Люк и Фек. Мир и Война

CCLXVIII

Отпуск дали на июнь. И для сборов было Время, но куда ни плюнь: Платьев ли, иль мыла, Недостаточно семье. Люк не огорчалась. Ночь и в стирке, и в шитье Провести случалось. Боря в мае насовсем Госпиталь покинул. Хоть остался ряд проблем, Но огромный стимул Был у Борьки. Снова в строй. Враг еще не сломлен. Он — разведчик боевой С опытом огромным.

CCLXIX

Борю вызвали в Москву, Будет спецзаданье. С палкой, на своем ходу Прибыл для прощанья К Люде вечером домой. Дверь открыла Дуся. Развела руками. «Ой» — Вскрикнула, конфузясь. Бабка Соня не спеша Выползла из кухни, Две девчонки-малыша Выбежали в туфлях.

CCLXX

Вика, младшая из них, Лепетала «папа», У второй, как у больших На головке шляпа. Люда в платьице простом Вышла в коридорчик. Улыбающимся ртом Сообщила дочкам: «Это, дядя Боря, друг Мой, и папы тоже. Быстро в кухню! Смыть грязь с рук» — Им сказала строже. — «Будем ужинать. Борис, Проходи. Я рада, Что ты выписался из Госпиталя. Правда Время нужно для того, Чтоб восстановиться, Тебе лучше на село Съездить, подкормиться.»

CCLXXI

«Люда, здравствуй, вот пришел, С Вами попрощаться. У меня все хорошо, Завтра отправляться Надо снова на войну, Гнать врага в Европу. Отдыхать я не могу Ждут меня окопы.» За столом Борис шутил, И с детьми смеялся, Счастьем детских лиц-светил Сердцем согревался.

CCLXXII

Люда вышла проводить Борю до трамвая, Чтобы поблагодарить За поддержку, зная, Что Борис в нее влюблен, В общем безнадежно. Брак детьми уже скреплен И менять все сложно. Но Борис хотел и мог, Крепко ее обнял. Поцелуй его прожег Молнии подобно. Ковыляя побежал К яркому трамваю «Жди, вернусь», — он ей кричал, Транспорт догоняя.

CCLXXIII

Люда как в параличе Вслед глядела молча. Ветер теплый на плече Ей косынку морщил. Люк очнулась вот опять Разбираться нужно. Как не хочет он понять, Что у них лишь дружба. Но такая была страсть В поцелуе Бори, Что могла в грех сладкий впасть, С чувствами не споря. Стало ей не по себе От таких раздумий. Жизнь итак в сплошной борьбе, Тут не до безумий.

CCLXXIV

Истощен солдатский фонд. Ваня и Василий Срочно призваны на фронт. С Марьей проводили. Квартиранты осмелев, Не стыдились гнуси: Вытеснить всех четверых В комнатушку Дуси. Свой осуществили план, Когда Люк на службе. Дуська ж старый чемодан Починить по дружбе В мастерскую понесла, Взяв с собой и Вику, А когда домой пришла, Много было крику.

CCLXXV

Бабка Соня разлеглась На кровати в детской, В спальне Люды обжилась Рита с рожей дерзкой. «Вещи, мебель все к тебе Отнесли, расставив. Ордер выдали сестре И теперь мы вправе Жить, как люди все живут, Не теснясь в каморке» — Сообщила Рита вслух, Поправляя шторки.

CCLXXVI

Люда вечером пришла Как всегда с работы. Ссора вовсе не нужна, Но пришлось в субботу В жилконтору ей идти И ругаться долго. Ведь на жизненном пути Связи выше долга. Их, семью фронтовика, И с больным ребенком Втиснули так, с кондака В девятиметровку.

CCLXXVII

Ей сказали про звонок Из прокуратуры: Им велели в краткий срок Выгнать няньку, дуру. Пусть идет в цех, на завод, А то слишком бойка. В общежитье поживет, Там дадут ей койку. Люся комнату еще Все-таки отбила. Был начальник толстощек, Но уговорила.

CCLXXVIII

Квартирантки присмирев, Возвратили спальню. Дуся пол там протерев, Вознеслась морально На большую высоту И с нее смотрела На соседок суету, Как с вершины стелы. Свой с начальством разговор Люк пересказала Няньке, но как быть с тех пор Все еще не знала.

CCLXXIX

Дуня ей дала ответ: «Дорогая Люся, Плюнь на вражеский навет, Только не волнуйся. Провожу я вас домой, И на фронт отправлюсь Санитаркой полевой, Думаю, что справлюсь. Может встречу там Петра, Стосковалась очень. Ну, не очень я храбра, Но войну воочью Мне бы нужно повидать, И врагам поганым Вдруг удастся в рожу дать, Словом врезать бранным.» Люда приняла всерьез Рассужденья эти. Нет ни шуточек, ни слез, В нянькином ответе.

CCLXXX

За неделю до того, Как к родным поехать, Горе страшное пришло Телеграфным эхом — «Умер папа.» И строкой: «Похороны завтра» — Отняло у Люк покой, Раня многократно. Не успеть проститься с ним, Что за злая участь. Был отец ею любим, Совесть будет мучить. Собрались несчастья в ком Дней угрюмых, серых. Смерть отца, как страшный гром, Оглушил без меры.

Отъезд домой

CCLXXXI

День отъезда был дождлив. Марья провожала, Ребятишек прихватив, Прямо до вокзала. Сели в поезд без хлопот. Люд вокруг военный. На замке был нянькин рот, А сама степенной. Ехали до темноты Там, где немец не был Села, рощи и кусты И над ними небо.

CCLXXXII

Уложив девчушек спать, Люк к окошку села. Нет отца, осталась мать. Сердце заболело. Скоро ль кончится война И Федот вернется? Жизнь не будет так грустна, Счастьем улыбнется. Наступила вскоре тьма. Свет погас повсюду. Ночь была весной полна, Ожиданьем чуда.

Конец

Примечание

В романе использована римская нумерация, в которой имеют место следующие обозначения:

I=1, V=5, X=10, L=50, C=100, D=500, M=1000

Если большая цифра стоит перед меньшей, то они складываются, если после, то из большей вычитается меньшая, подряд одна и та же цифра ставится не более трех раз: например

IV=4, VI=6, XXVIII=28, XXXIX=39, XL=40, XC=90, LXXX=80

Эта нумерация была распространенна в Европе вплоть до 16 века. Позже она использовалась и используется в надписях на зданиях, указывающих на дату его постройки, в обозначениях юбилеев, веков, в нумерации глав романов и т. д.