М - 4

— Какой полезный гость из будущего к нам прибыл! — хмыкнул Сталин, с видимым удовольствием все-таки закурив. — Очень полезный, а то наш доблестный Краснознаменный черноморский флот как-то не особо успешно себя проявляет. А вот эти «крылатые ракеты» — про них что известно? До Берлина, допустим, долетят?

— Пока информации нет, товарищ Шохин отдельно упомянул, что все данные по ним — крайне секретные даже в том времени. По крайней мере, передавать информацию по радио он отказался категорически. Кстати, отдельно он сообщил, что доставил из будущего новую информацию особой государственной важности, которую передаст лично вам, и которая не связана с данным, гм, инцидентом!

— Правильно сделал, молодец. Вот только звание подкачало, всего-то капитан. Нужно будет поработать над этим вопросом, Лаврентий, достойный товарищ.

— Поработаем, товарищ Сталин, — ничуть не удивившись, кивнул наркомвнудел, сделав пометку в блокноте. — Да и награду он за тот прорыв заслужил. Вместе с «морпехом» и остальными, разумеется.

— Согласен, — Иосиф Виссарионович сделал вид, что не заметил фразы «доставил из будущего новую информацию», решив отложить на потом выяснение, что имелось в виду. Но пометку в памяти сделал: получается, Шохин побывал в далеком будущем? В родном времени «морпеха»? Очень интересно, нужно будет с ним об этом поговорить. Только поговорить наедине, без лишних ушей, пусть даже самых доверенных. Одно дело, когда о будущем рассказывает тот, кто там родился и вырос, и совершенно иное — его современник. И Сталина интересовало именно мнение человека, случайно «провалившегося» на семьдесят лет вперед, причем, человека, которому он, очень вероятно, сможет доверять. Первые впечатления, незашоренный взгляд на события, объективный анализ обстановки, личное мнение о происходящем в стране, в которую, по не до конца пока понятным для него причинам, превратился его Советский Союз, величайшая на планете Держава, которую он строил едва ли не с нуля…

Снова взяв в руку фотографию СКР, Иосиф Виссарионович несколько секунд рассматривал понравившийся ему корабль, затем вслух прочитал название:

— «Адмирал Григорович». Это который? Тот, что последним морским министром Империи был?

— Он, — кивнул Берия. — Смещен в семнадцатом приказом Гучкова. Умер во Франции в тридцатом, куда уехал на лечение шестью годами раньше. Перед тем несколько лет работал в Морском архиве. Перед Советской властью чист, настоящий патриот своей страны.

— Понятно. Достойный человек, повезло. А то б назвали его потомки как-нибудь… гм… иначе, разбирайся тут, как поступить, — ухмыльнулся Вождь. — А что за маленький кораблик? — морщась от попадающего в глаза табачного дыма, Сталин повертел в руках последний снимок.

— Малый ракетный корабль «Грайворон» класса «река-море», — с готовностью ответил Берия. — Самое удивительное, несмотря на размеры, тоже несет на борту восемь крылатых ракет! И имеет достаточно серьезную защиту от вражеского нападения, практически такую же, как и на фрегате — стомиллиметровую артустановку, двенадцатиствольный автомат и пусковую зенитных ракет.

— Маленький, да удаленький, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Выходит, у нас как минимум шестнадцать этих самых «крылатых ракет»? Очень хорошо, мы найдем им достойное применение. Думаю, фашистам понравится наше новое оружие, да.

Помолчав и затушив в пепельнице папиросу, Иосиф Виссарионович продолжил:

— Значит, так, Лаврентий. Все материалы оставь мне, я с ними еще поработаю. За Шохиным немедленно выслать самолет. Делай, что хочешь, пусть его хоть одна эскадрилья прикрывает, хоть три, хоть целый истребительный авиаполк, но на этот раз он должен до Москвы благополучно долететь! Вместе с документами!

— Так точно. А что насчет «морпеха»?

— Этот десантный корабль… он ведь к нему приписан, я правильно понимаю?

— Да, это его корабль, — подтвердил народный комиссар, еще не совсем понимая, к чему ведет собеседник.

— Вот и не нужно товарища старшего лейтенанта зря отвлекать, я так полагаю, ему есть, чем со своими бойцами заняться. Объяснить, так сказать, на личном примере, что всем им вскоре предстоит с фашистами сражаться. Он нам и так очень сильно помог.

— То есть… вы считаете, что мы должны отправить наших… гм… гостей в бой?! — опешил Лаврентий Павлович.

— А что ты предлагаешь? — деланно удивился Вождь. — Держать их в тылу? Наш «морпех» отлично воевал, и не раз доказал, что он не только отлично подготовленный командир, но и патриот своей Родины, как бы она не называлась. Помнишь наш первый разговор? Тот, когда я сказал, что мы ему звание не присваивали, и он должен сперва доказать, что достоин быть советским командиром? Так вот, он доказал, и не раз! Вот пускай и остальные тоже докажут, что тоже достойны сражаться плечом к плечу с нашими героическими красноармейцами и краснофлотцами! А там и посмотрим, как дальше поступить. Все, Лаврентий, мне нужно немного успокоиться и подумать. Займись самолетом, к утру твой сотрудник вместе с грузом должен быть в Москве. Любой ценой… и на этот раз отвечаешь лично!..

Глава 10

БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ

Геленджик, 19–22 февраля 1943 года

В саму Геленджикскую бухту зашел только БДК — фрегат с «Грайвороном» из соображений секретности и собственной безопасности остались на дальнем рейде, где могли самостоятельно постоять за себя, реши немцы атаковать корабли с моря или воздуха. «Новочеркасск» же, аккуратно подрабатывая машинами, величественно прошел мимо высокого и обрывистого Толстого мыса, на вершине которого располагался маяк и наблюдательный пост, пришвартовавшись у дальнего от города причала. Шохин тут же убыл на приехавшей за ним автомашине в город, насколько понимал Степан, связываться со своим начальством, скорее всего, напрямую с Лаврентием Павловичем. Видимо, угадал: спустя буквально полчаса причал и прилегающую местность плотно оцепили бойцы стрелкового полка внутренних войск НКВД, следом за которыми прибыла зенитная батарея, расположившаяся неподалеку. Глядя, как зенитчики споро обустраивают позиции для своих 37-мм скорострелок, старлей лишь хмыкнул — красиво работают, молодцы. Можно только представить, как их накрутили, и с какого верха пришел приказ обеспечить безопасность корабля! Но дело нужное, поскольку самостоятельно отбиться от немецких пикировщиков будет, скорее всего, непросто. Да и от немецкого авиаразведчика такую громадину не скроешь, на фотках однозначно станет понятно, что ничего подобного в составе ЧФ не имеется. Хотя насчет бомберов старлей мог и ошибаться, поскольку ни разу не артиллерист: бортовые 57-мм спарки АК-725, способные работать со скорострельностью до сотни выстрелов в минуту на ствол и наводимые СУО «Барс» и РЛС «Рубка», скорее всего, в несколько раз более эффективны, чем батарея тридцатисемимиллиметровок 61-К образца 1939 года. А вот касательно ПЗРК как раз особой уверенности не было, иди, знай, как «Стрелы» по поршневым самолетам отработают. Да и не настолько много их на борту, быстро закончатся…

Вернувшийся Сергей на вопрос Алексеева лишь отмахнулся «мол, после поговорим», тут же двинув к капитану. Не прошло и десяти минут, как десантный корабль снова пришел в движение, отваливая от причала и следуя к небольшому пляжику (понятное дело, к этому времени тоже оцепленному молчаливыми автоматчиками), куда и выгрузил по одной из единиц имеющейся на борту бронетехники, которую тут же задрапировали брезентовыми чехлами до состояния абсолютной неузнаваемости. После чего БДК вернулся на прежнее место, а «броня» своим ходом ушла в направлении ближайшей железнодорожной станции. Откуда ее, как догадывался старший лейтенант, отправят в подмосковную Кубинку, на легендарный НИАБТ — научно-испытательный полигон автобронетанковой техники РККА, где проходили испытания все новые советские или союзнические танки, и изучалась захваченная у противника трофейная техника. Вместе с боевыми машинами отправили и несколько образцов стрелкового и противотанкового вооружения — парочку «Калашей» под 5,45 и 7,62-мм патроны, пулеметы РПК и ПКМ и противотанковые гранатометы разных моделей. О том, что именно передавалось предкам, Степан знал не понаслышке, поскольку лично присутствовал при передаче, под роспись передавая оружие мрачному и неразговорчивому лейтенанту ГБ. Управляли броней, понятное дело, штатные экипажи — доверять местным мехводам незнакомую секретную технику никто не собирался, да и не факт, что справились бы, не запоров движок или не угробив ходовую. Да и в Кубинке понадобятся люди, знакомые с машинами что называется до последнего винтика — кто-то ведь должен будет рассказать и показать специалистам возможности боевой техники.

Затем старлея перехватил Шохин, однако долгого разговора не вышло — контрразведчик заметно торопился:

— Значит так, Степа, слушай и запоминай. Из столицы самолетом прислали группу моих товарищей и каких-то научных спецов. Будут изучать корабли, работать с комсоставом и обеспечивать секретность. Я улетаю в Москву этим же бортом, когда вернусь, не знаю, но вернусь однозначно, обещаю. Тебя попусту трогать не будут, мне дали твердые гарантии на самом верху.

— А не попусту, значит, будут? — не удержался Алексеев, тут же мысленно себя обругав: да когда ж он за языком-то следить научится?! Видимо, уже никогда…

Смерив морпеха мрачным взглядом, Сергей только тяжело вздохнул:

— Когда-нибудь я тебя все-таки пристрелю. Но не сейчас, а после победы, понятно. Да не тронут тебя, не переживай. Будь при бойцах, готовьтесь, насколько понял, не исключен вариант, что вас все-таки задействуют… ну, ты понял. Ротного я предупредил, он без тебя ничего самостоятельно предпринимать не станет, поскольку в местных реалиях не разбирается. И еще, помнишь, в районе Варениковской я тебе кое-что называл, и наизусть заучить просил?

— Помню, — прикрыв глаза, Алексеев вызвал в памяти буквенно-цифровую комбинацию, прошептав ее в ухо особисту. — Все верно?

— Молодец, — кивнул Шохин. — Теперь поменяй местами четыре последних символа. Ежели совсем припрет, смело используй. Но исключительно в самом крайнем случае, это — прямой выход на главное управление. Кому следует — поймут, а если нет — посылай всех, как умеешь, и требуй того, кто в курсе. И ссылайся на меня. Это понятно?

— Понятно, — без тени улыбки кивнул Степан. — Возвращайся, Серег, когда ты рядом, мне как-то спокойнее воюется.