Людвиг Узурпатор: Или как создать империю с нуля!

Парнокопытный, предчувствуя смерть, в опале бросается на охотника. Из последних сил зверь несётся на герцога, а тот, в свою очередь, делает точный выстрел и… Пройдя по касательной, стрела разрезает оленю голову, пробивает ухо, уходя в сторону, а самого зверя, едва не насадившего Сабрана на рога, встречает парочка следопытов, вовремя выставивших вперёд свои копья. Олень поднимается на задние копыта, пытается зацепить людей передними, но младший Сабран тоже не дремлет.

Морец, сын Клавдия, не слезая с коня, выпускает первую стрелу оленю прямо в сердце, а второй попадает в левый глаз. Словно преклоняясь, лесной красавец падает на колени и перед тем, как издать последний вздох, в очередной раз сталкивается с Сабраном своим взглядом. Нездоровый золотистый блеск ока чуть ли не ослепляет Клавдия и тех, кто по-прежнему держал зверя прижатым к земле.

— Ты видел, отец? Видел, как заблестел его глаз? — Радостно воскликнув, поднял лук над головой молодой Морец. — Этот олень храбрее всех тех, что мы когда-либо видели, и по силе даже раненый не уступал двум сильнейшим следопытам. Уверен, он был как минимум принцем среди оленей, а быть может, и даже самым настоящим королём!

Звонкий смех молодого наследника слегка разрядил обстановку, и даже взволнованная нападением дикого зверя мать, позволив себе и своим мужчинам расслабиться, подозвала виночерпия.

— Морец прав, дорогой муж, это хороший знак. Давай оставим трофей слугам, а сами уже наконец-то отправимся праздновать. Не гоже нашему мальчику надолго оставлять свою будущую невесту, вдруг украдут, — заботливо проговорила Гретта Сабран, желая скорее сменить лесные прохладные, кишащие насекомыми декорации на более приятные, соответствующие герцогине покои.

— Подожди, женщина, — холодно произнёс Клавдий, переступив через долгожданный трофей, что по воле случая с последней выпущенной стрелой достался его сыну.

Как и следопытов, герцога волновал не только блеск глаз оленя, но и тот факт, что кто-то, помимо рода Сабрана, осмелился охотиться в принадлежавших ему лесах. За одно лишь посещение герцогских угодий полагалось серьёзнейшее наказание, не говоря уже об охоте на высокородную дичь.

Припав на колено, охотники с интересом принялись оглядывать разодранную тушу оленихи и оленёнка. Касаясь разрезов, рёбер и органов, один из мужчин с насторожённостью извлёк стрелу, застрявшую у дичи в брюхе, оглядел и обнюхал её наконечник. Опробовав железяку на остроту пальцем, мужчина, недовольно цокнув языком, сунул палец в рот.

— Что там, Флавий? Бандитов рук дело или браконьеров каких?

— Всё куда хуже, мой господин. Мне неведомы кузнечных дел мастера, способные столь остро затачивать свои стрелы. К тому же ни бандиты, ни тем более сельские браконьеры в жизни бы не посмели тратить дорогие усыпляющие яды на такие же уникальные и дорогие стрелы.

— Кто-то специально убивает мою дичь, дабы позлить меня? — костяшки на кулаках Сабрана побелели.

— Если бы это было так, то тогда зачем вредителям мучиться, пачкаться и вырезать сердца своей добычи? — вопрос охотника расставил все по своим местам.

— Колдуны… — Сплюнув на землю, Клавдий тотчас потянулся рукой к лежавшему во внутреннем кармане оберегу.

Глава 29 — Весёлая лютня

Две недели спустя.

Город Безымянный. Таверна «Весёлая лютня».

Полночь.

В двухэтажном вечно весёлом, пьяном и шумном трактире сегодня наблюдалась непривычная для данного места тишина. Никто не травил байки об охоте, удачной военной кампании или торговой сделке. Не играли музыканты, не пели барды.

Всё внимание местных пьянчуг и их полуголых спутниц было обращено к странствующему торговцу, только прибывшему из Сабранского герцогства. Бледный, как сама смерть, с трясущимися руками он кружка за кружкой поглощал местное пойло, рассказывая окружившей его толпе увиденное на дне венчания Морца Сабрана.

— В тот день стояла потрясающая погода, пели птицы, пьяные гости поздравляли Сабрана с удачной охотой, дарили подарки, нахваливали будущих жениха и невесту, восславляли их предков и славили духов защитников. Казалось, среди стражи, почтенных магов и самых преданных гостей никто не может разрушить праздничное настроение.

Все гости считали этот день лучшим из дней в роде Сабрана, все как один праздновали, но только не Клавдий. Сердце новоиспечённого герцога трубило о тревоге. Много раз он с опаской в сопровождении стражи и придворных магов обходил раскрытые в поле шатры, пока дети и гости пировали, он с отрядом проверял окрестности. Сердцем своим Клавдий чуял зло, но не мог понять, откуда оно исходит.

Сколько бы вина в тот вечер я и другие торговцы ни привозили, сколько бы бочек пустых ни заменяли новыми, Клавдий, выпивая кубок за кубком, продолжал свой праздничный караул. Раз за разом он обходил свой лагерь, но даже после первых, выглянувших из-за деревьев солнечных лучей так никто и не появился. Беспечная герцогиня Гретта, весь вечер заботившаяся о своём напившемся сыне и хмуром муже, не выдерживает происходящего, требуя их немедленной отправки в поместье. Уставший герцог, сетуя на охмелевший ум, соглашается, после чего всё семейство, погрузившись в карету, в сопровождении стражи трогается из лагеря, как вдруг…

Колёса с железными ободами, превращаясь в ползучие лозы, напоминающие змей, начинают наползать на двери. Золотые украшения, коими пестрила карета, меняя форму, превращают ту в золотую клетку, а после из почвы вспыхивает адское, пожирающее саму землю пламя. Истошный крик напуганной герцогини слышно было даже в самом поместье Сабрана. Стража, видевшие всё это купцы, аристократы вместе со своей свитой кинулись на помощь семье герцога, но внезапно путь всем нам преградил один единственный тёмный маг из рода Дюрей, что прибыл вместе с будущей женой молодого Морца.

Глаза старого колдуна скрывала чёрная повязка, а сам он, побледневший от чрезмерного использования магии, словно живой мертвец, восполняя утраченные силы, пожирал чьё-то сердце.

Вопль сгоравших заживо разносился по окружавшим нас лесам, полям. Герцог Клавдий, его жена и сын своими силами пытались выбраться наружу, звали на помощь, но заколдованная карета, искажаясь под их ударами, всё сильнее сжимала запертых в огненном плену несчастных аристократов.

Ринувшиеся на спасение хозяев рыцари герцога тотчас поплатились за резвость. Воздушное лезвие тёмного колдуна Нарая, словно шляпы подсолнуха, невидимым мечом срезала воинам головы. Совместный удар двух сабранских магов колдун с лёгкостью блокировал защитным заклинанием.

«Зачем? Они наши друзья, отпусти их, Нарай! Отпусти!» — упав перед своим слугой на колени, истошно кричала молодая леди София, но вместо того, чтобы послушать её, колдун ударил по беззащитной девушке таким же обжигающим землю пламенем. Один из рыцарей, служивших леди, успевает спиной закрыть ту от атаки, после чего двойка других, защищаясь от ударов мага щитами, утягивает девочку за спину сабранцам, которые, слыша, как всё тише и тише кричат их хозяева, не считаясь с силами, перешли в полное наступление.