Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
— Прости, — прошептала Корнелия, — мы опоздали.
Анджелос побледнел, у него подкосились ноги. Джудо хотел было подойти к юноше, но принц попятился. Зубы его сжались, а перед глазами всё поплыло от злости.
— Они сделали из тебя игрушку! — вскричал он.
Стража пошевелилась, Финч зарычал. Анджелос тут же успокоил себя глубоким дыханием. Запах гнева исчез. И стражи забыли об этой мимолетной вспышке, но Финч всё понял. «Он человек! Это хорошо. Надо сдать его Кукольнику. Пусть станет частью дома», — кричало всё его существо, но голос разума не соглашался: «Подожди, Финч. Ты снова поддаешься этому зову. Не надо. Проследи за пареньком.
Анджелос взял себя в руки и повернул назад. «Стой, куда? Я же не могу идти за тобой! Мне надо к Кукольнику», — в испуге подумал Финч.
— Стой, куда? — зарычал он на Анджелоса. Юноша замер. — Ты же собирался к хозяйке. — Финч подошел к парню.
— Я… — прошептал Анджелос. — Мне уже не надо. Я всё выяснил.
Слова парня поставили Финча в тупик. Пес разозлился сам на себя: «Ну почему я не могу ему ответить? Оставайся человеком! Оставайся человеком! Бенджамин Финч! Бенджамин Финч! Так… Как же заставить его пойти со мной?»
— Но Кукольник желала личной аудиенции, — сказал Финч, а затем схватил Анджелоса за рубашку. Юноша в гневе выдернул ее из зубов пса. Вмешалась Балерина.
— Она желал моей личной аудиенции. А ребята — просто провожатые.
— А ты не врешь? — спросил Финч, когда троица собиралась уходить. — Я тебя знаю, Балерина. Всегда пытаешься помочь людям.
— Вот по этому поводу ее и вызывали, — ответил Анджелос. — Кукольник ее ругала и сказала: «Больше не попадайся на мои глаза!» Поэтому нам надо скорее идти.
Троица скрылась в петляющем коридоре, а старый пес побрел к хозяйке. Всегда найдется сочувствующая людям кукла, особенно если она недавно в доме. Сам Финч когда-то был таким же, но быстро понял, что бесполезно оставаться на стороне проигравших. Он стал шпионом Кукольника, притворялся живым и докладывать хозяйке, где ставить ловушки и какого ребенка выбрать. Но это было давным-давно. Теперь он подрастерял чутье, зато стал лучше чуять людские пороки. Ему нравилось это поначалу — ощущать запах прогнивающей души. Но Финч стал терять себя. Он знал, он был уверен, что и эта Балерина слышит голос дома и когда-нибудь отзовется на него.
Финч зашел в зал. Там собрались почти все охотники. Дети, собачки, плюшевые мишки и зайки — они нарочно выглядели мило, чтобы втираться в доверие. Не углядел Финч разве что Софию. «И где пропадает эта гадюка!» — чуть не взвыл пес. София была одной из молодых охотников, оттого самой полезной. Она приносила хозяйке то лучшие глазки, то ручки. Это бесило Финча. Он уже давно не справлялся с работой. Кукольник даже сказала, что сделает из него собаку-сторожилу у входа. На этот раз надо поймать ребенка! Это последний шанс старого пса.
Собрание проходило в библиотеке. Но Кукольник еще не подошла. Она работала у себя в мастерской за зеркалом. Очередной порыв к творчеству! Финч, как и другие куклы, видел, чем занимается хозяйка через стекло. Она сидела на полу, скрестив ноги, и шлифовала слой за слоем искусственную кожу, которую собиралась нацепить на детский скелетик. Глаза царицы, прежде слепые, теперь пылали ядовито-розовым, руки ее быстро и аккуратно двигали скальпелем, широкие красные рукава трепетали. Тут в комнате зазвенели часы. Кукольник повернула голову в их сторону, в глазах ее снова опустело. Когда-то Финч подметил, что хозяйка оживала только во время работы. Теперь он не видел разницы. Кукольник встала и скрылась из зоны видимости старого пса, но он знал, что царица делает.
