Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
— Историю чего?
— Проклятия, — ответила малышка. — Проклятия Ют Майерс.
Проклятие, Или в царстве Кукольника I
Ночь. Пурга. Маленькая черная карета в одиночестве едет вдоль заснеженной пустоши. Дороги не видно. Кучеру давно стоило признаться, что они сбились с пути, но чем в такую погоду ему поможет ребенок? Элеон тревожно спала под легким покрывалом. Она ехала так уже много часов. В мире грез неважно, куда тебя занесет. В мире грез есть лишь всепоглощающая пустота. И уж лучше оставаться в ней, чем…
Внезапно
— Бенедикт! — закричала она и выглянула из окна. Рыжие кудри рассыпались по ветру и смешались со снежными хлопьями. — Где мы? Откуда снег? Сентябрь же!
Голова в широкой конусообразной шляпе повернулась к ней.
— На севере, рядом с морем, много аномальных зон, — услышала Элеон знакомый голос и немного успокоилась. — Мы попали в одну из них.
— Это не опасно? — спросила девочка. — Может, остановится в каком-нибудь трактире? Я почти ничего не вижу.
— Это я и пытаюсь сделать.
Элеон снова уселась в карету, укуталась покрывалом и сцепила руки, чтобы не так дрожали. Может, поспать? Нет, не получится: маленькую девушку охватила тревога. Но не из-за метели. Элеон не знала, как ей дальше жить. Всё, что, казалось, ждет впереди — это кромешная тьма. Но всё, что осталось позади, причиняло страдания. Страшно было и там, и там, но боль заставила Элеон сделать шаг в темноту — сил, чтобы искать свет в этой тьме, уже не хватало. И карета просто неслась сквозь пургу в ночи и…
Внезапно вдали сверкнул свет. Бенедикт заметил его и направился к источнику. А через пару минут карета чуть не перевернулась — она наехала на санки, которые занесло снегом. Пришлось остановиться.
Кучер вышел на улицу и долго возился с колесом. Элеон в это время глядела на свои дрожащие руки, потом посмотрела в окно. Рядом с санками лежали мертвые собаки. Бенедикт заметил встревоженный взгляд девочки.
— Людей поблизости не видать. Следов их тоже, — сказал он и снова — в путь.
Вдруг опять вспышка света, уже ярче и ближе. Карета ехала к ней. В темноте Элеон увидела женский силуэт. Среди заснеженной пустоши стояла незнакомка. Ветер колыхал на ней шубу. Тревога еще больше охватила Элеон. Девочка хотела приказать Бенедикту притормозить, но словно онемела.
А силуэт становился всё четче. На голове у женщины виднелось что-то синее и красное... «Оно не человек», — прошептала про себя Элеон минуту погодя. Страх и холод сковали ее еще сильнее. В убитой шкуре зверя стоял скелет, в ребрах его застревали кусочки осенней листвы, а череп украшали искусственные пряди, почти срываемые ветром...
Ну и жуткое пугало. Очевидно, оно охраняет посевы от непрошенных пташек. Значит, поблизости есть люди. Элеон выдохнула, откинулась на диван и закрыла глаза. Сознание погружалось в сон, но тревога выдернула девушку из мира грез. Элеон посмотрела в окно.
Большое поместье ютилось вдали под гигантами-деревьями. Элеон еще раз взглянула на пугало. Оно уже шло параллельно карете. Шло... Элеон протерла глаза. Может, ей показалось, но нет — скелет шагал. Элеон взвизгнула, и он остановился. В костлявых руках загорелись искорки и осветили бледно-мертвое лицо. Скелет перекрестил
руки, соединил кончики пальцев треугольником, потом сложил руки пистолетом.— Быстрее, быстрее! Уезжай отсюда! — закричала Элеон, и карета прибавила ходу.
Пугало кинулось к людям. Карета завязла в снегу.
— Быстрее! Быстрее! — верещала Элеон.
— Да что случилось? — не понимал Бенедикт.
Колесо вышло из ямки, и карета понеслась.
— Стой, куда?..
Послышались звуки борьбы. Элеон вскочила с места. Скелет напал на Бенедикта! Девочка открыла дверь, чтобы пойти на помощь, но в этот момент карета врезалась в дерево. Элеон унесло вперед, она ударилась головой. Кажется, ненадолго потеряла сознание.
Юная девушка почувствовала, как кто-то коснулся ее, открыла глаза — в карете стоял скелет. Голубые и красные пряди падали на шкуру, костяной нос был насквозь пропитан кровью, она стекала к оголенным зубам; пустые глазницы уставились на девочку. Элеонора замерла от ужаса. Перед глазами еще плыло. Скелет, тихо шипя, снова начал медленно-медленно исполнять магические жесты, а потом хотел открутить себе голову. Элеон выбежала из кареты. Скелет погнался за девочкой. Холодом обжигало кожу. Покрывало Бенедикта уже давно упало. Элеон взлетела, но ветер быстро сбил ее.
Девочка провалилась в ледяной сугроб почти по пояс в своих черненьких башмачках. Ноги горели. Мертвец догонял. Элеон попыталась выбраться из ловушки, но не хватало сил. Дневник брата выпал из кармана. Она замерзшими руками запихала листы обратно и локтями стала карабкаться, но только проваливалась. Кое-как вылезла из сугроба и помчалась искать дом, который увидела еще из кареты, завязая в снегу до колен.
А вот и он — спрятался под многовековым дубом. Три этажа, все ставни наглухо закрыты, но видны просветы — значит, кто-то есть дома.
Элеон упала на крыльцо. Она уже не могла идти. Тело закоченело. Сомкнуть бы глаза и уснуть. Начала проваливаться в сон. Внезапно, точно в бреду, услышала детские голоса: «Госпожа Черные Крылья явилась!» Элеон поднялась — в глазах потемнело. Она осторожно дошла до железных врат, теперь только постучать. Пальцы еле согнулись, слабо — тук, тук. Через мгновение двери, скрипя, открылись. На пороге, заложив руки за спину, стоял мужчина во фраке. Немолодой, с плешью, элегантный и абсолютно пустой. Кажется, Элеон видела сквозь него.
— Ты хочешь зайти или нет? — сказал он, не шевеля губами. Элеон взглянула на рот — на нем виднелись маленькие стяжки нитей.
— Да, — проговорила девочка. Горячая слеза скатилась по щеке, и Элеон перешагнула порог.
Двери с грохотом захлопнулись. Дворецкий прошел налево и стал совсем прозрачным. Промерзшая насквозь юная девушка неуверенно следовала за ним.
Они оказались в громадном зале без окон. Через каждые метров десять в нем стояли широкие мраморные колонны, чтобы потолок не обрушился. Посредине зала — стол, слишком маленький для такой комнаты. За ним обедали гостей двадцать. Их окружали странные стражники, такие же находились и по периметру зала — двухметровые одинаковые рыцари в белых доспехах, а на металле — синяя роспись под гжель.