Люди и нелюди

— Вам не нравится завтрак?

— Мне не нравится то, что на обед, ужин и завтрак подают одно и то же!

— Давайте я доем.

Ната открыла и закрыла рот. Ей понадобилось секунды две, чтобы придумать ответ. Но, услышав ее слова, Георг удивился. Он был уверен, что женщина скажет совсем другое.

— Вы голодный?

— С чего вы взяли?

— Я видела, как вы ели. Вы это просто уложили в себя и… и вас вчера не было ни за ужином, ни за обедом.

— Правильно, — он все-таки решил не оставлять шоколад и решительно закусил им кофе. — Я, как вы помните, сидел на гауптвахте. За рукоприкладство, — съехидничал он и вызывающе покосился на женщину. Как, мол, съела?

— Да я вас особенно не виню, — отмахнулась она. — Карликане, конечно, почти хозяева этой планеты и вроде как мы у них в наемниках, но… по последним данным… что еще скажет Галактический Совет… И… и, если честно, — понизила она голос, — меня он тоже немного раздражает. Но приходится сдерживаться.

— Ага. Принципы гуманизма, мирное сосуществование двух разумных рас и все такое прочее?

— Да нет, просто профессиональное. Я космоантрополог.

— Космо…

— Вообще-то, я антрополог широкого, так сказать, профиля. Космоантропология — одно из самых молодых ответвлений классической антропологии. Она изучает эволюцию человека в связи с влиянием на него космоса. Например, у нас, вангейцев, это практически не заметно. Мы и внешне и… генетически — земляне. Отличия минимальны — у большинства вангейцев просто другой оттенок кожи. И то он заметен не у всех. Я, например, уже имею этот слабый оливковый оттенок кожи, — она закатала рукав рубашки, — а моя подруга Линель — нет. Другой фенотип. Мой доминантный, ее — рецессивный. В будущем, пять-шесть поколений спустя, людей с моим фенотипом будет подавляющее большинство. Но чтобы это стало явным и легко отличимым, должно пройти еще лет двести или триста. Другое дело — карликане. На их генотип влияние их новой родины оказалось намного больше. Там совсем иные условия жизни. Там людям пришлось… мутировать. И научиться выживать. За почти полторы тысячи лет полной изоляции там сложилось определенное общество, которое научилось контролировать свои потребности и привычки. Контролировать все — от фасонов одежды и рациона питания до общественных отношений. Их странные манеры…

— Болтливость.

— Их многоречивость, — поправила Ната, — тоже результат выживания. В гневе или азарте можно сказать противнику резкое слово. Одно-два оскорбления — и готов конфликт. А когда тебе надо как следует продумать структуру предложения, подобрать подходящие формулировки и правильно расставить слова, то… успеешь успокоиться и остыть. И конфликт оказывается исчерпан. Да и твоему противнику тоже не достаточно брякнуть: «Ну и черт с тобой!» Он тоже должен ответить длинной цветистой фразой. И тоже успевает успокоиться…

— Не знал, — признался Георг. — Но ведь не каждый конфликт можно так разрешить.

— Не каждый. Но так не тратится время на мелочи. Человек — часть мира. Он активно изменяет мир под себя, но и сам меняется под влиянием мира, взаимодействуя с ним. Космоантропология как раз и изучает эти изменения… Но вы меня совсем заговорили! Я ведь подсела к вам не просто так!

Георг подумал, что в жизни столько не удивлялся, как этим утром.

— Вы? Меня заговорили? Да вы болтливее карликанина!

— Я просто женщина. У нас центр речи в мозгу почти в два раза больше, чем у мужчин! У вас он находится только в левом полушарии, а у нас — в обоих! — Ната слегка постучала себя по голове чуть выше виска. — Примерно тут. Кстати, у карликан многоречивость как раз и вызвана мутацией. У них мужчины имеют две зоны Брокка. А еще у них почти в полтора раза больше гиппокамп*, чем у землян! И это тоже изучает космоантропология…

(*Гиппокамп — часть лимбической системы головного мозга (обонятельного мозга). Участвует в механизмах формирования эмоций, консолидации памяти (то есть перехода кратковременной памяти в долговременную. Прим. авт.).

— Понял. Хватит с меня ваших объяснений. Теперь буду знать, что карликане — мутанты и не виноваты в том, что такими родились.

— Они не виноваты в том, что их предки попали на планету с такими жесткими условиями. Наоборот, должны благодарить их за то, что выжили. Знаете, сколько в прошлом, в те века, когда человечество только начало заселять Галактику, было катастроф? Несмотря на то, что Галактический Совет отдавал людям только заведомо пригодные для них миры, никто не был застрахован от опасностей. Доказательство тому — судьба экипажа «Мола Северного».

— И, тем не менее, люди сознательно шли на риск… иногда даже на смерть… во имя будущего всего человечества, — кивнул он.

— Да, если бы не те жертвы, на которые пошли наши предки, нас бы здесь не было, — поддержала его Ната. — Знаете, однажды нам пришлось изучать одну… м-м… исчезнувшую культуру. Можно даже сказать, цивилизацию. Люди, населявшие ту планету, были уверены, что это — их наследие. Они пытались разобраться, откуда они произошли. Воссоздать свою родословную…

— Люди? — поймал Георг ключевое слово. — Вы рассказываете о Земле?

— М-м… не совсем. Понимаете, в чем проблема… Дело в том, что родная планета, планета-прародина, практически на всех языках мира, говорим ли мы с вами, или беседуют два урианина, или веганцы, или змеелюды… да не важно, кто! Для любого разумного существа на любом языке планета-прародина означает «земля». Только произносится по-разному. И себя самих все всегда называли «людьми». Даже если к виду «гомо сапиенс» они не имеют никакого отношения. С точки зрения науки мы, вангейцы, земляне, марсиане и карликане — все люди. Даже если выглядим по-разному. Но мы принадлежим к одному биологическому виду… хотя уже и к его разным расам, а там, наверное, если наши пути разойдутся, в будущем станет возможным говорить о нескольких подвидах. Был, например, на Земле когда-то подвид человека разумного «гомо флоренсис». Низкорослые, коренастые и при этом стройные… Их еще именовали почему-то «хоббитами».

— Хоббитами? — против воли заинтересовался Георг.

— Да. А что, вы что-то о них слышали? — Ната была удивлена. Вот уж не думала, что какой-то военный так хорошо разбирается в земной истории.

— Читал. В казарме у нас была неплохая библиотека, хотя и небольшая. Считалось чем-то вроде традиции, что каждый из выпускников оставлял там что-то на память для тех, кто придет за ними. Именно в эту казарму. В других, по-моему, такого обычая не было… Так вот, некоторые оставляли книги. И была там одна старая-престарая, еще на пластике отпечатанная книжка про хоббитов. «Лорд Колец», кажется. Сказка. Но не для детей, а… Мы в перерывах между учениями читали все подряд, ее буквально затерли до дыр, пока кто-то не догадался отсканировать. Автора не помню. Что-то на «-кин». Малкин… Белкин…Толкин… Вы такого писателя не знаете?

— Нет, не читала, — Ната испытала что-то вроде разочарования. — Там было что-то про хоббитов?

— Ну да. И про другие… хм… расы и виды людей. В основном, правда, про конфликты между ними и пути их разрешения. С кем-то можно мирно сосуществовать, с кем-то — враждовать, с кем-то дружить против кого-то. За какой расой будущее, а кто должен сойти со сцены, ибо его жизненные ценности устарели для новой эпохи. В общем, чуть ли не настольная книга миротворца. Надо только научиться читать между строк. Нас ведь часто гоняли на разные планеты, разрешать конфликты среди местного населения…А среди них были и такие…

— Так вот, о местном населении, — Ната вспомнила, с чего у них возник этот новый виток диалога. — Все коренные жители планеты всегда называют себя людьми. Даже змеелюды. Даже уриане. А свою планету все всегда называют «Землей». Это настолько укоренившаяся привычка, что иногда можно встретить «Новую Землю», «Землю-2», «Вторую Землю» и даже «Землю-Дочь» и «Землю-Сестру» — разумеется, все эти названия на разных языках, но переводятся примерно одинаково.

— У нас, людей, есть Новая Земля, Младшая Земля и Земля-2, - припомнил Георг.