Время от времени она доставала из тайника лампу и призывала джинна. Он, худой и прозрачный, являлся к ней с темно-синей шкатулкой в руках. Хозяйка открывала крышку (внутри коробки лежал белый рог), растирала его в пыль и сыпала эту пыль в лампу с джинном.Зеркало закрутилось вокруг железного стержня, и в зал вошла Кукольник. Стеклянные глаза ее глядели на охотников.
— В этом году вы ищете для меня сердце, — объявила она и вновь скрылась в мастерской.
Финч не на шутку перепугался. Всегда тяжело выбирать сердце. С глазами всё проще —находишь ребенка, который с удивлением смотрит на мир. Но сердце… Какое считать лучшим? Самое храброе? Может, самое чистое? Доброе? Или же любящее? И какое из них дольше протянет? Охотники так и не пришли к единому мнению. Да и проверка на практике ничего не дала. То ли Кукольник слишком приросла к дому, то ли дети пошли не те, но новые органы быстро приходили в негодность. Вот уже и глаза ослепли, а хозяйка меняла их недавно.
«Но сердце. Сердце… — задумался Финч. — Подойдет ли сердце Анджелоса для Кукольника? Он точно храбрец, но я чуял его грех. Надо проследить за парнем... Скорее!»
И Финч, бормоча себе под нос, пошел искать Анджелоса. В коридоре парнишки уже не оказалось, в столовой тоже, но пес услышал разговоры в прихожей.
— … А если постучать с внешней стороны двери, а? Как думаешь, джинн пойдет открывать?
— Да, так делали некоторые дети… Но, Анджелос, я не понимаю зачем…
— Как это зачем? Это наш шанс выбраться отсюда!
«Я снова тебя чую!» — обрадовался охотник, крадясь к своей добыче. Балерина и Анджелос спорили у входной двери. Внутри юноша кипел от ярости и скрывал это, но нотки агрессии проскальзывали в его словах, взгляде. Финч чуял их сладкий аромат и сходил с ума. «Давай же, давай! Разозлись! — думал пес. — Я вцеплюсь в твою ногу, прокушу ее до крови и притащу тебя к моей хозяйке».
— Дай договорить, — сказала Корнелия. — Многие делали то же самое. И джинн действительно открывал перед ними дверь, и они убегали. Но куда бы дети ни шли, возвращались к дому или замерзали насмерть. Царство Кукольника проклято…
— А если не замерзали? — перебил ее Анджелос, сверкая глазами. — Если просто сбегали?
— Я сомневаюсь в этом.
— А я сомневаюсь в тебе! — вскрикнул Анджелос, и Финч приглушенно зарычал — почти как замурлыкал.
«Нельзя торопиться. Если ты сейчас на него нападешь и отнесешь к царице, она сделает из него куклу. А ты хотел найти для хозяйки сердце. Еще не время».
— Корнелия, прости, конечно, но ты одна из них, — сказал Анджелос уже спокойно, затем посмотрел на Джуно. — Малыш, к тебе это не относится. Но ей я не верю. Всё, что говорят куклы, надо проверять.
— В этом есть доля смысла. Но, честно говоря, твои слова меня обижают. И если бы ты так относился только ко мне… Нельзя же всем не доверять!
— Я предпочитаю считать, что человек задумал что-то плохое, пока он не докажет обратное. Как правило, не доказывают.
— А я предпочитаю верить людям.
— И помогло это тебе?
Корнелия заглянула Анджелосу в глаза.
— Я, конечно, многое на своем веку повидала…. — Парень понял, что сейчас ему устроят разнос. — И дети ко мне по-разному относились, но, — она сделала паузу, — я всегда буду на стороне людей. Без вас кажется, что мир замирает, а меня словно и не существует…