Маг по случаю

Я наклонил голову.

– Думаю, да. Определенно, да.

Щелкнула пластиковая застёжка. Я вынул из сумки книгу и передал отшельнику.

– Я не нашёл в ней знаний. Я не нашёл в ней истины. Я нашёл только вопросы.

Старик раскрыл книгу, подслеповато прищурился, потом резко захлопнул и вернул её мне.

– Я понял. Ты идёшь в обратную сторону.

– Это хорошо или плохо?

– У каждого в жизни своя дорога. Но только человек может остановить колесо сансары.

Я невольно поморщился. Наш разговор начинал походить на соревнование между двумя философами-абсурдистами.

– А кто тогда он? – я указал на лежащего под окошком мальчика. – Зачем он здесь? Он тоже чего-то ищет? Или уже нашёл?

Отшельник устало вздохнул.

– Как-то раз к одному мудрецу пришла молодая женщина. Сквозь слезы она рассказала старцу свою историю. «Я не знаю, что делать. Всю жизнь я относилась к людям так, как хотела бы, чтобы они относились ко мне: была искренней, открывала им душу. По возможности я старалась делать всем добро, не ожидая ничего взамен, помогала, чем могла. Я действительно делала это всё безвозмездно, но взамен получала зло и насмешки. Мне обидно до боли, и я просто устала. Умоляю, скажите, как мне быть?» Мудрец выслушал женщину и ответил: «Разденься догола и пройдись нагой по улицам города». «Простите, но вы, наверное, сошли с ума или шутите! Сделай я это, неизвестно, что ожидать от прохожих. Глядишь, кто-то ещё надругается надо мной». Мудрец встал, отворил дверь и поставил на стол зеркало. «Ты стыдишься выйти на улицу нагишом, но тебе почему-то вовсе не стыдно идти по миру с обнаженной душой, раскрытой, как эта дверь, нараспашку. Ты пускаешь туда всех кому не лень. Твоя душа – это зеркало, именно поэтому все мы видим отражение самих себя в других людях. Их душа полна зла и пороков – именно такую безобразную картину они и видят, когда заглядывают в твою чистую душу. Им не хватает силы и мужества, чтобы признать, что ты лучше их, и поменяться. К сожалению, это удел только поистине смелых…»

– По-моему, эту историю я уже где-то слышала, – фыркнула мне в ухо Лариса.

Я отмахнулся: мол, не мешай, дай дослушать.

– Почунта был слишком добр, – кивнул старец на паренька. – Он открывал свою душу всем. Его тело поглощала болезнь, и он полагал, что благими делами сможет заслужить лучшее перерождение. Увы, с ним произошло то же самое, что случалось с другими, такими же искренними и чистыми. Перед смертью в его тело вселился демон, и я боюсь, что ему уже не помочь.

– Почему перед смертью? Ведь он ещё жив, – удивился я.

– Это лишь кажется. Он ничего не видит, не слышит и не говорит. Его душа заперта в теле, а вместе с ней там теперь заперт и демон, который поддерживает видимость жизни. Если его изгнать, душа Почунты умрёт без перерождения. Но если его не изгнать, то, когда его сила иссякнет, душа и демон сольются и будут вечно страдать в мире голодных духов.

– Почему ты так думаешь, Цэрин-ла? Откуда это известно?

Монах опустил голову.

– Потому что я тоже… практически умер… Я это чувствую. Я чувствую бардо умирания, когда разделяются ум и тело, и вижу это в других. И я теперь знаю, зачем Почунта явился ко мне. Он явился, чтобы привести тебя. У тебя есть священная книга, ты отыскал себя, и ты ищешь истину. Не знаю, как твое имя, как ты попал в Ганден, но ты пришёл вовремя.

– Меня зовут Василий. Я пришёл… – я оглянулся на Лару, – потому что меня вели духи.

– Ва Си Ли. Странное имя, – задумчиво проговорил старец. – Оно похоже на ханьские, но это неважно. Сейчас важно то, что вместе мы сможем помочь друг другу. Ты идёшь от себя к познанию, я от познаний к себе. Мы просто не можем не встретиться. Бардо умирания и рождения, бардо жизни и сна – они так похожи.

