Льются слова, утекая в песок...

Бейбарсов, наверное, должен был отказаться от подобного, вот только слишком уж понравилась ему девушка, чтобы просто так отпустить её. Поэтому, не прислушиваясь к семейной ссоре, он внимательно смотрел в окно, следя взглядом за первым снегом, который только-только начал падать. Осень подходила к концу, и холодные снежинки прикрывали красные и оранжевые листья, пряча их от человеческих взглядов, возможно, навсегда. Люди поспешно прятались в дома, не желая оказаться в подобной ситуации на улице, и Глеб и сам не хотел бы сейчас оказаться там, ещё и в лёгкой одежде. Наверное, погода была противной – поднимался сильный ветер, и удивительным было как минимум то, что знатная семья вообще поехала сюда.

Бейбарсов жил далеко не в самом богатом районе города – на первом этаже была его мастерская, на втором – небольшие жилые комнаты, которые порой превращались в нечто подобное, когда ему надоедало сидеть внизу в холоде; дом был пусть и не слишком маленьким, но уже достаточно старым, но Глеб привык – у него, к тому же, оказалось не так уж и много денег, чтобы куда-нибудь перебираться. Здесь вокруг жило одно мещанство, но эти люди, деловые и всегда уверенные в собственных поступках, парню нравились намного больше, чем медлительная, несобранная аристократия, постепенно отмирающая и встречающая закат собственной власти. Скоро уже не будет и королей, а дворянам придётся отступить – вполне возможно, что эта девушка не успеет даже состариться, когда вокруг будет царить законодательство и всё прочее. А вот Клопп… Нет, вряд ли старик доживёт до чего-то подобного – да оно и не нужно ему.

– Ну что же, детали вы оговаривайте сами, а я пока пойду, - промолвил он. – Татьяна, ты доберёшься до дома сама.

Девушка кивнула. Глеб удивлённо покосился на старика, не понимая, как девушка должна оказаться дома – не пешком же ей идти, - но после отмахнулся от этих мыслей, подумав, что проблемы-то не его. Он лишь вновь скользнул взглядом по стройной фигурке Татьяны и прикрыл за её мужем дверь, запирая её на замок.

– Меня зовут Глеб Бейбарсов, - представился наконец-то парень, оставшись наедине с рыжеволосой – та смотрела на него с некоторым недовольством, смешанным с интересом, а после бросила заинтересованный взгляд на картины, которых здесь, внизу, было множество. Она внимательно рассматривала изображённые на картине чёрные розы, которые, вероятно, понравились девушке больше всего, любовалась ими с таким желанием, будто бы хотела купить.

– Татьяна Гроттер, - мило улыбнулась она, протягивая руку; Глеб, прикасаясь губами к тонким пальцам рыжеволосой, едва сдержал усмешку – девушка была великолепна, и единственным её изъяном действительно служил старый, отвратительный муж, который, пожалуй, вызывал у него больше негативных чувств, чем Таня – положительных.

– Очень приятно познакомиться, - промолвил он. – Пойдёмте наверх?

– Но ведь ваша мастерская здесь.

– Боюсь, температура этого места не особо совпадает с намерениями и желаниями вашего мужа, - немного неуверенно ответил Бейбарсов. – Поэтому лучше подняться наверх.

Татьяна кивнула. Она не особо и сопротивлялась, словно это не казалось ей настолько уж неприятным, как она пыталась продемонстрировать при муже, поэтому девушка сейчас абсолютно спокойно поднималась за ним на верх, ступая осторожно по старым, рассохшимся ступеням, которые скрипели под её ногами. Девушка шагала очень аккуратно, но всё равно явно опасалась, что сейчас упадёт или по крайней мере сломает каблук на своей обуви – поэтому она содрогалась и каждый раз оглядывалась на Бейбарсова, который шёл за нею. После девушка вдруг остановилась и обернулась к Глебу лицом. Парень, остановившийся ступеньки на три ниже, тоже замер, внимательно рассматривая Гроттер и пытаясь понять, что именно она будет говорить.

– А это действительно правда? – поинтересовалась девушка.

– Что именно? – удивился Бейбарсов.

