Магические безобразия

Настя продержалась два часа только ради Глеба, подставляя лицо прохладному упоительному ветру, она не могла надышаться. Стоило ли тратить время на сомнительного качества музыку, впрочем, парочка коллективов была не плоха. Одежда и волосы Насти сохраняли отвратительный запах сигарет, будто девочка курила, отчего стало противно. Хорошо, что родители с братьями в гостях на дне рождении и придут поздно.

Кристина Лужайкина громко рассмеялась, похоже, она изрядно повеселилась, напевала что-то вполголоса на английском языке. Уж не хлебнула ли чего? Конечно же, нет. Просто девчонку поглотила эйфория, она крутилась и между смехом пела песню группы Sixx: A.M. Она споткнулась о камень и чуть не полетела носом на землю, но веселушку подхватили с двух сторон двойняшки Белых, а Антон успел сфотографировать. Чем больше запечатлено забавных моментов, тем лучше.

Настя общей беззаботности не поддерживала, ей было все также неспокойно и неуютно. Флаев подошел к ней, обнял и несмело поцеловал в нос. Удивительно как меняется отношение к человеку, стоит узнать его получше. И куда делся тот грубиян из начала учебного года? Да и в тот раз Глеб хотел просто поддеть скромненькую девочку, которой нравился его друг. Перемены удивили обоих. Юрьева, несмотря на все знания, часто эмоционально реагировала на мелочи, на деле оказалась обидчивой и несколько заносчивой (к Оле, например), Глеб же был для нее голосом разума, всегда надежным и рассудительным, приводя разговор к логическим выводам. С ним просто, легко и свободно, а главное, никаких комплексов!

Пока парочка на зависть всем обнималась, ребята обсуждали куда отправиться дальше. После длительного нахождения в помещении им хотелось простора. Андрей и Лешка продолжали подпевать Кристине, несколько фальшивя и заглатывая окончания, горланя на всю улицу, не заботясь о прохожих и жителях окрестных домов. Антон продолжал изображать из себя папарацци.

– Как насчет старинного дома? – оторвался от камеры Яковлев, привлекая внимание.

– Что за дом? – оживилась Лужайкина.

– Старинный дом на улице Володарского недалеко от краеведческого музея, – сказал Антон. – Помню, Галина Федоровна нахваливала его по дороге в музей.

– Зачем туда идти? – Лешка терпеть не мог историю и занудные длинные рассказы о прошлых эпохах, что совершенно не сказывалось на твердой «четверке» по данному предмету.

– Проберемся туда, – пожимая плечами, ответил Яковлев, точно делал нечто подобное постоянно.

– Ты дурак? – Андрей покрутил пальцем у виска. – Что значит «проберемся»? Это ведь не завод и не заброшенная пещера древних людей, а историческое здание!

– Сам ты редиска, – парировал приятель. – Я слышал от родителей, что здание еще в девяностые кто-то прикарманил, а сейчас никому не нужно, заколочено и прикрыто строительными лесами якобы для ремонта. Да только когда мы проходили мимо, не похоже было, что там кто-то бывает. Почему не посмотреть, что там да как там? Нас никто не поймает: воскресенье, да дело к ночи.

У Кристины настроение скакануло еще на несколько градусов вверх, так и тянуло на авантюру. Двойняшки пожали плечами, соглашаясь, мол, ничего страшного не случится. Глеб покачал головой, предоставляя окончательное решение Насте. Лужайкина с надеждой повернулась к подруге. Юрьевна зачем-то дала слабину и положительно кивнула.

– Тогда вперед!

Из-за проспекта Ленина, стрелой прорезающего весь город, он казался каким-то компактным и несложным. Несколько поворотов, улица Шмидта осталась позади, перед ними снова раскинулась площадь Пяти Углов с двумя гостиницами, «Волной», где несмотря на вечер было оживленно. Между домами уже зажглась иллюминация, остановки ломились от пассажиров. Проспект вел вправо (тут по какой руке, как говориться, смотреть), прошли стадион профсоюзов, голубым мелькнул краеведческий музей, и впереди замаячила улица Володарского, пролегавшая перпендикулярно. Снова повернули направо. Наследие истории пряталось в своеобразном квадрате, что образовывали жилые четырех-пятиэтажные дома и большой корпус второго детского отделения травматологии.