Я покачал головой:

– Прости, ла, но я перестал тебя понимать.

– Книга, – указал монах на книгу в моих руках. – Её обычно читают тем, кто недавно умер. Я очень скоро умру. Возможно, даже сегодня. Почунта… фактически мёртв. Ты прочитаешь нам эту книгу. Освобожденный от тела, я проведу тебя по шести мирам и покажу, где хранятся знания, а ты поможешь мне сделать правильный выбор.

– А мальчик?

– Мальчик будет со мной. И если я выберу правильно, то сумею помочь и ему.

– Не соглашайся. Это очень опасно, – прошептала Лариса.

– Я согласен, – кивнул я отшельнику…

** *

Старец умер через четыре часа. А ещё через час в пещеру припёрся его «коллега» и начал качать права.

– Я должен забрать его, – надменно сообщил бритый налысо гость в войлочных «мокасинах».

– Зачем?

– Это старый Цэрин. По заветам гелуг он должен быть похоронен в монастыре.

– Почунту забирать будете? – кивнул я на лежащего без движения мальчика.

– Да. Он одержим демоном. Демона надо изгнать.

– А как вы будете его изгонять?

– Чужеземец! Ты задаешь слишком много вопросов.

– Просто я очень любопытен, – пожал я плечами. – Хотя, если вам это запрещено и вы боитесь наказания, то можете не отвечать.

– Ищущему просветления бояться нечего, – презрительно бросил гость. – Демона из послушника мы будем изгонять палками. Думаю, сотни ударов хватит.

– А если не хватит?

– Тогда его изгонит огонь.

Я мысленно усмехнулся. Вот тебе и религия мира. Впрочем, Лариса упоминала, что тибетский буддизм отличается от традиционного, секс и насилие в нём могут мирно соседствовать с длительными медитациями и испытаниями духа и тела.

– Знаете, я тут подумал и решил: вам незачем забирать отсюда этих двоих.

– Как это?! – удивился монах.

Похоже, ему и в голову не могло прийти, что какой-то чужак откажется подчиняться представителю древнего монастыря.

– А вот так, – позволил я себе короткий смешок. – Я обещал этим людям, что прочитаю над их телами «Бардо Тхёдол», а свои обещания я привык выполнять.

– Ты сам выбрал, – процедил сквозь зубы монастырский посланец.

Одним движением он скинул с себя накидку и встал в боевую стойку.

Дурак! Если собрался бить, бей сразу, а не придуривайся, шаолинь недоделанный.

«Пчелиные танцы» длились недолго.

Монах несколько раз дёрнул руками, словно решил подтянуться на перекладине, а затем, издав петушиный клич, попытался достать меня в голову лихим уширо маваши.

Глупец! Забыл, что гордыня – такой же грех, как и вспыльчивость.

Опытный и умелый боец никогда не станет задирать ноги в обычной уличной драке. Недооценка противника может обойтись ему слишком дорого, ведь настоящие мастера о своих достижениях не кричат.

Вычурное искусство «маг-цзал» оказалось бессильным перед беспринципностью «боя без правил». Вместо того чтобы скакать по «келье» козлом, дрыгать ногами и демонстрировать эффектные позы а-ля «цветущий лотос» или «пьющий из лужи дракон», я просто шагнул вперёд и без затей врезал придурку по кумполу, сверху-вниз, кулаком, как старый учитель, вбивающие новые знания в башку нерадивого ученика. Не успев завершить разворот, монах рухнул на землю, словно подкошенный. Для верности я ещё пнул его ботинком по рёбрам, потом поднял за шкирку и вышвырнул из пещеры.

– Очухается, побежит за подмогой, – заметила Лара, когда я вернулся.

– Предлагаешь убить его?

Ведьма пожала плечами: типа решай сам.

Я покачал головой.

– Убивать мы не будем. Это бессмысленно.

– Он пожалуется настоятелю, и сюда прибежит толпа.

– Толпа прибежит в любом случае.

– Нам лучше позже, чем раньше.

– Без разницы.

– Почему?

– Читать мне придётся долго, – я испытующе посмотрел на напарницу. – Ты сможешь не дать им войти, пока я читаю?