Любовные чары

— Должен признаться, для меня тесный союз короля Антриаса и настоящего властелина Опалоссы… явился некоторой неожиданностью.

Эллиан проговорил несчастным голосом:

— Ее величество будут недовольны таким серьезным просчетом нашей дипломатии.

Я промолчал, сам знаю, традиционно полагалось, что между Опалоссой и Уламрией достаточно натянутые отношения, время от времени переходящие во враждебные.

Финнеган сказал хмуро:

— Давайте продумаем, что означает этот союз.

Он оглядел всех четверых, Эллиан и Баффи опустили головы и смотрят в стол, знатные глерды не хотят рисковать, высказываясь первыми, только я не опустил голову, да еще Фицрой с интересом рассматривает ажурную лепку на потолке и стенах.

Финнеган вперил в меня недобрый взгляд.

— Начнем с самых младших, — сказал он. — Дабы не довлело над ними мнение высоких и знатных особ. Глерд Юджин?

Я сделал вид, что ничего не понял, посмотрел на него крайне тупо.

— Чё?

— Что означает союз Опалоссы и Уламрии? — повторил он. — По вашему, всегда очень оригинальному мнению? Даже, не побоюсь этого слова, самобытному?

Эллиан и Баффи поглядывали на меня со злорадством, хотя у Баффи во взгляде проскальзывает и сочувствие, но и облегчение, что говорить не ему.

Я ответил Финнегану с тем же мудро-крестьянским видом:

— Если кошка и собака заключают союз… как говаривал мудрый глерд Мяффнер, то он направлен против повара.

Эллиан гыгыкнул, понял только то, что я брякнул очередную глупость не к месту, заулыбался снисходительно Баффи, но Финнеган даже не поморщился.

— Слишком образно, — произнес он с холодком. — Глерд, мы в посольстве, а не на базаре. Такие фразы не в манере лорд-канцлера!

Эллиан гыгыкнул громче, Баффи смолчал, уловив в голосе Финнегана лишь укор, а не признак гнева.

— Но у нас не официоз, — пояснил я смиренно. — А для документа вы подберете правильные слова, круглые и обкатанные, как камешки в ручье. И такие же серые.

Эллиан опять гыгыкнул, снова услышав от меня базарные слова, Финнеган покосился на него со вздохом.

— Да, — сказал он невесело, — этот союз не просто союз, а направленный против нас.

Баффи сказал несчастным голосом:

— И нам его продемонстрировали.

— Нарочито, — заметил Финнеган.

— Даже подчеркнуто, — сказал Эллиан надменно. — Это было так заметно, что просто неудобно за его величество. Правда, он король-воин, тонкостями пренебрегает.

Финнеган уставился в меня, я покачал ногами и сказал невинно:

— Это не мое дело, я ж не прожженный дипломат на важной службе ее величества, но… насколько это было искренне, а насколько… постановка?

Все, в том числе и сам Финнеган, уставились с недоумением.

— Это как понимать? — спросил он.

— Им очень важно, — сказал я, — заставить нас думать, что их союз крепок, что две армии пойдут плечо к плечу вперед и с песней, никаких разногласий нет ну совсем и вовсе! Если мы в это поверим, то нам можно сдаваться сразу. Все-таки армии двух королевств, у нас нет шансов. Но если король Антриас и герцог Ригильт в самом деле настолько едины, как выказывают, то зачем это демонстрировать так напоказ и с таким намеком?

Финнеган сказал осторожно:

— Чтобы противники устрашились.

— И сдались, — вякнул Баффи.

— И отступили, — уточнил Финнеган.

— Я слышал, — заметил я, — король Антриас жаждет блистательных побед. Король-воин?

Эллиан сказал зло:

— Вы это сто раз слышали, зачем переспрашивать? Об этом все знают. Да посмотрите на его армии…

— Король-воин, — сказал я, делая вид, что даже не услышал, пусть побесится, — предпочел бы завоевать в бою! Так выше слава. Победы и захваты в стиле дипломатии… не совсем его стиль. Или, как говорят в простом народе, где о дипломатии не слыхали…

Фицрой сказал от окна предостерегающим голосом:

— Юджин!..

Я посмотрел на него, потом на хмурые лица уже напрягшихся в ожидании дипломатов.

— В общем, — сказал я, подбирая обкатанные слова, — совсем не его стиль. В смысле, я показухе не верю, от кого бы ни исходила, от короля Антриаса или от нашего глерда Эллиана.

Эллиан гордо заулыбался, польщенный сравнением с могущественным королем, даже посмотрел на меня снисходительно и почти без особой вражды.

После долгой паузы Финнеган вздохнул, покосился на Эллиана с некоторым раздражением:

— Так, теперь слово глерду Эллиану. Что скажете, благородный глерд?

Эллиан поерзал и ответил мужественно:

— Нужно вернуться и предупредить королеву!

— О чем? — спросил Финнеган, отмахнулся безнадежно и перевел взгляд на Баффи.

— Глерд?

Баффи сказал крайне осторожно:

— Нужно собрать больше информации, потом возвращаться.

— Разумеется, — сказал Финнеган с досадой. — Глерд Фицрой?

Фицрой сделал большие глаза.

— Простите, я вроде пристяжной лошади. Разве я в посольстве? Так, подай да принеси… А с подоконника могу даже вспорхнуть!

— Сейчас вы в посольстве, — сухо сказал Финнеган. — Потому что мы первыми вступаем в войну, о которой королевство Нижних Долин еще не подозревает.

— Королева подозревает, — возразил Эллиан трезво. — Ее величество всегда настороже. Но мы не подозреваем, а уже знаем.

Фицрой пожал плечами.

— Хорошо-хорошо. Хотя я, кстати, не особенно и нижнедолинец. Так, мимо шел, с глердом Юджином подружился.

— Если вы его друг, — напомнил Финнеган, — то вы с нами. Глерд Юджин много сделал и делает для королевства.

«Ага, — подумал я со злорадством, — вспомнили. А потом, когда опасность минует, снова выставят за дверь».

Финнеган, перехватив мой взгляд, чуть наклонил голову, словно соглашаясь, что да, славы не будет, а если и будет, то достанется другим. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но не сказал, потому что я сам должен догадаться, если умный, а если дурак, то и не надо.

Славы не будет, договорил я про себя, медленно вытягивая из темноты тугую нить, потому что… почему же… ах да, потому что мы солдаты невидимого фронта… наша сила в незримости, в ничтожности положения и влияния, нас не должны принимать в расчет… Следить должны внимательно за самим Финнеганом, да еще за Эллианом и Баффи, а мы с Фицроем что-то вроде слуг, что только и смотрят, где вкусно поесть, выпить и какую с вот такими завалить на сеновале.