Люди и нелюди

— Он не животное! Он человек! И обращаться с ним надо по-человечески. Не напугать, а договориться…

— Что вы собираетесь с ним сделать? — это спросил доктор Цепеш.

— Вернуть домой. Это его родина.

— А может быть, все-таки оставить тут? Как доказательство…

— Доказательство чего? Что планета Мола обитаема? Вы сами подумали, насколько этично такое предложение, док? Он — житель этой планеты. Это — его родина. Мы тут — пришельцы. Вы что, хотите, чтобы нас обвинили в похищении человека с научными целями? Да нас уже мало посадить за то, что мы проводили опыты над человеком без его письменного разрешения!

— Это… вы это называете… человеком? — аж побагровел доктор.

— А вы чем слушали? Генетически он — землянин. Более того, он — потомок первых колонистов этой планеты, пра-пра- и так далее — внук некоей Берты Ткаченко-Ройзман. Мы уже… нас уже можно обвинить в геноциде. А кое-кого…

Она осеклась, краем глаза заметив какое-то движение, но не успела ничего предпринять.

Пока они с доком препирались, а остальные дисциплинированно толпились на пороге, Диана Рудная все-таки протиснулась вперед. Она отлично видела притаившегося за углом между сейфом и стеной припавшего к земле… ладно-ладно, пусть будет антропоида, если так хочется коллеге Чех. Но вообще-то он весьма похож на человекообразную обезьяну. С отдельными отклонениями, но обезьяну. А как обращаться с обезьянами, Диана Рудная знала. Придвинувшись ближе, она сперва попыталась поймать взгляд пленника…

Хм. Это любопытно. Она до этого не имела возможности как следует его рассмотреть и теперь глядела во все глаза.

Низкий лоб, но из-за толстых костей кажется, что череп довольно высок. Надбровные дуги закрывают глаза. Маленький плоский нос с чуть вывернутыми ноздрями. Выдающиеся вперед челюсти. Грубоватая кожа поросла жестким волосом, больше похожим на щетину. Уши небольшие, прижаты к голове, а не топырятся, как у шимпанзе. Губы самца слегка дрогнули, обнажая небольшие желтоватые крепкие зубы.

Губы…

Диана вздрогнула.

Губы этого существа были розовыми. А глаза… глаза серыми. И в этих глазах…

Сообразив, что слишком долго держит зрительный контакт, Диана отвела взгляд, но поздно.

Самец прыгнул.

Женщина упала на спину, задохнувшись от удара и от того, что на нее навалилась костистая масса. Одна рука вцепилась в горло, другая надавила на грудь, скользнула ниже…Нет!

— Нет!

Рядом что-то мелькнуло. Что — Диана не разобрала, но внезапно ее противник качнулся, сбитый Натой, которая, подскочив, с размаху, куда достала, всадила в него ампулу-шприц и вогнала сразу полную дозу снотворного.

И сама отлетела в сторону, сбитая с ног мощным ударом кулака.

От боли в груди потемнело в глазах. Затылок пронзила боль — кажется, она врезалась в ножку стола. Мимо нее что-то пролетело. Что-то темное.

— Нет!

Ей показалось, что она крикнула во все горло, но на самом деле из груди вырвался только сдавленный хрип. На самом краю сознания, уже готовая провалиться во тьму, она услышала крики и топот.

— Нет… не…

К ней бросились, затормошили. В нос ударила струя резкой вони — нашатырь. Потом что-то горячее прижалось к руке. Транквилизатор.

— Не стреляйте, — шевельнула губами Ната, цепляясь за тянущиеся к нему руки. — Он… не надо!

Повиснув на Петере, ей кое-как удалось выпрямиться. Доктор Цепеш уже хлопотал над Дианой, которая истерически всхлипывала в объятиях Тима Уотса. Остальные теснились вдоль стен, пытаясь слиться с ними. Пленника не было.

— Где он? — Ната покачнулась. Только бы не сотрясение мозга! Хорошо, что док догадался вколоть ей транквилизатор. Еще несколько секунд, и он начнет действовать, стимулируя мощный выброс адреналина. Это ей поможет продержаться какое-то время. Потом, правда, придется расплачиваться слабостью и сонливостью, но сейчас ей некогда валяться. Док прав.

— Где он?

— Т-там, — лейт Фёст указал дулом автомата дальше по коридору. — У-ушел.

— Драться здоров, — подтвердил подоспевший только что стюард. Он прижимал левой рукой правую. — Так меня приложил об стену… Док, гляньте, может, перелом?

— За ним, — Ната вцепилась в Петера, как в костыль. — Он не мог далеко уйти. Я вколола ему снотворное. Он должен вырубиться с минуты на минуту.

— Если у него такой выплеск адреналина, может и дольше продержаться, — док шагнул к стюарду, ощупал его плечо. — Но вы правы, надо торопиться.

— Лейт, за мной! — Ната устремилась по коридору, пытаясь вспомнить, заперты ли двери. Подумалось, что беглецу некуда деваться. Куда бы он ни рванулся, везде его ждет тупик.

Так и оказалось.

Он обнаружился возле шлюзовой двери. Снотворное уже начало действовать, и парня шатало из стороны в сторону. Когда его нагнали, он отпрянул, горбясь и сжимая кулаки. Потом все-таки рванулся вперед, даже начал замах, но движения его были уже настолько заторможенными, что лейт Фёст легко ушел от замаха и мягким, чуть ли не ласкающим движением слегка пристукнул его прикладом автомата, отправляя в нокаут.

— Готов, — присел на корточки, осторожно коснулся шеи под ухом. — Пульс есть.

— Мы должны отвезти его назад. К своим. Пока…

Ната закусила губу, борясь с накатившей слабостью. Нет, это был не шок. Это был страх.

Пока еще есть, к кому его везти.

Последние несколько минут Георг не сводил глаз с встроенного монитора, передававшего картинку с дрона, и сразу заметил, что тот сменил направление полета. Раньше он двигался «челноком», словно прочесывая местность, но тут засбоил и стал описывать круги, транслируя постепенно укрупняющуюся картинку.

Это была небольшая гора высотой примерно семь-восемь метров — то ли остаток выветрившегося горного кряжа, то ли след природного катаклизма, когда земля вспучивалась и на поверхность выступали такие вот «костяки». Со стороны она казалась нагромождением камней, скрепленных между собой нанесенным ветром песком и почвой, в которой проросли молодые деревца и кустарнички. По периметру гора занимала, тем не менее, обширную территорию — не менее двухсот квадратных метров. Может быть, и больше, но Георгу было не до тщательного исследования.

Главное было то, что в расщелине у подошвы этой горушки дрон обнаружил живые объекты.

Подавляющее большинство обитателей этой планеты носили панцири, которые мало того, что защищали внутренности животных от излучения, но и отражали тепло, так что животные практически не нагревались и для тепловизора живой и здоровый броненосец практически не отличался от нагретого солнцем камня. Но такой особенностью обладали отнюдь не все.

Местные аборигены.

Георг усмехнулся. Да, он прослушал весь тот доклад, который сделала имирес Чех. Как говорится, от корки до корки. И — да, он принял к сведению ее выводы. Поэтому и называл мысленно тех, к кому они едут «в гости» аборигенами. Увы, приказ звучал однозначно — избавиться от… Не важно, от кого. Избавиться. А как потом это обставят — припишут несчастному стечению обстоятельств или свалят все на карликан, которые устроили пальбу, невзирая на международное сообщество. И пусть краснокожие карлики потом подают апелляции! Планеты — и залежей руд полезных ископаемых — им не видать!