Мадам Розетт

Когда представление окончилось, Уильям сказал:

– Не понимаю, почему они всегда выбирают этих жутких толстух? Неужели у них нет красивых женщин?

– Египтяне любят толстых, таких, как эти две, - ответил Вожак.

– Даже не верится, - сказал Таран.

– И тем не менее. Так уж у них повелось с давних пор. В Египте ведь то и дело голод. Поэтому все бедные люди были худые, а богатые и знатные толстые и упитанные. Если тебе повстречалась толстуха, так и знай - она из высших классов.

– Брехня это, - сказал Таран.

– А мы сейчас все узнаем, - заявил Уильям.
– Я хочу задать этот вопрос вон тем египтянам.

– Он большим пальцем указал на двух пожилых мужчин за соседним столиком, в нескольких шагах от них.

Он не был пьян, никто из них не был пьян, но все трое были наверху блаженства от выпитого пива и виски, и самым счастливым из них был Уильям. Его загорелое мальчишеское лицо так и светилось счастьем, а вздернутый нос, казалось, задрался еще выше, и было видно, что он наконец расслабился, впервые за много недель. Он поднялся с места, прошел к столу, где сидели египтяне, и с улыбкой остановился перед ними.

– Вы окажете большую честь моим друзьям и мне, если согласитесь присоединиться к нам за нашим столом.

У египтян были пухлые лоснящиеся лица, красные фески на голове; у одного из них во рту блестел золотой зуб.

Поначалу, когда Уильям обратился к ним, они слегка встревожились, но потом успокоились.

– Пожалста, - сказал один.

– Пожалста, - добавил второй.

После чего египтяне поднялись, пожали руку Уильяму и направились вслед за ним к соседнему столу, где сидели Вожак с Тараном.

Уильям сказал:

– Познакомьтесь с моими друзьями. Это Вожак, а это Таран. А меня зовут Уильям.

Вожак и Таран встали и обменялись рукопожатиями с египтянами, те еще раз сказали "пожалста", и затем все сели.

Вожак знал, что религия запрещает египтянам пить, и поэтому предложил заказать кофе. Владелец золотого зуба воздел руки вверх ладонями и слегка втянул голову в плечи.

– Для меня, пожалста.
– Он широко улыбнулся.
– Я привычный. А за мой друг, - он простер руки в сторону соседа, - за мой друг... я не могу говорить.

Вожак поглядел на друга.

– Кофе?
– предложил он.

– Пожалста. Я привычный.

– Отлично. Значит, два кофе.

Вожак подозвал официанта.

– Два кофе, - сказал он, затем, обращаясь к Уильяму с Тараном, спросил: - Может, еще пива?

– Для меня, пожалста, - ответил Таран.
– Я привычный, но за моего друга, - тут он повернулся к Уильяму, - за моего друга... я не могу говорить.

Уильям сказал:

– Пожалста, я привычный.
– При этом никто из них не улыбнулся.

– Отлично. Официант, два кофе и три пива.

Когда официант принес заказ, Вожак сразу же расплатился.

Затем он поднял стакан и, повернувшись к египтянам, сказал:

– Ваше здоровье.

– Ваше здоровье, - повторил Таран.

– Ваше здоровье, - произнес Уильям.

Похоже, что египтяне поняли, так как они подняли свои кофейные чашечки.

– Пожалста, - сказал один.

– Благодарю, - добавил второй, после чего они выпили кофе.

Вожак поставил стакан на стол.

– Для нас большая честь находиться в вашей стране, - сказал он.

– Вы здесь любите?

– Да, это прекрасная страна.

Музыка заиграла вновь, и две толстухи в обтянутых серебряных трико повторили программу на бис. Бис и был коронным номером вечера поразительная, невиданная демонстрация контроля над собственными мышцами. И хотя девушка, вертящая задом, продолжала усердно работать, ее полностью затмила соперница, которая теперь, как крепкий дуб, стояла посреди сцены, подняв руки над головой. Она вращала левой грудью по часовой стрелке, а правой - против часовой. Одновременно она вращала задом - и все это строго под музыку. Постепенно музыка становилась все быстрее, и, по мере того как возрастала скорость, убыстрялся темп вращения. Часть египтян так заворожило это вращение женской груди против часовой стрелки, что они начали повторять, сами того не замечая, движение девушки руками. Растопырив пальцы, они описывали круги в воздухе. При этом все притоптывали в такт музыке и вскрикивали от восторга, а женщина на сцене продолжала улыбаться механической нахальной улыбкой.

Потом все кончилось, постепенно стихли аплодисменты.

– Потрясающе, - сказал Вожак.

– Вы любили это?

– Это было просто поразительно.

– Эти девушки совсем особые девушки, - сказал владелец золотого зуба.

Уильяму явно надоело ждать, и он в нетерпении подался вперед.

– Я хочу задать вам вопрос, - сказал он.

– Пожалста, - ответил Золотой Зуб.
– Пожалста.

– Ну хорошо. Тогда скажите, какие женщины вам нравятся - такие вот тонкие? Или вот такие толстые?
– И он нарисовал в воздухе две женские фигуры.

Золотой Зуб просиял и широко осклабился.

– Для меня, - сказал он, - толстые. Я люблю, чтобы были как эта. Пухлыми руками он начертил в воздухе большой круг.

– А ваш друг?
– осведомился Уильям.

– За мой друг я не могу говорить.

– Пожалста, - сказал друг.
– Вот такая.
– Любезно улыбнувшись, он тоже начертил круг.

– Но все-таки почему вам так нравятся толстые?
– спросил Таран.

Золотой Зуб на мгновение задумался.

– А вы любите, чтобы были тонкие?
– задал он встречный вопрос.

– Пожалста, - сказал Таран.
– Я люблю, чтобы были тонкие.

– А почему вы любите, чтобы были тонкие? Почему? Скажите.

Таран почесал ладонью затылок.

– Уильям, почему мы любим, чтобы были тонкие?
– спросил он.

– Для меня - тонкие. Я привычный.

– Я тоже привычный. Но почему?

Уильям задумался.

– Не знаю, почему нам нравится, чтобы были худые.

– Вот видите, и вы не знаете, - обрадовался Золотой Зуб. Он наклонился к Уильяму и с торжеством в голосе сказал: - И я не знаю. Я тоже не знаю.

Уильям явно не был удовлетворен.

– Вожак говорит, все богатые люди в Египте всегда толстые, а бедные худые.

– Нет, - отозвался Золотой Зуб.
– Нет, нет, нет. Смотрите, вон там девушки - очень толстые, очень бедные. Смотрите на королеву Египта, Фарида - очень худая, очень богатая. Это совсем неправильно.

– Да, против этого не поспоришь. Ну а как было в давние времена?

– А что такое "давние времена"?

– Ладно, оставим это.

Египтяне допили кофе, издав звук, напоминающий всхлип, с которым уходит последняя вода из ванны.