Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Любовники (На Ревущей горе, у Лимонадного озера.Царство покоя.В другой стране)
Шрифт:

— Да?! — вскричала Джасинта. — Кто это? Кто здесь?

Пришло тревожное ожидание; сердце ее учащенно билось в груди. Она не знала, радоваться или печалиться, не понимала, напутана или счастлива, ведь неизвестно, кто это… Он ли вернулся к ней в комнату или явился кто-то другой, явился, чтобы причинить ей какое-нибудь зло. В конце концов, не в силах более вынести эту неопределенность, Джасинта быстро выскользнула из постели и зажгла все лампы. В комнате никого не было.

«Я просто неожиданно уснула, — подумалось ей. — А треск издают дрова, догорающие в камине».

Она вновь погасила свет и легла, против своей воли продолжая вслушиваться в темноту, и почти не заметила, как мышцы

ее постепенно расслабились и, сама того не осознавая, провалилась в сон.

А когда проснулась, в комнате уже суетилась Бет; камин вовсю пылал, а занавеси были раздвинуты, и в комнату проникали сияющие солнечные лучи. Едва Джасинта открыла глаза, Бет весело проговорила:

— Доброе утро, мадам!

Джасинта вздохнула и посмотрела на часы. Было всего девять. Она спала недолго и по-прежнему чувствовала усталость. Но хуже всего было то, что всю ее переполняло какое-то непонятное, мрачное и тяжелое ощущение, будто кто-то со всего маху прихлопнул ее гигантской ладонью, как никому не нужную букашку.

— Доброе утро, Бет. Ты давно здесь?

— Примерно с часик, мадам. Уже послала за вашим завтраком. Я подумала, что если вам чего и нужно, так это поесть. Да и нельзя сидеть у окна и смотреть туда, когда такой прекрасный день на дворе!

— Похоже, тут всегда такой прекрасный день, — простонала Джасинта, потягиваясь. — Ужасно! А где мое платье?.. О!.. — и запнулась вспоминая.

Очевидно, Бет уже заметила, что случилось с одеждой Джасинты, ибо на лице ее появилась какая-то плутоватая усмешка. Служанка подняла обрывки платья и показала их хозяйке.

— А, понятно, у вас побывал гость.

— А ну-ка, замолчи немедленно! — возмущенно воскликнула Джасинта и хлопнула в ладоши. — Ты самая дерзкая из всех слуг, с которыми мне доводилось иметь дело! Принеси лучше мой пеньюар!

— Да, мадам. Простите, мадам. Я просто подумала, что мы посмеемся вместе.

— Понятия не имею, над чем это нам надо смеяться. Пока я ничего смешного не вижу, — бормотала Джасинта, пока Бет ходила за пеньюаром. Туфельки стояли возле кровати. Она надела их, завязала широкий пояс пеньюара, откинула голову так, что роскошные волосы водопадом рассыпались по спине, и начала перебирать их пальцами.

— Такую штуку может выкинуть только он, мадам. И хотя вас много раз предостерегали насчет него, вы все равно позволили ему все повторить. Как и все мы. Но я прошу прощения, если это напоминание чем-то обидело вас, мадам. — И Бет снова засуетилась по комнате, прибирая все вокруг. Потом подошла к столу, стоящему между двух огромных окон, и стала приводить его в порядок, убирая с него всяческие лишние предметы.

Джасинта угрюмо наблюдала за служанкой, рассерженная тем, что та осмелилась разговаривать с ней в столь фамильярной манере. Ибо такое никогда не позволялось ее слугам. Но в то же время радовал сам факт присутствия девушки. Тут раздался громкий стук в дверь, и Бет поспешила, чтобы взять у лакея поднос с завтраком. Потом ловко расставила все на столе, и Джасинта почувствовала аппетитный запах гречишных оладий, колбасок и кофе. Бет разложила все на красивые тарелочки, расписанные вручную, делая это с огромным удовольствием, а потом отступила на шаг от стола и пригласила хозяйку к завтраку.

Джасинта с понурым видом уселась.

— Спасибо, — пробормотала она. — Я… я не буду больше… груба с тобой, Бет.

