Магические безобразия

У слушающих побежали мурашки по коже: вроде бы не страшно, но все равно как-то не по себе. Над головами ребят собирались облачка-эмоции фиолетового, лилового и синего оттенка, довольные и немножко нервные, явно подпитывающиеся этими историями.

– Хочешь сказать, что это правда? – возмутился Игорек.

– Не знаю, – Толик вяло пожал плечами и провел рукой по рыжим волосам. – Я не верю. Но кому-то нравится.

– А мне одну историю рассказал дедушка, – Катя Дмитрова подала голос, чем крайне всех удивила. В кармане ее белой блузки торчали ручка и блокнотик на спирали. – У них в городе есть два района: один старый, с частными домами, а другой новый, с многоэтажками. Вся молодежь съезжается в новый район, поэтому в старом живут практически одни старики. Был в том районе старый детский садик послевоенной постройки. Так как детей становилось меньше, его решили сносить, здание все равно старое. Но снесли его не сразу, какое-то время голое здание, с обшарпанными стенами, зияло своими пустыми окнами. Когда дети приезжали на лето погостить, они часто любили там лазать, хоть это и было опасно, ведь в любой момент мог обломаться кусок стены. Что однажды и случилось. Два мальчика решили там поиграть, и неожиданно часть лестницы обрушилась, и их прибило насмерть. После этого часто, проходя мимо садика, можно было услышать голоса, смех или просто вой. А после двенадцати часов призрачные фигуры мальчиков зазывали всех играть с ними.

– Забавно, – сказал Олег Самойлов, которого до этого никто не замечал. – Истории о призраках уже не редкость. Вот я бы никогда не поверил, если бы сам не стал свидетелем подобного. Однажды мы ночевали с братом во дворе на большой куче сена. В метрах трех от нас рос большой дуб. Мы долгое время не спали, было тепло, мы приятно беседовали. Не знаю, сколько прошло времени, но мы вдруг смотрим, а из-за дуба вышел мужчина прозрачный, светящийся, снял шляпу в знак приветствия и скрылся снова. И так несколько раз. Вроде бы ничего нам не сделал, а было жутковато.

– А уж сколько интересного про нашу школу есть историй! – загадочно хмыкнула Марина Пронкина.

Но что именно девочка имела в виду никто не узнал. Школу оглушил пронзительный звонок на первый урок в четвертой четверти.

Кирилл Колесов и Ярослав Одуванчиков сидели на среднем ряду за четвертой партой, откуда открывался прекрасный обзор на весь класс. Кабинет истории утопал в зелени, так как Скрипач Мария Зиновьевна обожала цветы. Высокая брюнетка, с короткими волосами, серыми глазами и чуть длинноватым носом, преподавала у средних классов и пребывала в прекрасном настроении.

– Сегодня мы будем говорить о русско-турецкой войне 1877-1878 годов, – бодро начала учительница. – В середине 70-х годов международный авторитет Российской империи заметно укрепился, но претендовать на роль ведущей мировой державы и постоянно уклоняться от войн было все более затруднительно. Летом 1875 года…

Одуванчиков, прикрывшись учебником, усиленно делал вид, что облакообразные разноцветные брюшки не существуют. Сегодня Ярик собирался переговорить с друзьями, уж слишком сильно беспокоило мальчика разрушенное плетение на воротах парка аттракционов. Что бы значили те змееподобные черные потоки? Связано ли это с витающими вокруг воплощениями эмоций? Пряжкина Оля расположилась в одиночестве на первой парте перед учительским столом и усердно конспектировала. Черные брючки с бирюзовой рубашкой очень шли девочке, длинные волосы были заплетены во французскую косу в пучке. Ярик то и дело поглядывал на нее. Настя Юрьева, наоборот, щеголяла в новых синих джинсах и яркой трикотажной кофте, делила парту с Андреевой Кариной, беззаботной и веселой шатеночкой, любившей коньки, Чехова, архитектуру, грейпфрутовый сок и видеоигры. Они о чем-то шептались.

