Люди и нелюди

— Воняют, — кивнул Георг. — А вы до сих пор уверены, что речь идет о людях? Может быть, это логово какого-нибудь хищника, которому нет нужды прятаться от врагов?

Ната огляделась. В чем-то лейтенант Ортс был прав. Тут было столько костей…

Она не сразу поняла, чем так заинтересовала ее выбеленная и частично обглоданная кость. А когда до нее дошло, мысленно не только обругала себя последними словами, но и даже с позором уволила из института, отправив туалеты мыть. Антрополог, мать ее! Смотрит на черепную коробку и не узнает!

— Кости! — сказала она, протягивая руку к жуткой находке. — Соберите кости!.. Нет, погодите! Надо сперва сфотографировать. И ничего не трогать… и вообще вызвать профессора Словиша.

— Почему?

— Это, — Ната осторожно взяла в руки кость, повернула так, чтобы всем было понятно, что она имеет в виду, — крышка черепной коробки. Верхняя часть! Вот тут, видите, — перевернула вверх тормашками, как миску, — даже остались следы. Здесь помещался мозг! А вот это, — она коснулась ладонью нескольких косточек, — остатки височных костей и лицевой части. Где-то тут должна быть нижняя челюсть! Шаг назад! — крикнула она Георгу, который уже придвинулся ближе. — Вы стоите на зубе!

— На чем?

— Зуб! Коренной зуб… Черт, да их тут полно!

Озираясь по сторонам, она поднялась на ноги. Среди опавшей с увядших веток листвы и мелкого мусора тут и там виднелись кости. Самые мелкие были прикрыты листочками, поэтому ничего удивительного, что она не сразу их разглядела. Да и не ждала, если честно. Но это как трехмерная головоломка — смотришь на картину и видишь только бесконечную путаницу линий. Но потом глаз цепляет какую-то мелкую деталь, угол зрения немного смещается — и вот сквозь абстрактный рисунок проступает чей-то силуэт. Увидев и узнав черепную коробку, Ната уже безошибочно выхватывала взором то одну кость, то другую и даже, кажется, могла навскидку сказать, что тут могут быть скелеты по меньшей мере пяти или шести крупных животных разного вида. Не считая того, чей череп она по-прежнему крепко держала в руках.

Череп человека.

— Вы уверены, имирес Чех? — Нонна Понго потянулась посмотреть находку. — Какой ужас?

— Уверена ли я, что это череп гуманоида? — нервно усмехнулась та. — Скажите, вы можете отличить кварц от полевого шпата?

Лицо темнокожей женщины стало сливово-бурым:

— Разумеется!

— Вот и я легко могу отличить череп любого крупного млекопитающего от черепа гуманоида. И даже отличу череп человека от черепа обезьяны. А что до всяких неандертальцев, австралопитеков и прочих гоминидов, то…

— Хорошо. Тогда чей это череп?

Ната повертела находку в руках. Надо было, конечно, надеть перчатки, и профессор Словиш выскажет ей пару резких слов за такое пренебрежение правилами, но было поздно.

— Это гоминид, — сказала она. — Судя по высоте крышки, а также следам на внутренней ее части, это разумный гоминид. Объем мозга с точностью до миллиметра я определить сейчас не могу, но навскидку… да, это разумное существо. Судя по состоянию швов между костями, это взрослый экземпляр. Не ребенок, хотя размер черепа позволяет предположить, что мы имеем дело с кем-то невысокого роста. Могу предположить, что в нем не более полутора метров, а может быть, и меньше. Надо собрать остальной скелет и лицевую часть, чтобы я могла сказать точнее.

— Хорошо, — Георг наклонился, подхватил какую-то косточку и протянул ей. — А вот это что?

— Позвонок, — определила Ната. — Но это не позвонок гоминида. Тут кости нескольких животных, которые были съедены обитателем этой хижины.

— Обитателем или обитателями?

— Трудно сказать, — она огляделась. — Судя по состоянию веток, по тому, как высохли листья на одних и завяли на других… это жилище не могло просуществовать долго. От силы, несколько недель. Максимум, пару месяцев. В Африке кочевники строили такие жилища, используя сухой тростник, солому и сушняк, наваливая на крышу широкие листья. Такие хижины дольше держатся — два-три года, а то и больше. А хижина из зеленых веток, как правило, недолговечна. Шимпанзе, например, каждый день строят новое гнездо, используя зеленые ветки и лианы…

— Шимпанзе? Это кто? — поинтересовалась имирес Понго, которая так и топталась рядом, обнявшись со штативом.

— Человекообразные обезьяны. Относятся к высшим приматам, — объяснила Ната. — Генетически ближе всех к человеку. Отличаются на какой-то процент…Некоторые невежественные люди даже считают, что человек произошел от шимпанзе…хотя это неверно. Разум шимпанзе сравнивают с разумом ребенка шести-семи лет. Шимпанзе можно научить пользоваться столовыми приборами, горшком, носить одежду… хотя они не понимают, для чего она нужна… ухаживать за больными, например, кормить с ложечки и подавать попить… они могут даже освоить язык глухонемых… но на уровне дошкольника… Я поняла, — она в упор посмотрела на геолога, — вы думаете, что это построили… животные?

Та кивнула, и Георг в душе с нею согласился. Животные. Дикие животные. Эти… как их… высшие приматы, от которых якобы произошли люди. Но это не люди. Еще не люди. Или совсем не люди, если речь идет о местных видах.

— Что вы собираетесь в связи с этим предпринять? — кивнул он на находку.

— Исследовать, конечно! Череп местного гоминида!..

— Местного?

— Ну… во всяком случае, существа, внешне близкого к гоминидам. Здесь уже открыты некоторые виды животных, которые внешне напоминают некоторые известные нам экземпляры. Змеи. Ящерицы. Примитивные млекопитающие…Природа, при всей ее любви и стремлению к разнообразию, не так-то легко отказывается от удачных форм. Когда-то на Земле бродили амфибии, у которых было семь, восемь и даже одиннадцать пальцев на лапах, но в конце концов победила пятерка, — она растопырила свою ладонь. — И аналогичное количество пальцев на конечностях есть у большинства наших братьев по разуму… если они, конечно, относятся к рептилиям или млекопитающим, как веганцы, гламры, меоры…

— У меоров всего четыре пальца! — ввернул Георг.

— Пять. Пятый рудиментарный, на месте мизинца. Но есть и еще одно общее свойство — у всех разумных существ один палец противопоставлен остальным…Даже у змеелюдов на щупальцах есть нечто вроде клешни, — она соединила колечком указательный и большой пальцы, — чтобы было удобнее захватывать различные предметы. У шимпанзе такой палец тоже имеется, но у него угол вращения…не достаточный. И если мы сможем собрать из этих обломков скелет, я легко скажу, принадлежит ли он разумному существу или нет.

— Слышали? — Георг обернулся к остальным. — За работу!

— Нет, — Ната снова плюхнулась на колени, готовая закрыть находку своим телом, — я сама! Это моя работа!

— А моя — взять образцы грунта, — воинственно заявила имирес Понго. — И мне некогда ждать, пока вы тут сложите свой паззл!

С этими словами она энергично стукнула штативом оземь. Автоматика сработала, и он раскрылся, устанавливаясь буквально в полушаге от границы круга камней.

Это действительно был паззл, хотя и не такой сложный, как бывало раньше. Кости практически все сохранились, даже несмотря на то, что на некоторых виднелись следы зубов. Ната вместе с Петером Ли собирали скелет почти сутки. Время от времени к «складыванию паззла» присоединялись и палеонтологи, наперебой завидуя и восхищаясь сохранности костей.

В конце концов, был собран почти полный скелет невысокого стройного — даже худощавого — существа. Не сохранилось только несколько относительно мелких косточек кистей и стоп, а те обломки, которые были найдены, носили следы погрызов — как будто их глодали хищники. Точно также были расколоты вдоль трубчатые кости, чтобы из них добыть мозг.

Череп сохранился почти полностью — не хватало только нескольких мелких косточек на лицевой части, да пары-тройки зубов. Но и уцелевшей части хватило для того, чтобы, сделав трехмерный снимок, запустить программу реконструкции по Герасимову.