— Да что вы, мадам, пустяки-то какие! Я-то понимаю, что у вас нервы сейчас, как струны у арфы. А он безжалостный, да?

Джасинта расстелила на коленях салфетку, приподняла с блюд серебряные крышки и кивнула.

— Да,

он неприятен и груб, — согласилась она со вздохом. — Единственное… мне никогда не говорили, как он выглядит. Все считали, что он омерзительно безобразен.

— Конечно! Если бы женщины знали, какой он обаятельный, так зачем им тогда вообще были бы нужны другие мужчины? Все наоборот: это он вынуждает всех остальных мужчин выглядеть безобразными олухами, правда?

Ковыряясь в тарелке с безразличным видом, Джасинта снова кивнула.

— Да, ты права, это так. Однако он своенравен, капризен и жесток. Все время издевается, насмехается и поддразнивает, а я не могу и не буду больше терпеть подобное к себе отношение. — И снова ее слова повисли в воздухе, словно эхо, прозвучавшее когда-то давным-давно.

— Что я еще могу сделать для вас, мадам? — осведомилась Бет, снимая с постели простыни и одеяла и заменяя их на свежие.

Джасинта отложила вилку и сидела в задумчивости, подперев щеку кулачком и глядя в окно. Она видела бескрайние луга, над которыми вились облачка пара, стремительные потоки кипящей воды, низвергающиеся вниз по заросшим сосновым лесом холмам; а за всем этим удивительным зрелищем возвышались далекие горы. На нее напало какое-то странное оцепенение, и, пытаясь избавиться от него, она тихо вздохнула. Потом, словно ее осенило, резко встала из-за стола.

— Ладно… я найду, чем заняться! — прозвучало с вызовом. — А начать надо с ванны!

И она пролежала в горячей воде столько, сколько смогла выдержать; находилась в ванной до тех пор, пока жара не стала совсем невыносимой. Потом задумчиво изучала свой гардероб, перебирала платья, с помощью Бет надевая и снимая их, ибо ее никак не устраивал собственный внешний вид. В конце концов она остановила свой выбор на платье из светло-зеленой шерсти с черными полосками, вшитыми в корсаж сверху вниз и крест-накрест — в присобранные складки юбки. Потом Бет долго укладывала ее волосы. Затем пришлось потратить немало времени, выбирая перчатки, шляпку, драгоценности и зонтик от солнца.

Но чем ближе к концу подходило ее одевание, тем медлительнее становились движения и тем сильнее дрожали руки от какого-то дурного предчувствия. Потом она ощутила тяжесть во всем теле, словно на каждую мышцу навалилась непосильная ноша. Ей казалось, что вот-вот руки-ноги откажутся повиноваться ей. Все время ее преследовала одна и та же мысль: «Зачем мне куда-то выходить? Чем я буду там заниматься?»

Теперь она стояла и смотрела на себя в зеркале, рассматривая свое отражение с каким-то враждебным безразличием, словно глядела на незваную незнакомку. И хотя выглядела поразительно красиво, ненавидела свое отражение. На ней были черные лайковые перчатки, элегантная шляпка; в правой руке находились изящная сумочка и зонтик, в левой — веер. Ее лицо, мертвенно бледное и удивительно трагическое, пристально смотрело на нее из зеркала. Так она стояла несколько минут, не сходя с места, а Бет тем временем суетилась вокруг, выглядя крайне испуганной и полной участия к хозяйке.

— Мадам… — прошептала она и робко дотронулась до Джасинты. — Вы готовы?

— Да, — отозвалась та со вздохом. — Ну что, пойдем?

Она медленно подошла к двери, и Бет открыла ее. Джасинта переступила порог, сделала два шага вперед, потом повернулась и посмотрела на дверь комнаты Шерри.

Всю ночь и все утро она пыталась выбросить из головы мысли о матери. Ведь они любили одного и того же мужчину и ненавидели друг друга. В их жизни не оставалось места для дружбы или терпимости. Они не должны больше встречаться, им нельзя больше разговаривать друг с другом… Все стало точно таким же, как было, когда Шерри умерла.

Поделиться с друзьями: