М - 4
Шрифт:
— Бойцы, к катеру, бегом марш! Быстро!!!
Подхватив за ремни разгрузки Вешнякова, попытался рывком поднять его с земли, внезапно ощутив на пальцах знакомую липкую сырость. Внутренне похолодев, ощупал затянутую бушлатом спину, коротко выругавшись — твою мать, вот и первые потери в его подразделении! Похоже, осколком зацепило, но главное, что жив, поскольку шевелится и бормочет что-то. Ничего. Главное до катера добраться, и в море выйти, а там и перевяжемся, и противошоковое вколем, благо наркота в индаптечках имеется. Перебросив руку Вешнякова через шею, поставил его на ноги. Подскочивший старший сержант Баланел подхватил раненого под другую руку:
— Помогу, командир. Побежали!
Найдя взглядом ближайшего морпеха, которым оказался Аникеев, крикнул:
— Ванька, автомат его подбери
Услышал ли его старшина, ошарашено мотавший головой — глушануло всех качественно, — осталось непонятным, но понять — точно понял. Ну, хоть с этим можно чуток расслабиться, старшина — вояка опытный, не подведет.
Добравшись до запустившего моторы МО, и сдав раненого выскочившим навстречу матросам, Степан оглянулся. Морские пехотинцы, и его, и… гм… тоже его тяжело трусили следом, помогая идти еще двоим раненым, вроде бы Рудневу со Степановым — лиц из-за нанесенного на кожу боевого камуфляжа и касок точно не разглядишь. Или не раненым, а, скорее, контуженным, поскольку шустро передвигают нижними конечностями, да и оружие не потеряли. Последнее понятно: вторая бомба рванула куда ближе к «гостям из будущего», вот и оглушило пацанов не по-детски. А позади и выше, словно в каком-то голливудском боевике, несся к земле немецкий самолет с изогнутыми крыльями и нелепо торчащими под ними стойками неубирающихся шасси…
«А ведь хрен он в этот раз промажет», — отстраненно подумал Степан, помогая бойцам подняться на борт катера. — «Вот сейчас воткнет нам полсотни кэгэ тротила в палубу, и привет. Ну, или «амба», как морячки выражовываются. Мы-то с пацанами, скорее всего, в свое время вернемся, хоть и не факт, а вот с остальными как быть? Неужто та фотка из поискового музея пророческой окажется? И ведь не изменишь ничего… по-крайней мере, я уж точно ничего изменить не могу…».
Изменить все, как выяснилось в следующее мгновение, оказалось под силу зенитчикам. Кто именно в него попал, старлей так и не понял, скорее всего, наводчик одной из 61-К, но капот «Юнкерса» внезапно словно бы лопнул, разлетевшись какими-то дымными клочьями. И кувыркнувшийся через крыло Ю-87, так и не выйдя из последнего в жизни пике, воткнулся в линию прибоя метрах в ста от катера. На месте падения вспух роскошный огненный куст мощного взрыва, горячая и воняющая сгоревшей взрывчаткой и бензином волна от которого докатилась до заворожено наблюдавших за происходящим морпехов.
«Узнаю, кто именно попал — однозначно проставлюсь. И «люгер» со штык-ножом подарю, за такое не жалко», — мелькнула краем сознания следующая мысль. — «Охренеть, блин, я-то думал, такое только в фильмах бывает, а оно вон как вышло…».
Поднявшись вместе с остальными морпехами на борт «охотника», тут же рванувшегося от причала на всех парах, и возясь с потерявшим сознание Вешняковым, старлей наткнулся на растерянный взгляд помогавшего ему старшины. Не совсем понимая, в чем дело, вопросительно дернул подбородком.
— Как же нам-то теперь, а, командир? — верно истолковал его жест Левчук. — Нам ведь вас проводить, да вернуться приказано было, а оно вона как вышло?
— Как быть? — рассеянно переспросил Степан, вылущивая из ячейки аптечки шприц-тюбик с противошоковым. — Да пока никак. Догоним бэдэка, перейдем на борт, свяжемся с Кузьминым да проясним ситуацию, делов-то. Или можно, вон, мореманов попросить, радиостанция на борту наверняка имеется. А сейчас помогай, Семен Ильич, пока пацан кровью не истек. Ты, помнится, получше меня во всяких перевязках понимаешь — вон как меня в Южной Озерейке грамотно перебинтовал. Только я ему сперва вот этот укольчик поставлю…..
