Мадам Шоколадница

– Не знаю, – замотала головой Элиза. – Хотя есть одна женщина. Но она не трактирщик, а Чёрная графиня. Она живет за городом, на отшибе, одна. Ее выгнали из нашего города. Но она точно добрая. Однажды она подарила мне яблоко. А в другой раз отогнала от меня злых собак, которые хотели меня укусить. Я же тебе рассказывала про неё, мамочка. Ты разве не помнишь?

– Вспомнила, дочка. Точно, Чёрная графиня, – соврала я, воодушевившись ее словами. – Так, Элиза, ты сможешь найти особняк этой графини?

– У нее не особняк, а маленький домик, вспомни, мамочка.

– Помню. Значит, слушай меня. Сейчас пойдёшь к этой графине и скажешь, что ты сирота и тебе некуда идти. Может, она примет тебя на ночь и накормит. Поняла, Элиза?

– Я не хочу туда идти. Я хочу остаться здесь с тобой, мамочка.

– Нет, детка, здесь нельзя со мной. Смотри, холодает как. Ты вся дрожишь. Ступай к этой Чёрной графине. И скажи ей то, что я велела. Я прошу, Элиза, ради меня.

– Хорошо, мамочка.

– И еще. Если ты вдруг увидишь, что эта графиня хочет причинить тебе зло, то немедля убегай из ее дома. Поняла меня, Элиза?

Я уже инстинктивно опасалась всех окружающих меня людей. Все они были какими-то злыми и жестокими. Потому изначально начала думать обо всех плохо. Но всё же решила уточнить:

– Элиза, а ты не помнишь, отчего эту графиню выгнали из города?

– Она же ушла от мужа, который её бил. А потом аббат отлучил её от церкви оттого, что она не захотела вернуться к мужу. Все говорят, что она большая грешница.

– Ясно, – хмыкнула я. Видимо, эта графиня такая же «грешница», как и я. Это общество точно больно на всю голову с этими своими непонятными грехами. И явно эта графиня не была опасной. – Всё, Элиза, ступай. Сделай то, что я сказала.

В день моей казни утро было ясным и тёплым.

Почти шесть дней я томилась в этой убогой камере. Ежедневно мне приносили кусок сухого хлеба и воду: это был весь мой паёк. Три раза ночью меня навещала тайком Элиза. У девочки вроде было все хорошо.

Это единственное, что утишало меня в то печальное утро, когда я должна была умереть.

Малышка Элиза теперь жила у Чёрной графини. Престарелая женщина с радостью приняла мою дочку у себя. Даже кормила вкусной кашей по утрам, а вечером – сытной похлёбкой. И действительно, графиня оказалась очень доброй: даже обустроила Элизе маленькую комнатку на чердаке. Так рассказывала девочка.

Потому я велела ей жить с графиней, когда меня не станет. Да, графиня была ей не родной, но все же лучший вариант, чем бродить, как бездомная собака по улице.

Наконец послышался скрип открывающейся двери.

В мою темницу вошли три монаха. Без предисловий они подняли меня с соломы и выволокли из темницы. Потащили по каким-то мрачным коридорам. Через пару минут мы оказались у выхода из аббатства.

Утренние лучи солнца осветили нас, едва мы вышли наружу. Я даже зажмурилась от яркого света.

Как не хотелось умирать!

Я же только попала в эту новую жизнь. Да, непростую и не очень приветливую ко мне. И окружающие люди тоже были так себе. Но всё же я уже начала привыкать ко всему этому: к вони, нищете, диким средневековым нравам. Я даже почти смирилась со своим пухлым телом!

Конечно же, всё познается в сравнении. Теперь мне казалось, что не так уж и плоха моя жизнь в этом теле. Я была молода, вроде здорова, и у меня был даже близкий человечек – Элиза. Которая так горько плакала, когда вчера тайком опять приходила к моему оконцу.

Потому не стоило горевать. Если теперь я здесь и вынуждена как-то выстраивать своё существование в новом мире, значит, буду выживать здесь.

Именно так я думала все последние пять дней заточения в темнице.

Но эта казнь была прямо какой-то вопиющей несправедливостью.

За что? Почему? Отчего меня хотели сжечь? Оттого, что я отказала развратнику аббату? И не стала блудницей? Это же чудовищное беззаконие, и правда!

Бред какой-то!

Монахи провели меня по небольшой улочке, примыкающей к аббатству, потом по другой. И мы вышли на некую многолюдную площадь. Здесь было полно народу.

Я подумала, что есть шанс сбежать, но у меня были связаны руки, а эти два вонючих монаха держали меня с яростной силой.

Монахи уже заволокли меня на помост посреди площади и начали привязывать к столбу. То и дело со всех сторон слышались едкие смешки и проклятья горожан. Внизу, у помоста стояли монахини во главе с аббатом Фалло и довольно наблюдали за всем происходящим.

Они все реально считали, что убить человека просто так – это будет во благо их душам?

Ненормальные фанатики.

В этот миг мне казалось, что моя новая жизнь – это верх невезения, который только мог случиться со мной. Не успела даже освоиться как следует в этом мире и уже все. Конец. Худшего попаданства и представить себе было трудно.

Я чувствовала, что веревки, которыми меня привязали к столбу, сильно врезались в кожу, причиняя боль.

– Боженька! – взмолилась я, поднимая лицо к небу. – Ну, пожалуйста, помоги! Обещаю, что больше не буду жаловаться на свою полную фигуру и тяжелую жизнь! Только помоги! Я хочу жить!

– Что ты бормочешь там, проклятая ведьма? – огрызнулся монах-палач, который уже подкладывал хворост к моим ногам. – Никто тебе не поможет! Все грешницы идут в ад, и мы поможем тебе туда отправиться.

Он злобно и ехидно оскалился. Я даже не обратила внимание на его гадкие слова. За последнюю неделю я научилась абстрагироваться от злых слов окружающих людей. И они совершенно не трогали меня. Я же не считала себя грешницей. Почему мне должно быть важно мнение каких-то невежественных людишек?

Я видела, как монах зажег факел от небольшого костровища, что было рядом, и направился ко мне.

Глава 9

Зажмурив от страха глаза, я начала еще яростнее шептать просьбы Богу. О том, чтобы мне было не так больно умирать.

Я уже чувствовала запах горелого дерева, который, видимо, исходил от факела в руке монаха, но упорно продолжала шептать, обращаясь к Богу и Высшим силам.

– Отправляйся в ад, грешница! – раздался истошный возглас одной из монахинь, стоящих внизу.