижать меня.

И любить!

Потому что любовь Шахова — это всё, что я хотела в своей грешной жизни. С этого дня и до самого моего конца.