Глава 12
РЕТРОСПЕКТИВА
Москва, Кремль, 19 февраля 1943 года
Разговор в высоком — выше некуда — кабинете длился уже третий час. Несколько раз Поскребышев приносил чай с печеньем и бутерброды. Сначала Шохин жутко стеснялся, прихлебывая крохотными глоточками ароматный напиток и не прикасаясь к еде — жевать в присутствии Самого казалось кощунственным, хоть живот и предательски бурчал, поскольку последний раз капитан госбезопасности перекусывал, да и то не особо плотно, еще в Геленджике. В конце концов, Иосифу Виссарионовичу это надоело, и он, оставив в сторонку подстаканник, с ироничной улыбкой
осведомился:— Товарищ Шохин, почему вы ничего не кушаете? Неужели, боитесь, что товарищ Сталин хочет вас отравить? Или считаете, мне приносят некачественную колбасу?
— Никак нет, товарищ Сталин! — ошалев от услышанного, стартующей ракетой подорвался со стула контрразведчик. — Как можно?! Просто я… не очень голоден. Э-э… виноват!
Коротко дернув рукой, хозяин кабинета вернул Шохина на место и кивнул на тарелку с бутербродами:
— Я, разумеется, шучу, товарищ капитан. Но, тем не менее, перекусите, чай у товарища Сталина, конечно, отличный, но им одним сыт не будешь. А чтобы вы не так сильно стеснялись, можете считать это моим приказом.
— Слушаюсь, — Сергей робко взял один из бутербродов. Сталин же, закурив, снова вернулся к изучению доставленных из будущего документов. Точнее, сделанных на лазерном принтере распечаток, которые Шохин изначально разделил на четыре части, упаковав каждую по-отдельности. И не просто упаковав, но и надежно загерметизировав на случай попадания в морскую воду, так что с этим морпех угадал. Первая касалась основных битв Великой Отечественной войны и ее итогов, вторая — послевоенным событиям и политико-экономическому раскладу в мире до 2021 года, третья — новой военной техники, ракетного, космического и ядерного проектов. А вот четвертая?
Четвертая папка была запакована особенно надежно и лаконично озаглавлена «Особо секретно. Не вскрывать. Тов. Сталину И.В. лично в руки». Едва прочитав надпись, Иосиф Виссарионович, не задавая никаких вопросов, убрал ее в верхний ящик стола. Вторая и третья пачки распечаток оказались сдвинуты на самый край стола, а вот первая — немедленно распакована. При этом отказавшемуся от помощи Вождю пришлось потрудиться, поскольку канцелярский нож для корреспонденции оказался неспособен справиться с несколькими слоями полимерной стрейч-пленки и наложенного внахлест широкого скотча. Остановив дернувшегося, было, помочь особиста, Сталин, пробурчав под нос какую-то фразу на грузинском, воспользовался ножницами. С интересом помяв в руках снятую «упаковку», он аккуратно отложил ее в сторону, занявшись просмотром документов. В первую очередь, разумеется, уделив особое внимание событиям января-марта сорок третьего года (Сергей мысленно похвалил себя за то, что догадался не только рассортировать информацию по датам и годам, но и озаглавить каждый новый раздел).
Ну, а затем и начался тот самый разговор, что длился уже больше двух часов. И в первую очередь Иосифа Виссарионовича, как ни странно, заинтересовала вовсе не информация о грядущих сражениях. Вождь просто попросил Шохина подробно рассказать обо всем, что он видел в будущем, делая основной акцент на личные впечатления и выводы. Как одеваются, общаются и ведут себя люди, что и по каким ценам продается в магазинах, на чем ездят на работу, о чем говорят — и так далее.
Поначалу еще не освоившийся в кремлевском кабинете Сергей сильно робел, откровенно не понимая, что во всем этом может быть важного, коль на столе лежит поистине бесценная информация, способная изменить ход войны и всего послевоенного мира. Но затем до него внезапно дошло. Ведь Сталин знает, что произошло с Советским Союзом, об этом ему рассказал… ну, в смысле, написал старший лейтенант! Знает — и потому пытается понять, что именно изменилось в людях, так легко принявших эту катастрофу. И в этой оценке ему важно мнение не родившегося уже после распада СССР Степана, а исключительно человека из ЕГО времени…
И Шохин с готовностью рассказывал.
Про встреченных сразу после переноса в будущее пляжниц в нескромных одежках и мобильные телефоны. Про военных реконструкторов, за которых они себя выдавали. Про старого сапера Пчелина и поисковиков с их музеем, где обнаружился его собственный пистолет и фотография с погибшими при высадке, но все еще живыми морпехами. Про диковинные автомобили и угловатые, с огромными окнами троллейбусы. Про продуктовые и промтоварные магазины и интернет, где можно найти практически любую информацию кроме, разве что, самой секретной. Про Новороссийск и Темрюк. Про свое проникновение в расположение 382-го ОБМП, знакомство с комбатом Ткачевым и придуманный для объяснения исчезновения старлея Алексеева план. Про большой десантный корабль и ракетный фрегат, и их экипажи. В общем, много о чем рассказывал. До тех пор, пока Иосиф Виссарионович его не остановил: