Люди среди людей

полиции

Июля, 10, 1883 года

Секретно

Одесскому градоначальнику

По полученным в департаменте полиции вполне достоверным сведениям в г. Одессе на Херсонской улице близ университета существует уже с давних пор студенческая кухмистерская, служащая постоянным местом сборища студентов и посещаемая также посторонними, к университету не принадлежащими лицами. В этой кухмистерской, управляемой выборными из студентов, вследствие совершенного отсутствия надзора за ней, гектографировались прокламации о так называемом «голодном бунте» в тюремном замке, которые и развешивались совершенно открыто по стенам, и вместе с тем из этой кухмистерской получают безвозмездно пищу лица, содержащиеся в Одесском тюремном замке по обвинению в государственных преступлениях.

Я полагаю, что дальнейшее существование в среде студентов Новороссийского университета столь вредного учреждения не может быть терпимо, а потому имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать на основании ст. 16 и. «в» положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия, зависящее от Вас, милостивый государь, распоряжение о закрытии означенной кухмистерской и о последующем почтить меня уведомлением.

Товарищ министра внутренних дел,

заведующий полицией,

генерал-лейтенант

(подпись неразборчива).

Директор (подпись неразборчива).

Глава вторая

СЕНСАЦИЯ

Париж.

15 августа 1892 года. Пятница

I

Холера представляет собой явление в высшей степени сложное, загадочное. Это в буквальном смысле слова сфинкс, который нас приводит в ужас своим смертоносным взглядом, но которого мы до сих пор понять не можем, несмотря на то, что разгадкой его заняты тысячи ученых во всех странах света.

Проф. Эрисман.

Из лекции, читанной студентам и врачам

С.-Петербурга в 1892 году.

II

В 1892 году в России было 605 058 заболеваний и 296 852 смерти от холеры. Холерой была охвачена вся Россия за исключением Прибалтики и Архангельской губернии.

Проф. Н. Ф. Гамалея.

Из книги «Холера и борьба с ней».

III

Последние новости.

Россия: Несмотря на протесты врачей, полицейские власти разрешили проведение крестных ходов «во спасение от холеры». Во многих городах Поволжья отмечены случаи расправы больных с лечащими врачами.

Париж. Газета «Иллюстрасьон»

10 августа 1892 года.

IV

Утренние газеты Анри просматривает по дороге в редакцию. Он покупает их на углу, возле остановки омнибуса. Давнишний знакомый, одноногий киоскер на скрипучем протезе, протягивает ему газеты, не ожидая вопроса: «Тан», «Пресса» и «Фигаро».

– Мосье, сегодня четверг, вышел еженедельный «Прогресс медицины».

Отдельно, с многозначительной улыбкой, как фирменное блюдо в ресторане, подает старик киоскер утренний выпуск «Иллюстрасьон». Он отлично знает, что первой мосье Анри развернет именно эту свою газету. Вот уже третий год привратники и лавочники квартала Суффло, собираясь по вечерам в свое излюбленное кафе «Благонамеренный», судачат о непоправимой ошибке мосье Клера. Сын известного доктора, сам молодой врач, оставил верную и почетную профессию отца ради службы в газете. Журналист? По общему мнению посетителей кафе - седобородых гостиничных швейцаров и умудренных опытом хозяев табачных лавочек, - это не солидное занятие. Правда, статьям недавнего доктора нельзя отказать в остроумии (в квартале охотно читают «своего» сочинителя). Но имей мосье Клер врачебную практику, ему не пришлось бы каждое утро тащиться в тесном омнибусе на службу и расстраиваться, как сегодня, что какая-то статья вылетела из номера.

Анри огорченно качает головой. Увы, ночной редактор действительно выбросил из номера его беседу с математиком Пуанкаре. Проклятие! На том месте, где вчера вечером в верстке он видел две колонки, подписанные своим именем, теперь стоит корреспонденция о конкурсе парижских шарманщиков. Вместо портрета знаменитого ученого фотография какого-то субъекта с пучком лент на шляпе, который с идиотской улыбкой накручивает рукоятку музыкального ящика. С ума они сошли - Пуанкаре и шарманка!

Анри скомкал газету. Неужели он действительно настолько бездарен? Неужели все-таки правы все эти консьержки и торгаши из мелких лавчонок, знающие его с детства как сына доктора и потому убежденные, что его единственное дело - прописывать рецепты? А ведь над беседой с Пуанкаре Анри проработал почти всю ночь. Ломал голову, напрягал ум и воображение, чтобы невероятно сложные математические истины сделать доступными для каждого, кто еще не забыл таблицу умножения. Каторжный труд! Каторжный и напрасный. Есть от чего раздосадоваться. Даже Луиз, его спокойная бретонская коровка (он привез жену из Бретани, куда ездил в прошлом году по заданию редакции), - Луиз, абсолютно убежденная в гениальности своего мужа, и та, пожалуй, взбунтуется, когда узнает, что их гордость - беседа с Пуанкаре - отправлена в редакционную корзину. К тому же в доме почти нет денег…

Когда Анри Клер досадует (а это случается с ним в последнее время все чаще), его клочковатые выгоревшие брови начинают лезть вверх, а на высоком выпуклом лбу возникают ряды волнообразных морщин. Некоторое время эти борозды набегают одна на другую, колеблются, как рябь на поверхности Сены в хмурый ветреный день, и, медленно, неохотно отхлынув, сходят на нет. В такие минуты продолговатое лицо Анри с умными собачьими глазами приобретает почти по-детски обиженное выражение. Даже старому цинику в газетном киоске становится жалко и чуточку смешно глядеть, как расстраивается этот рослый парень.

Старик сочувственно качает головой и без всякой надобности перебирает на лотке газеты, до тех пор пока незадачливый журналист не скрывается в чреве ярко-желтого омнибуса.

Да, Клеру не очень-то везло до сих пор на литературном поприще. В редакции с ним происходит то же самое, что когда-то в гимназии. Директор газеты, деловитый мосье Марк, точно так же, как в свое время гимназический учитель словесности, хвалит Анри за изящество стиля, но неизменно выговаривает за слишком рискованные и заумные, как ему кажется, темы статей.

– Что это такое, мосье Клер: «Химия во Франции и Германии. Кто кого?» Кого, кроме самих химиков, может интересовать такое сочинение? К тому же вы позволяете себе непатриотичные выводы о том, что наш, французский шелк не вечно будет пользоваться спросом, что когда-нибудь ткани станут изготовлять из стекла и камня. Шелк и булыжник! Неужели вы думаете, что вам поверят? Это же абсурд! «Иллюстрасьон» читает наиболее положительная публика, и наш читатель не допустит…

Публика, читатель - любимая тема разговоров мосье Марка. Редактор отлично знает, что публике нравится, что нет, что она захочет завтра и что предпочтет в будущем году.