Выцветший, некогда бывший яркого оттенка дом огораживал проржавевший забор, ничем не закрытая калитка; стыдливые стены прикрывали строительные леса, но сквозь них проглядывали колонны и остатки лепнины на греческие мотивы. Чем ближе становился дом, тем сильнее испарялось желание Насти туда идти. Едва ребята попали во двор, плохо освещенный и пустой, вымерли все звуки, хотя до проспекта рукой подать. Друзья остановились, а Антон юркнул за калитку и спешно зашагал ко входу. Через пару минут послышался его довольный сигнал, дескать, входная дверь тоже не заперта.

Юрьева хотела остаться на улице, но Глеб крепко сжимал ее руку, вселяя уверенность, Андрей с Лешкой на перебой заверяли, что только посмотрят, пофотографируют и уйдут. Внутри здания не было ничего необычного: только пыль, стены, покрытые зеленоватой плесенью, сырость и многолетний налет заброшенности. Антон снова пустил в дело камеру, точно мушкетер шпагу, Лужайкина отделилась и самостоятельно пошла вперед по коридору. Настя поежилась. В темноте девочке мерещилось нечто черное и пугающее.

– Покажи! – прошептал Глеб, подходя к Яковлеву, чтобы посмотреть снимки.

В этот момент в глубине дома что-то громко хлопнуло. Должно быть, дверь. Ребята, не ожидавшие подобного поворота, испуганно дернулись. Звуки продолжали оживать: у окна в чернильной мгле что-то зашуршало с мышиной прытью, сверху снова хлопнуло, нарастал гул, из глубины кто-то то ли мяукал, то ли плакал. Мальчики оторвались от камеры и не шевелились. Боялись или просто не до конца осознавали ситуацию. У Насти ноги приросли к месту, сердце колотилось, и хотелось домой.

– А где Кристина? – шепотом спросил Андрей, и дом огласил крик.

Лужайкина находилась на втором этаже в одной из спален. Когда ребята прибежали на ее крик, подруга молотила с обратной стороны в запертую двустворчатую высокую дверь. Глеб дергал ручки, но это не приносило результата. Выбить дверь тоже не получалось. Крик Кристины внезапно прервался, резко опустилась тишина, а затем Флаева крутануло в сторону нечто черное, походившее на огромный мешок, полностью поглотило десятиклассника. Вот он был, и через мгновение испарился. «Мешок» сыто заурчал, словно улыбнулся Юрьевой, зажимавшей от страха рот, и заглотил Лешку и Антона.

– Настя! – крикнул Андрей, хватая ее за руку, и сбегая вниз по лестнице. «Мешку» подобные ухищрения пришлись не по вкусу, он стремительно кинулся за ними. До двери оставалось два шага, когда нечто оказалось позади Юрьевой. Она закрыла глаза, готовая стать закуской, но Андрей, не мешкая, вытолкнул ее на улицу. Дверь захлопнулась намертво.

Настя Юрьева стояла и смотрела в одну точку, не понимая, где находиться и как сюда попала. Она помнила начало дня, завтрак, разговор с родителями и уход на день рождения тети Лены. Дальше в памяти сияла белизной пустота, будто натертая до блеска ложка. Пожав плечами, девочка развернулась и пошла домой.

Седьмого апреля, несмотря на выходной день, Варя Измайлова проснулась рано утром, перевернулась на спину, несколько минут просто лежала, глядя в потолок. Затем, поняв, что больше не уснет, поднялась и подошла к зеркалу. После внимательного осмотра внешний вид удручал девочку особенно сильно: волосы всклокочены, пора вымыть, на подбородке вскочил небольшой, крайне неприятный прыщик, лак на ногтях начал облазить.

На письменном столе среди учебников, тетрадей, ручек и текстовыделитей, по-прежнему раскрытые, словно крылья чайки, лежали справочники по ВУЗам. Переодеваясь в домашнюю одежду, Варя скривилась. Она действительно серьезно задумалась о будущей профессии, у нее даже было несколько вариантов, но ничего конкретного не решила, а времени на подготовку к ЕГЭ оставалась не так уж и много. Ведь, чтобы поступить, следовало приложить много усилий: решать варианты, учить понятия и даты – все это только добавляло нервотрепки. Включив музыку в наушниках, дабы ритмичные звуки прибавили бодрости, Измайлова отправилась завтракать. Ее приветствовал голодный Соломон, обтирался о ноги и мурчал, и мяукал.