Лютый. Я тебя помню

Рамиль заметил, что я на него смотрю, и медленно подошел к столику.

– Что-то не так? Тебе что-то не нравится?

– Нет, что ты. Все прекрасно. Мы с Аней еще ни разу не выбирались на шашлыки, и для нас это настоящий праздник.

Я машинально глажу дочь по макушке и отвожу глаза. Смотреть на Рамиля становится все труднее.

– В багажнике есть бутылка вина. Так как место за рулем все равно отстояла Ника, то мы можем с тобой выпить по бокальчику. Что скажешь?

Смотрю в сторону Ники, которая разлеглась на покрывале и киваю. Да, немного вина точно не повредит. Слишком уж нервная обстановка с самого утра. Убираю ножик в сторону и вытираю руки о полотенце.

– Тогда до машины схожу я. Иначе на костылях ты до вечера прыгать будешь.

Рамиль широко улыбается и наваливается на свой костыль – пора переворачивать шашлыки.

– Мама…комарики…

Анюта плаксиво надувает губки и протягивает ручку: на белой коже выскочил розовый волдырик от укуса. Я торопливо целую кожицу и обещаю захватить целебный крем из бардачка. Аня сразу же забывает про слезы, утирает глазки и улыбается во весь рот. Перед тем как пойти к машине, я оглядываюсь, и смотрю, как она, подпрыгивая на ходу, бежит к берегу.

– Тетя Ника, подвиньтесь! Я буду учиться ловить рыбу!

Слышу ее бодрый голосок и внезапно, чувствую себя счастливой. Всё-таки, хорошо, что мы сюда выбрались. Надо бы сделать фото на память. Точно! Сейчас же возьму телефон и попрошу Рамиля попозировать. А если он ещё и Анютку на руки возьмет, это будет пределом моих мечтаний.

Открываю дверцу с водительской стороны и отжимаю рычажок багажника. Он открывается с глухим щелчком, и в этот самый момент я слышу крик. Детский крик. Крик моей дочери.

Выскакиваю из машины, ударяюсь затылком о дверной проем, но не обращаю внимания на боль – от внезапной, удушающей волны страха сердце заходится в бешеном ритме. Я задыхаюсь от приступа паники, и сначала ничего не вижу перед собой. Нелепо размахивая руками, по полянке бегает Ника – она выкрикивает «Рамиль!», затем прижимает руки к груди и судорожно выдыхает «я не умею плавать!». Думать о том, искренне она переживает или ломает комедию – у меня нет времени.

Из воды торчит голова Рамиля, а на его плече, с закрытыми глазами висит Аня. Она уткнулась ему в шею и безжизненно свесила руки. Рамиль переворачивается на спину, и пытается подплыть к берегу, но его лицо искажает болезненная гримаса. Я понимаю, что он не может двигать ногами, и с разбегу захожу в воду. Буквально через пару шагов илистый берег обрывается, и я проваливаюсь в холодную глубину. От неожиданности хватаю ртом грязную воду, чувствую, как она течет из носа.

Рамиль по-прежнему далеко, и почему-то возникает ощущение, что я никогда не преодолею это расстояние, а ведь оно кажется не таким уж и большим. Там, внизу, прямо под ногами, проходит второе течение, и ледяная вода сводит ноги судорогой. Испугавшись, что Рамиль не выдержит и выпустит Аню из рук, я ускоряюсь, и, приблизившись максимально близко, перетягиваю Аню на себя. Её маленькое, похожее на кукольное, тельце – не двигается, а лицо – белое, словно мел. Что, если она не дышит? Неужели, она не дышит?!

Рамиль смотрит на меня мутным, чужим взглядом – я круто разворачиваюсь и плыву к берегу. От шока не могу даже плакать – единственное, что хочу – скорее выбраться из воды и привести свою дочь в чувство. Она не может вот так просто взять и перестать дышать. Она не может захлебнуться!

Мышцы сводит от нагрузки, но мне все же удается выбраться. Где-то впереди маячит Ника – я не понимаю, да мне и не важно, что она кричит – весь мой мир сузился до одного крохотного мгновения. Моя дочь лежит на траве, раскинув в стороны руки, и не открывает глаза. Она не реагирует ни на свет, ни на звук. Я с ужасом понимаю, что опоздала.

Глава 21

– Да, все верно, мы прокапаем витамины, и все будет в порядке. Вы можете быть спокойны, вашей малышке очень повезло. Поблагодарите неравнодушных отдыхающих. Особенно мужчину, который правильно сделал искусственное дыхание. И вот, держите. – Врач протягивает мне две круглых, блестящих таблетки, - это успокаивающее. На вас лица нет.

– Спасибо. Но я никуда не уеду. – Беру таблетки и отхожу в сторону.

В палату входит женщина внушительных размеров, ставит на столик тарелку с супом и с кашей, и смотрит на меня:

– Вы слишком волнуетесь, мамочка. С вашей дочерью все хорошо. Отделалась легким испугом. Как только она проснется, я покормлю ее, а вы можете съездить домой и привести себя в порядок.

Понимаю, что она права, но ничего не могу с собой поделать. Аня – самое дорогое, что есть у меня в жизни, а я едва не потеряла ее. Поездка на озеро вспоминается с трудом, словно погрязла в тумане – в памяти всплывают лишь отдельные отрывки – Аня в воде, Рамиль с безумным взглядом, Ника, мечущаяся у берега…

Я хочу верить, что она не причастна к тому, что произошло. Какой бы ужасной она не была, я надеюсь, что Ника не смогла пойти на такой поступок и не столкнула мою дочь в воду. Она не может быть настолько циничной и бессердечной.

Еще раз проверяю, крепко ли спит Аня, а затем выхожу в больничный коридор – оттягивать момент и дальше уже нельзя. Я должна позвонить Георгию Николаевичу и узнать, как дела у Рамиля. И плевать, что у него появятся вопросы о том, откуда я могу знать этого человека. Ведь все равно, больше я его никогда не увижу. Потому что не собираюсь возвращаться в дом, и притворяться подругой Светы. С меня хватит. Больше я не стану никого обманывать. С этой минуты я хочу быть собой и хочу жить своей жизнью, а не чужой.

– Георгий Николаевич? – от волнения мой голос дрожит, и я прочищаю горло, - это Василиса. Я вам звонила несколько дней назад. Скажите, как Рамиль? Он уже вернулся домой?

– Здравствуйте, Васенька. – Как и всегда, голос этого мужчины меня мгновенно успокаивает, - вы даже не представляете, как я рад вас слышать. Пропали на три года, ну, разве так делается? Но и Рамиль, как обычно, не умеет жить без приключений. Сейчас он все еще у меня, но, поверьте, удержать его очень сложно. Рвется к вам, и боюсь, что моего напора хватит ненадолго.

– Рвется ко мне? Но зачем? – я замираю перед окном и боюсь признаться, что слова Георгия Николаевича задели меня за живое, заставили сердце биться чаще.

– Вы лучше ответьте мне на вопрос. Как вы смогли поставить его на ноги? Вы ведьма? А может, волшебница?

– Я… послушайте. Никакая я не ведьма и не волшебница. Все дело в упражнениях и самодисциплине. И если бы Рамиль не захотел, ничего бы не вышло. Георгий Николаевич. Я не хочу, чтобы он знал, что я вам звонила. Я лишь хотела убедиться, что с ним все хорошо. Ведь это он из-за меня пострадал и едва не утонул.