Маг по случаю

От его взгляда мне стало не по себе. Зрачки парня подсвечивались фиолетовым.

Секунд пять мы просто смотрели друг другу в глаза, а потом монашек, не говоря ни слова, повернулся к нам с ведьмой спиной и медленно зашагал прочь по тропинке.

– Или я сплю, или это и вправду Сар’хак, – едва слышно пробормотала Лариса.

– Или я ничего в этой жизни не понимаю, или нас приглашают в гости, – проговорил я в тон спутнице.

– Пойдём?

– Конечно пойдём. Такой шанс нельзя упускать. В гости к демону я ещё не ходил…

Насчёт гостей я конечно преувеличил. Скорее всего, Сар’хак предлагал нам переговоры или что-то подобное. И я, кажется, понимал, почему. Он не только неправильно выбрал объект для вселения, но и радикально ошибся с местом. Судя по тому, что рассказала мне Лара об отношениях между мужчинами и женщинами в Тибете, бал здесь правили женщины. Поэтому не было ничего странного в том, что иномирянский носитель «мужского начала» пришёлся в Тибете не ко двору. Мало того, его фактически заперли в теле ребёнка.

Глядя на паренька, я совершенно отчётливо видел, как тяжело им обоим: и демону, и человеку. Их общая аура еле светилась. Тусклые жёлтые и серые нити переплетались с такими же багровыми и оранжевыми. Их обрывки торчали в разные стороны подобно свалявшейся шерсти. Казалось, достаточно лёгкого ветерка, чтобы разрушить жиденький, дышащий на ладан магический кокон. Дунешь, плюнешь, толкнёшь, и он тут же развалится. Как карточный домик. Как башня из доминошных костяшек. Как хижина из картонных коробок…

– Мы можем его убить?

– Нет, – покачала головой ведьма. – Призраков убить невозможно. Их можно развоплотить, но на это способен только судья.

– Чёрный шар?

– Да. Архонт Главк и такие, как он.

– А мы?

Лара пожала плечами:

– Если Сар’хак примет свою настоящую ипостась, то шанс есть. Но я полагаю, он не настолько глуп.

– А какая она, его ипостась?

– Понятия не имею. Я видела только пламя и вихрь. Но это его призрачная форма, а истинная, скорее всего, другая.

– Жаль. Было бы неплохо попробовать.

– Попробовать что?

– Морду ему набить, вот что.

– Зачем? – удивилась Лариса.

– Чтобы поговорить.

– То есть, чтобы поговорить, надо сначала подраться?

Я ухмыльнулся.

– У нас по-другому нельзя. Пока в морду не дашь, никто и не почешется.

Ведьма презрительно фыркнула.

– Узнаю мужское начало. Сначала ударить, потом разбираться. У вас и магия вся на этом построена.

– Опять будешь агитировать за женскую?

– Ничего я не буду, – рассердилась Лариса. – Сам разберёшься, не маленький. Только учти, ошибёшься с выбором, обратно уже не вернёшь…

** *

Идти оказалось недолго, минут пять или шесть. Тропинка несколько раз повернула, и за очередным поворотом нашему взгляду открылся чёрный на фоне желтовато-зеленых гор вход в пещеру. Мальчишка, не останавливаясь, прошмыгнул внутрь.

– Думаешь, нам точно туда? – с сомнением проговорила Лариса.

– Если боишься, можешь остаться здесь. Я и один схожу.

– Ничего я не боюсь, – буркнула ведьма. – Просто это может оказаться ловушкой.

– Может. Согласен. Но я всё равно пойду.

– А я тебя одного не пущу.

Девушка ловко обогнула меня и первой проникла в пещеру.

Я мысленно усмехнулся и шагнул следом.

Человеческие ловушки призракам не опасны, а разведка ещё никому не мешала.

Подозрения не подтвердились. Препятствия и ловушки в пещере отсутствовали.

Короткий, шагов на двадцать, каменный коридор заканчивался небольшим гротом.

Рассеянный солнечный свет проникал в него через пару прорубленных в горной толще окошек-отверстий. Парнишка-монашек улёгся прямо на каменный пол под одним из них и замер, как неживой. Его кувшин уже стоял у противоположной стены. Там же на грубой циновке сидел старый, очень старый монах и словно бы спал.

Когда мы вошли, он даже не шевельнулся.

– Мир тебе, ла, – кашлянул я, привлекая внимание.

Глаза старца слегка приоткрылись.

– Мир.

Голос у монаха оказался довольно скрипучим.

На всякий случай я сложил ладони в молитвенном жесте и высунул «по-тибетски» язык.

Рука хозяина «кельи» медленно поднялась и указала на циновку напротив.

– Не вздумай садиться на корточки, на колени или ногами вперёд, – шепнула мне Лара. – Это считается неприличным.

Я кивнул и уселся перед отшельником, сложив ноги так, как полагается по местным обычаям, она на другую, крест-накрест. У нас это называется «по-турецки».

Старец взял чашку, налил из кувшина воды и протянул её мне.

– Зачем ты пришёл?

– Обмакни в воде безымянный палец и брызни щелчком вверх, вниз и перед собой, – снова подсказала Лариса. – Это будет означать твоё уважение небу, земле и предкам.

Я сделал всё, как она сказала, потом пригубил из чаши и поставил её на землю.

– Я ищу.

Монах долил чашу доверху.

– Что?

Я сделал ещё глоток.

– Не знаю.

Отшельник снова долил.

– Как же тогда ты поймёшь, что нашёл?

На этот раз я осушил чашу до дна.

– Это я тоже не знаю. Но думаю, что пойму.

Монах внимательно посмотрел на меня своими выцветшими глазами.

– Когда я родился, меня назвали Цэрин. Просто Цэрин. Пятьдесят лет я искал знания, и меня стали звать Туичен-Цэрин – Цэрин из Туичена. Следующие сорок я искал истину, и меня звали Цэрин-гоче – Цэрин с большой головой. Небо свидетель, я добился многого в жизни, но не нашёл главного. Я не нашёл себя и теперь снова зовусь Цэрин, просто Цэрин, – старец секунд пять помолчал и тихо продолжил. – А ты? Ты себя уже отыскал?