Мадам Шоколадница

Я обернулась к девочке, которая в этот момент отошла в уголок кельи, подняв грязное заштопанное платьице, присела… и справила нужду прямо на каменный пол. Причем по-большому.

– Ты что делаешь? – только и смогла выдохнуть я в ужасе.

Я была редкостной чистюлей, принимала душ каждый день, любила арома-масла, кремы всякие, обожала ванну. Мыла полы постоянно в своей новой квартирке: любила ходить по паркетному полу босиком. А тут такое!

– Какаю, – деловито ответила малышка и вытерла попу концом своего же платья.

Я отметила, что в том же углу, где сейчас была девочка, уже есть некие «кучки». Но об их происхождении я решила даже не думать. Почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. Я чувствовала, что не переживу всего этого.

Элиза подошла ко мне и улыбнулась такой милой детской улыбкой. Я же так оторопела от всего этого, что почти окончательно потеряла дар речи.

– Тебе плохо, мамочка? – спросила девочка, видя мое остолбенелое состояние.

– Где твой горшок, Элиза? – только и смогла выдохнуть я.

– Горшок? А что это? – наивно спросила она, захлопав длинными темными ресницами.

И тут меня пронзило одно воспоминание. Точнее, когда-то в интернете я читала о нравах средневековой Европы. Что горожане выливали свои фекалии прямо на улицу, а аристократы испражнялись в углах комнат или прямо на лестницах дворцов и вообще не мылись.

Неужели это все есть и здесь?

Только не это!

Я тут же начала себя обнюхивать, чувствуя, что сейчас точно грохнусь в обморок. Да, от меня пахло потом и чем-то неприятным. Но терпимо. Я быстро стянула в головы черный апостольник и потрогала свои волосы. Естественно, они были спутанными, засаленными и висели паклей. Я тут же отдернула руку. Какая гадость! Я не переносила грязные волосы, а мои были не просто грязными, а еще и воняли какой-то тухлой рыбой.

Боже! Неужели я попала в этот мир, похожий на немытую Европу? Ужас просто!

А еще в средневековой Европе существовали вши, блохи, голод и чума. Но об этом я решила пока не думать. Чтобы окончательно не рехнуться.

– Мамочка, я хочу есть. Когда мы пойдем в трапезную аббатства? – спросила требовательно Элиза.

Так. Аббатство. Мы, видимо, находились в монастыре. В средневековой Европе они назывались аббатствами, насколько я знала.

– Я точно твоя мама? – спросила я подозрительно, желая, чтобы хотя бы ребёнок был не моим.

От всего происходящего мне было не по себе.

– Да, – кивнула малышка. – Ах мамочка, прости! Я совсем глупая. Ты же велела называть тебя Мари, а не мамой.

– Почему? – спросила я. – Прости, Элиза, но я что-то всё забыла.

– Чтобы аббат настоятель не узнал, что я твоя дочь. Иначе он прогонит нас из аббатства. А нам ведь некуда идти. Ты велела говорить, что ты моя сестрёнка.

– Меня Мари зовут?

– Мари Шаль, а я Элиза Шаль, – закивала малышка. – Ты вспомнила, мамо… ой, прости, Мари.

Девочка прижала руки ко рту.

– Так я не монахиня?

– Нет. Ты моя мама.

– А где твой отец? Мой муж? – продолжала спрашивать я.

– Его никогда не было. Ты родила меня одна.

– Да уж.. – пролепетала я. – А наш дом? Где мы живём?

– У нас нет дома, ты это тоже забыла, мамочка? – покачала головой Элиза. – Мы жили у господина Лорье, пока он не умер. И нас выгнали из его дома.

– Кто такой господин Лорье?

– Он был твоим любовником, – четко ответила девочка.

Боже! Ребёнок в её возрасте не должен был знать такие слова! Это же ненормально!

– А здесь мы что делаем, Элиза? В этом аббатстве?

– Вчера мы попросились переночевать тут. Нам ведь некуда идти. А ещё ты хочешь стать послушницей при аббатстве.

Час от часу не легче. Какой ещё послушницей? В монастыре, то есть в этом аббатстве?

Ещё чего не хватало!

Вдруг я задумалась. Если эта Мари, то есть я, родила Элизу без мужа и потом имела любовника, то наверняка по законам этого мира я была грешницей. И потому пришла в аббатство замаливать грехи?

Да… Просто прекрасно!

В книжках попаданкам доставались роли прекрасных богатых принцесс, невест королей и красавцев-драконов.

А я толстая грязная баба с ребёнком на руках, без дома и с сомнительной репутацией. Наверняка ещё и без денег.

Просто чудесное начало новой жизни!

– Я хочу обратно! – прокричала я в сердцах куда-то в каменный потолок кельи. – В свой сорок шестой размер, замуж за красавца Руслана и лететь на Мальдивы! Верните меня обратно! – и уже горько всхлипнув, прошептала: – Ну, пожалуйста…

Глава 3

Неожиданно за нами раздался хриплый кашель. Я обернулась и увидела в дверном проёме кельи худую монахиню в чёрной рясе. Она была не просто худа, а тощая донельзя. Лицо мертвенно-бледное, с черными глазами.

Оглядев нас неприятным, каким-то злым взглядом, монахиня произнесла:

– Наш настоятель, аббат Фалло хочет говорить с тобой, беспутная девка.

Её недовольный голос, но более обращение «беспутная девка» меня покоробили. Но, возможно, в этом мире было нормально так обращаться к таким, как я? Все-таки я верно поняла, что для этого мира я ещё та грешница.

– Зачем я ему понадобилась? – спросила я недоумённо.

– Откуда мне знать? – огрызнулась монахиня. Я видела, что смирения и любви к ближнему у этой «святой девы» ноль. Такой злобный взгляд, как у нее, ещё поискать надо. – Может, хочет исповедовать тебя, блудница вавилонская?! Или епитимью наложить? Иди за мной! Он не любит ждать.

Подумав, что разговор с аббатом может затянуться, я вспомнила о бедной малышке, которая держалась за мою грязную рясу в этот момент. Элиза испуганно прижалась ко мне, едва вошла эта мегера.

– Моя сестра голодна, – ответила я, обхватив девочку за худые плечики. – Можем мы сначала поесть?

– Сначала исповедь, девка! Ты забыла, что ты в обители Божьей, а не на рынке, чтобы торговаться! Здесь приказы настоятеля не обсуждаются. Или он вмиг выгонит тебя и твоё бесовское отродье из аббатства!

Я так опешила от злых слов монахини, что на миг замолчала.

Она что, офигела: называть малышку «бесовским отродьем»? Да, Элиза не была мне дочерью, ведь я просто заняла тело её матери. Но все равно мне хотелось защитить и оберечь ее. И девочка явно не заслуживала такой ненависти, с которой на нее сейчас смотрела эта «невеста Христа». Разве малышка виновата, что её мать блудница, как я? Нет.