Магическая трубка Конан Дойла

— Никит, ты уж не сердись на нас с Аськой. Мы, Никитушка, прямо сегодня к твоим старикам заглянем.

Все это время в открытых дверях палаты стоял доктор Юдин, с интересом наблюдая за поведением санитарки. Заметив главврача, женщина охнула, подхватила ведро и швабру и, зацепив врача плечом, выбежала из палаты.

— Рая, прекращайте ваши фокусы! — крикнул вдогонку доктор. — Скоро вас саму лечить надо будет.

— Ну вот, доктор Юдин опять дух Никиты спугнул, — недовольно пробурчал обитатель палаты.

И, усмехнувшись, добавил, обращаясь к шахматной доске: — А вы, чудак, не верили, что я смогу дотянуть до десятого хода! Ну что, уважаемый Хосе Рауль? Чья взяла?

Небритый и нечесаный Полонский говорил так, точно Капабланка сидел напротив него за шахматной доской, и человеку неподготовленному стало бы не по себе. Но для доктора Юдина это была вполне обычная картина. За время наблюдения за больным врач успел привыкнуть к тому, что Радий Полонский разговаривает преимущественно с призраками. Призраки посещали его самые что ни на есть именитые. Сидя в буйно разросшемся парке лечебницы и покуривая трубочку, пациент частенько беседовал то с графом Калиостро, то с Фрэнсисом Бэконом. Иногда его собеседниками становились Софья Ковалевская, Мария Кюри, Гете, Шиллер и Александр Пушкин.

Именно Солнце Русской Поэзии и зародил в Полонском интерес к карточной игре, во время одного из своих визитов поведав о тайне «трех карт». Обладателем этого секрета был, как известно, граф Сен-Жермен, открывший тайное знание графине Наталье Голицыной. Через несколько дней к духовидцу наведался сам граф, подробно объяснив, в чем, собственно, суть. И, видя интерес собеседника к этой теме, даже порекомендовал своего знакомого, знаменитого карточного шулера Готье Лонже.

В конце девятнадцатого столетия в одном из игорных домов этот человек прославился феноменальным везением. Опытные картежники предположили, что он каким-то образом метит карты. На что Лонже на голубом глазу заявил, что в момент игры начинает ощущать сквозь карту ее масть и рисунок. И даже показал любопытствующим, каким образом он это делает. Во время беседы с духом Лонже Радий Полонский тоже удостоился этой чести, переняв у специалиста нехитрый навык.

Иначе говоря, годы, проведенные в лечебнице при докторе Юдине, не прошли для Радия даром. Общаясь с призраками людей незаурядных, он узнал много интересных вещей и выучился удивительным приемам. Как-то раз, незадолго до выписки, Полонский курил под раскидистым дубом свою любимую трубку и размышлял о том, как лучше отсюда выбраться, как вдруг на скамейку рядом с ним присел похожий на птицу бритый человек в шафрановой мантии тибетского монаха. Некоторое время он молча сидел рядом, пока не проговорил:

— Вижу, ты Знающий. Хочешь узнать еще больше?

— Беретесь научить? — усмехнулся Радий, для которого появления самых разных призраков стали чем-то вроде азартной игры. Выходя на прогулку после завтрака, он уже начал сам у себя принимать ставки, загадывая, кого увидит рядом с собой на этот раз.

— Меня называют Лабсанг Рампа, — не отвечая прямо на поставленный вопрос, пустился в пространные пояснения бритоголовый. — Я тибетский монах, выросший в монастыре и обучавшийся под руководством наставника ламы Мингьяра Дондупа искусству врачевания и тайнам астральных путешествий. Всему, что знаю, я научу тебя, Курящий Трубку.

— Было бы неплохо, — приободрился Полонский. — Особенно хотелось бы попутешествовать в астрале куда-нибудь подальше от этого унылого места.

— Это легко, — скупо улыбнулся учитель. — Прежде всего ты должен быть в уединении, чтобы тебе никто не мешал. Когда ты удобно устроишься, дыши глубоко, думай об эксперименте, сконцентрируйся на точке на шесть футов перед собой, закрой глаза, сосредоточься, заставь себя думать, что ты — ты истинный, астральный — стоишь там и смотришь на свое тело с расстояния шести футов. Ну же! Думай! Концентрируйся!

Откинувшийся на спинку скамейки Радий прикрыл глаза, расслабился и в первый момент почувствовал себя как бы внутри резинового шара, словно пытаясь пробиться через него и выйти. Он проталкивался, работая локтями и коленями, напрягаясь изо всех сил, но ничего не получалось. И вот, наконец, он внезапно прорвался. Раздался треск, как будто бы действительно лопнул детский воздушный шарик. В какой-то момент Полонский и в самом деле почувствовал словно легкий удар тока и увидел свое тело, раскинувшееся на скамейке на расстоянии почти двух метров от себя.

Астральный Радий быстро взглянул на сидящего рядом с его телом учителя, и тот сделал едва уловимый жест рукой:

— Не стой! Полетай по воздуху, как мыльный пузырь, ведь теперь ты весишь не больше пушинки. И запомни — никогда, ни при каких обстоятельствах ты не должен испытывать страха! Иначе Серебряный Кабель, который связывает тебя астрального и твое тело, натянется до предела и в любой момент может лопнуть. И тогда все. Смерть. И не выпускай из рук трубку. Она — твой якорь и держит тебя между мирами. У меня тоже есть трубка. Ибо мы — Люди Трубки. Мы — Знающие. Бояться не надо. С трубкой ты можешь все.

— Я понял, учитель! — радостно проговорил Радий. — Страх мне не знаком. Я вообще не знаю этого чувства!

Обеспокоенная неестественно застывшей позой пациента, к лавочке уже спешила медсестра.

— Тебе пора возвращаться, со стороны ты выглядишь, как мертвый. По сути, мертвым и являешься. Когда астральное тело покидает тело материальное, жизненные процессы замирают, — строго проговорил Лабсанг Рампа, поднимаясь со скамьи, делая шаг и растворяясь в воздухе. Последнее, что услышал Радий, были слова: — Я приду завтра, и мы продолжим.

Подоспевшая сестра долго щупала пульс на вялой руке с трудом приходящего в себя Полонского и, доставив пациента в палату на кресле-каталке, со всех ног кинулась за доктором Юдиным. Мирослав Владимирович тут же явился в просторные светлые покои, которые занимал Полонский, и, озабоченно рассматривая бледные кожные покровы своего больного, хмурясь, проговорил:

— Друг мой, курение вредно сказывается на ваших сердечных ритмах. Давайте-ка сюда свою трубку, а то она вас доконает. В момент выписки я вам ее верну, обещаю.

— Я не могу ее отдать, — запротестовал ослабевший пациент. — Завтра придет учитель Рампа и, не увидев у меня трубки, может не признать за своего.

— Учитель Рампа? Ничего страшного. Когда он придет, я подскажу ему, где вас найти.

И волевым решением у Радия изъяли львиноголовую трубку. Хотя Полонский и опечалился этим обстоятельством, предстоящая встреча с учителем внушала надежду. Но на следующий день вместо бритого монаха в шафрановых одеждах явился благообразный подтянутый старик. Присев рядом с Полонским, он по-немецки выдохнул: