Люди и нелюди

Старая методика не подвела. Буквально через четверть часа на экране появилось чуть вытянутое скуластое лицо, явно принадлежавшее молодой самке — то, что скелет был женским, выяснилось в процессе сборки.

Взглянув на экран, Ната и Петер Ли переглянулись. Одного взгляда оказалось достаточно…

— Зови остальных, — прошептала Ната.

Лицо, которое смотрело на нее с экрана, принадлежало карликанке.

Пару минут спустя гипотеза получила подтверждение. Ворвавшийся вместе с остальными Лерой Му растолкал локтями более высокорослых землян и всплеснул руками:

— Томия! Нет! Не верю глазам! Этого не может быть! Томия! Всеведущие звезды! Как такое могло случиться? Томия, девочка! Тебя ли я вижу? Это ведь твое лицо! Твои глаза… Правда, другого цвета, но… Но все равно… Я ее узнаю!

Выражая скорбь, он колотил себя ладонями по щекам и раскачивался туда-сюда.

— Моя лучшая ученица! — рыдал карликанин. — Моя самая способная практикантка! Она выиграла конкурс, обойдя восемнадцать соперниц! Лучшая из лучших! Талантливейшая из талантливейших! Надежда карликанской науки… И какая судьба! Встретить смерть на этой дикой, отсталой планете! Пасть от когтей и зубов безжалостных хищников, для которых нет ничего святого! Какой был ум! Какие перед нею открывались возможности… И какой конец! Горе! Горе мне! Горе ее родителям! Горе всем нам!

Земляне молчали. Стоя позади, Паний Ру старательно повторял жесты соплеменника, но помалкивал.

Внезапно Лерой Му развернулся и кинулся на Георга, который, по своему обыкновению, держался чуть в стороне, подпирая плечами стену у входа:

— Вы! Вы должны отомстить! Мы с вами не были друзьями, но во имя справедливости, во имя высшей цели я готов забыть о вражде и примириться с вашими воззрениями! Ибо нет ничего важнее человеческой жизни… Томия была гениальной! Она была необыкновенной, и вы должны отомстить за ее мученическую смерть! Как она умерла? — последовал такой резкий разворот в сторону Наты, что та чуть было не отпрыгнула, прячась за мужчин.

— Ее… судя по повреждениям скелета, ее съели…

Карликанин испустил еще один горестный вопль.

— Съели! Ее съели дикие звери! Те самые дикие звери! Они напали на них, на беззащитных людей…

— Людей? — не сдержался Георг.

— О! — воскликнул Лерой Му. — Я вас понимаю! Вы нас, карликан, не считаете людьми! Мы для вас всего-навсего карлики… уродцы… гуманоиды… Что нас жалеть? Но мы тоже люди, хотите вы того или нет! Мы честно выиграли этот тренд. Мы вложили средства… мы отдали этой планете наши жизни…

— Кхм…

— Готов согласиться, — тут же перестроился карликанин, правильно поняв чье-то двусмысленное покашливание за спиной, — что и вы, земляне, тоже…м-м… дорого заплатили этой планете. И ваша цена, если можно так выразиться, тоже оказалась высока…Но во имя гуманизма, во имя разума, во имя торжества науки и техники, во имя прогресса, эволюции и… и добра вообще! Взываю к этим понятиям, если прочие не доходят до ваших сердец! Вы должны! Обязаны уничтожить людоедов!

Пафосная, напыщенная и кажущаяся неестественной в своей патетике речь карликанина, однако, произвела впечатление.

— Если мне позволят напомнить, — осторожно произнесла Грета Борн, — то отмечу, что кости ног той землянки мы так и не нашли. Так что можно предположить — и остатки костяка подтверждают это — что она тоже могла стать жертвой хищников, — она помолчала, давая остальным переварить намек. — Вы уже получили данные генетических лабораторий?

Вопрос относился к Нате. Она покачала головой:

— Пока нет. Мне должны были ответить сегодня вечером… или, в крайнем случае, в ночь, но, видимо, задание оказалось сложнее, чем я думала. Нет, пока ответа не поступало.

— Значит, мы пока не знаем, кем была эта землянка?

— Генетически — нет. Ответ дадут только на Земле. А до нее…

— А до этого может произойти что-нибудь еще! — снова рванулся в бой Лерой Му. — И кто знает, не станет ли кто-нибудь из вас его следующей жертвой!

Он обвиняюще ткнул пальцем в землян, и Ната вздрогнула — острый ноготок карликанина почти уперся ей в грудь.

Георг почувствовал на себе взгляд капитана Тимменса. Заметив, что командир отряда его понял, он сделал ему знак отойти.

— Я слушаю.

— Надеюсь, вы понимаете, что ваша прямая обязанность… — начал капитан.

— Знаю, — кивнул Георг. — Прямая обязанность… в случае возникновения прямой угрозы людям…

— Только в случае прямой угрозы?

Что-то странное было в голосе капитана. Георг посмотрел в глаза мужчине, который при других обстоятельствах был равен ему во всем — и по возрасту, и по званию. Во всем, кроме боевого опыта.

— Вы правы. Угроза может быть и непрямой, — медленно произнес он.

Глава 16

Место они выбрали неудачно. Это стало понятно в первый же день, когда, обойдя окрестности, охотники вернулись всего с двумя прыгунами и одним ползуном. Женщины и подростки в отсутствие охотников облазили окрестности, но в ручье, протекавшем в овраге, не водилось плавунов, и нашлось только несколько слизняков, да какая-то водяная мелочь, которая не могла насытить взрослого, даже если тот весь день просидит, просеивая воду сквозь пальцы. Разве что детенышам нашлась забава. Мало было кореньев, а для плодов еще не настало время. Те немногие, что нашлись, уже почти высохли, их мякоть, защищавшая семена, стала приторной, вязкой и жесткой, а кожура утолщилась и трескалась. Пока наберешь горсть, пока разжуешь, выплюнув несъедобные семена… С голодухи самки и подростки пробовали эти семена грызть, но кончилось все тем, что у едоков так разболелись животы, что охотников встретили стоны и крики.

Одной самке, Кхи, было совсем плохо. Она была постоянно голодна, вечно что-то жевала и порой готова была есть даже листву, лишь бы жевать. Первая накидывалась на еду, последняя бросала измочаленные кости и куски шкуры, да и то после того, как обмусолит и обсосет их дочиста. Она не просто слопала все разгрызенные косточки, но и подобрала их за остальными, выгрызая из них мякоть, и теперь стонала и кричала от боли, хватаясь за живот. Из глаз ее текли слезы, на губах выступила пена.

Испуганные, растерянные, сами чувствуя себя не очень хорошо, остальные самки и подростки столпились вокруг нее. Самочка-подросток тоненько пищала и мяла свой живот — он у нее тоже начал болеть, и она боялась, глядя на Кхи. Кто-то из детей потянулся потрогать выступившую на губах Кхи пену — мать сердито шлепнула его по пальцам и заворчала. Редко, кто ел семена, заключенные в твердую скорлупу — обычно они были горькими и от них болели животы. Такие семена надо есть, пока скорлупка мягкая и легко грызется. Это знали все. И, если бы не голод, никто не стал бы пробовать их. Кхи об этом забыла, за что и поплатилась.

К тому времени, как вернулись охотники, она перестала кричать и кататься по земле, колотя себя по животу, и лежала неподвижно, только иногда постанывая и сплевывая зеленоватую пенящуюся слюну. Старая Во, самка вожака Хыха, прошлась по оврагу и даже выбралась на поверхность, пытаясь по запаху отыскать траву, от которой живот быстро очищается от содержимого. Если переесть этой травы, из тебя с вонью и жидкостью выходит все, что ты съел накануне. Эту траву иногда жевали — у нее был приятный вкус — но при этом следили, чтобы не перестараться. Воняло от того, кто съел ее слишком много, просто нестерпимо, да и ослабеешь сильно. Но зато вылезет из живота все. И старая Во думала, что эта трава выгонит у Кхи из живота всю боль.