– То, что на самом деле вас девушки интересуют исключительно как модели… И что самый отвратительный мужчина привлечёт вас намного больше, чем самая прекрасная женщина на свете?

– Что?! – Бейбарсов смотрел на девушку так, словно она сошла с ума. – Кто вам сказал эту ерунду?

Ответ пришёл ещё до того, как Таня ответила – Глеб лишь ожидал подтверждения своих предположений.

– Просто мой муж пытался уговорить меня, - улыбнулась она. – И использовал такой аргумент. Простите. Я не хотела вас обидеть, - она хмыкнула и вдруг прикоснулась губами к его щеке – практически мимолётно, но всё же ощутимо, - и, оставив замершего художника на лестнице, поспешно взлетела на следующий этаж.

Когда Бейбарсов поднялся следом за нею, Таня замерла посреди комнаты, внимательно рассматривая обитель художника, а после на мгновение оглянулась, окинув его взглядом, и вновь принялась осматриваться.

Наверху раньше было две комнаты, но, увы, дом оказался настолько старым, что стена, к счастью, не несущая, попросту не выдержала – таким образом комнаты, можно сказать, слились воедино, и сейчас ни о каких дверях не было даже и речи. Окна тут были тоже далеко не самыми большими, и Таня лишь усмехнулась, покосившись на свечи, которые лежали на столе в углу глупой стопкой. Канделябр, далеко не самый дорогой и, кажется, отлитый из обыкновенного железа, пока что пустовал – наверное, Глеб использовал его лишь тогда, когда кого-то приглашал наверх. Вот и сейчас – отыскав спички и ловкими движениями установив свечи, он вновь бросил немного неуверенный взгляд на рыжеволосую, а после отмахнулся от немного странных мыслей – почему-то при одном воспоминании об отвратительном муже рыжеволосой ему становилось как-то немного не по себе, но было бы глупо сейчас думать о таких мелочах.

– Проходите, - усмехнулся он, окончательно позабыв о том, что вообще-то следовало бы обращаться к девушке немного вежливее. – Какую конкретно ваш муж желает картину?

– Моему мужу абсолютно плевать на антураж, - пожала плечами девушка. – Его, как мне кажется, в восемьдесят лет как раз начало интересовать обнажённое плечико вышагивающей впереди дамы. Поэтому не стоит переживать по тому поводу, понравится ли ему – делайте так, как удобно вам.

Тонкая шаль, которая доселе лежала на узких плечах Гроттер, скрывая её от чужих взглядов, словно случайно упала вниз, демонстрируя достаточно глубокий вырез платья, которое явно предназначалось для какого-то вечера. Татьяна немного содрогнулась от холода, но шаль не подняла – казалось, ей было абсолютно всё равно, что в доме у художника на самом деле слишком похолодало, а возвращаться домой она не сможет как минимум по той причине, что на улице был слишком сильный ветер. Девушка смотрела на Бейбарсова таким испытывающим взглядом, словно желала что-то от него услышать, но после вдруг так же порывисто отвернулась, отказываясь от собственных мыслей.

– Вы можете готовиться и устраиваться так, как вам будет удобно, - холодно промолвил Глеб, невольно отворачиваясь от девушки, которая уже потянулась к шнуровке платья. Любая тень стыда, что раньше немного омрачала её лицо, сейчас превратилась в нечто абсолютно отсутствующее и ненастоящее – Татьяну вдруг перестало беспокоить то, что она окажется абсолютно обнажённой перед глазами совершенно чужого человека.

– Вы отворачиваетесь, - спустя несколько мгновений промолвила она. – Почему?

Она вновь скользнула взглядом по Бейбарсову – художник ей понравился; в отличие от всей этой глупой аристократии, в нём оказалось что-то воистину королевское – и Таня была уверена в том, что именно этот человек обязан разговаривать с императорами и обладать огромными поместьями, а не такие, как её муж и остальные его друзья – пропившие свой разум и чувство прекрасного, потерявшиеся в мыслях собственной выгоды, в угоду демонам сребролюбия потерявшие любые чувства.

– Рисовать меня вы тоже будете вслепую? – поинтересовалась Гроттер. – Может быть, подскажете, где мне сесть?