Несмотря на то что Настя отдалась от Оли и магии, с Кириллом Юрьева продолжала общаться. Вполне свободно и дружелюбно. С Колесовым девочка делилась своими проблемами. Например, имидж ей отец с трудом разрешил сменить при условии, что на учебе это никак не скажется. Настя старалась изо всех сил. Но последний месяц она не разговаривала и с Кириллом. Мальчик заметил над ее головой стайку мелких серых облачков-эмоций. Он не очень понимал, что это значит, но внутренне напрягся. Кажется, очередные неприятности не за горами.

– Чтобы спасти Сербию от окончательного разгрома, в октябре 1876 года Россия предъявила Турции требование прекратить военные действия в Сербии и заключить перемирие, – продолжала Мария Зиновьевна.

Кирилл прикрыл кулаком рот и зевнул. Спать хотелось с каждой минутой нестерпимее. Колесов уже жалел, что согласился протестировать новую игру Одуванчикова, которую тот делал для друга. Неожиданно это затянулось до половины третьего ночи. Впрочем, приятель выглядел немногим лучше. Да и лекция первым уроком не прибавляла бодрости.

Внезапно воздух ощутимо сгустился, стало тяжело дышать, словно на грудь положили тяжелый камень. Ярик и Оля почти одновременно сместили взгляд к потолку. Облака-эмоции просачивались в кабинет сквозь стены, продолжая парить по классу хаотично и не слишком быстро. Они были размером с яблоко и до проникновения разноцветными. Однако, едва облакообразные существа попадали в единую «атмосферу», их скрашивал одинаковый асфальтовый оттенок. Писк, издаваемый ими, походил на мышиный. Казалось, тысячи мышей заполняли кабинет. Но кроме троих человек, никто не замечал странностей. Даже Настя. Она закрыла уши и отгородилась от мистического, находясь в опасности.

Что-то черной стрелой пронеслось из угла в угол, точно сигнал к атаке. Серые мыши-облака пришли в движение, будто шары на бильярдном столе. С необычайной прытью они лепились к ученикам, присасываясь осьминожьими присосками. Большая часть из них оказалась на Марии Зиновьевне, скапливалась и стремилась пробраться в рот.

Кирилл округлил глаза от отвращения, Ярик щелчком пальцев сбивал серые комочки, крутившиеся рядом и норовившие атаковать его, Оля, сидевшая перед учительницей, не знала, что делать, старалась не дышать. Облака-эмоции залезали в рот Марии Зиновьевны, отчего она каждый раз икала.

Все продолжалось до звонка. Мыши-эмоции продолжали липнуть к учительнице после окончания урока, сопровождая ее, точно шлейф. Оля, Ярик и Кирилл, не сговариваясь отправились в каморку к магу, надеясь найти какие-нибудь ответы.

Маша Костик сгорала от любопытства все каникулы и отыскивала спрятанные сестрой карты. Разговор с бабушкой не привнес ничего нового, но Наташа наотрез отказывалась исследовать подарок родственницы. В среду, когда в доме никого не было, Маше наконец-то удалось найти ореховую шкатулку. Распахнув крышку, взяла свою колоду и принялась рассматривать. На каждой помещалось по две надписи и по изображению какого-то существа.

– Infans! – патетично произнесла Маша, взяв первую карту с зеленоволосой крохой. Несколько секунд ничего не происходило, и девочка решила перейти к другим, как нарисованная шевельнулась и спрыгнула на стол. Ее рост не превышал двадцати сантиметров, большие чуть раскосые глаза светились неестественным золотом, болотный наряд напоминал истории о Робине Гуде. – Ты кто? – спросила Маша, не зная, радоваться или пугаться.

– И почему я попала в руки такой малявке? – недовольно спросила кроха, разглядывая девочку и ее комнату. – Таких как я называют фейри.

– Не может быть! – пораженно воскликнула Маша. Перед ней настоящее существо из мифологии! Вот это везение, переворачивающее все в голове. – А что ты делала в карте?

– Один идиот игрался с магией и привязал нас к картам, – продолжала возмущаться фейри. – Чтобы такая нелепость, как ты, могла призывать нас из Тусклого мира.

– Что такое «Тусклый мир»? – спросила Маша, игнорируя нелестные обращения к себе. Зачем что-то принимать на свой счет? Если принимаешь, значит соглашаешься. А она была о себе хорошего мнения.