Магические взаимодействия

Как оказалось, переставили многое. Расписание вообще все перекроили, а под прикладной некромантией стояла фамилия не магистра ир Гени, как было изначально, а всё того же родного ир Вильоса. Получалось, что проректор мало того, что продолжал вести общую некромантию у прикладников и менталистов, но также теперь вел прикладную некромантию, как минимум у менталистов и алхимиков (а, как потом сообщила Кос, и у них тоже). Равномерное распределение предметов по дням исчезло, теперь по обоим четвергам и в один из понедельников у них было по пять пар, зато по средам всего три. Остальные дни стояло по четыре. У второй подгруппы все было ещё веселее: у них пять пар было не три раза за две недели, а пять, но и по три пары было четыре раза, а не два, так что сложно было решить сочувствовать им или завидовать. Неравномерность некромантского расписания звонков деканат явно попытался сгладить, но потом что-то снова пошло наперекосяк, и теперь по пятницам их подгруппе предстояло заканчивать в три часа ночи. От окончания занятий в четыре утра спасало только то, что зимой ночи были длиннее, так что некроманты немного меняли расписание звонков на это время. Зато традиционно выделяемые для практик среды радовали их (но не вторую подгруппу) относительно ранним окончанием занятий. Да и по вторникам с субботами заканчивать предстояло до полуночи, а всё же не после.

Кос, тоже ходившая смотреть расписание, нашла их с Сандрой за его переписыванием, минут через десять:

— У нас всё тоже перекроили. И прикладную ир Вильосу отдали, хотя должен был ир Сортай вести.

— А у нас ир Гени. Тоже должен был, — недонекромантка указала на перечеркнутую фамилию.

— Это странно. Зачем им менять преподавателей в последний момент?

Ответа на этот вопрос ни у кого из первокурсниц не было.

Зато он был собственно у инициатора замены, который как раз убеждал магистра Клавдия ир Гени в том, что тот сможет читать у третьего курса прикладников и второго боевиков предметы спешно отбывшего в командировку магистра ир Синке с кафедры теоретической некромантии. Помимо ир Синке для исследования обнаружившейся на крайнем юге страны аномалии вызвали ещё нескольких преподавателей, так что оставшихся теоретиков и так пришлось загрузить по максимуму. Из специалистов с других кафедр ир Гени подходил лучше прочих хотя бы тем, что когда-то, ещё в бытность свою студентом, защищал диплом по смежной тематике. Да и его прикладную некромантию вполне мог отчитать любой другой преподаватель кафедры. Правда, свободные часы (и те сверх нормы) были только у ир Вильоса…

Расписание проректор с Теслой, Дирком и присоединившейся к ним раздраженной отсутствием мужа магистром Аделией переделывали чуть не до самого утра, так что больше всего Чарльзу сейчас хотелось спать. Но приходилось убеждать сомневающегося в своих силах профессора, что он лучше всех прочих знаком с указанными предметами. А магистр ир Гени продолжал сопротивляться и сомневаться, явно не горя желанием за несколько дней готовиться к занятиям по предметам, которые сам последний раз изучал в академии. Спас ир Вильоса заглянувший декан прикладников:

— О! Магистр ир Гени, а я вас везде ищу! Я хотел спросить, вы не возьмете у меня курс по буйным кладбищам у аспирантов?

— Нет-нет, магистр ир Сортай, — испуганно ответил пожилой профессор. Последние годы он предпочитал предметы поспокойнее, не требующие беготни по дальним полигонам по колено в снегу и тем более разъездов. — У меня уже полная нагрузка, мы как раз обсуждали это с магистром ир Вильосом.

— Именно, — старательно сдерживая смех, подтвердил проректор.

— Очень жаль, — не слишком натурально на взыскательный взгляд приятеля изобразил разочарование ир Сортай.

— Не буду вам мешать, — поспешил ретироваться ир Гени.

Когда за ним закрылась дверь приёмной, Чарльз наконец негромко рассмеялся и, поблагодарив приятеля за помощь, поинтересовался:

— Надеюсь, ты не хочешь сплавить мне ещё и буйные кладбища? — не далее как накануне именно благодаря декану проректор оказался счастливым обладателем дополнительной головной боли в виде прикладной некромантии не только у непрофильников, но и у прикладников.

— Нет, конечно. Мне они самому нравятся, — белозубо усмехнулся Себастьян. — Я по другому поводу, — он выложил перед проректором стопку бумаг.

— Это что?

— Учебные планы, рабочие программы и прочие материалы по прикладной некромантии. Я же обещал.

— Спасибо, — вздохнул ир Вильос. — Ты сам-то нашёл по «Ритуалам» что-нибудь?

— Нашёл, конечно. Они на кафедре были. Не знаешь, когда господа теоретики обратно?

— Понятия не имею. Но, судя по их одухотворенным лицам, до конца семестра, а то и полевой практики, нам можно их не ждать.

— Вот только полевой у теоретиков мне для полного счастья не хватало!

В этом проректор с ним был солидарен. Ему, судя по всему, тоже теперь светили полевая практика не по одному, а по двум предметам, причём у трёх разных групп. Вот надо же было подчиненным ир Юрна найти аномалию именно сейчас!

Глава 2 О новых идеях старых преподавателей, новых преподавателях и их методах

Более длинные чем у школьников зимние каникулы с одной стороны были для студентов благом и прекрасным отдыхом после тяжелой сессии, но вот с другой… С другой втягиваться в учебный процесс было куда сложнее, особенно если занятия начинались с понедельника, с восьми утра да ещё и сразу с пяти пар.

На первой лекции, которой по закону подлости оказалась теория рун, общая для алхимиков, менталистов и прикладных некромантов, студенты всех трёх групп дружно клевали носами. Заставить себя писать в новеньких тетрадках (которые некоторые забыли купить и теперь довольствовались листочками) оказалось ещё труднее, чем встать к восьми утра на пары. Преподавателя это не радовало и, видимо, чтобы не дать им заснуть, он всё взвинчивал темп.

— Я больше не могу, — в какой-то момент сообщила Иль, отложив перо. Рука болела так, что, казалось, собиралась отвалиться. Тетрадь изобиловала скорописью и сокращениями, которые потом явно предстояло расшифровывать. Осторожно оглядевшись, чтобы понять по чьим конспектам потом восстанавливать лекцию, девушка поняла, что держалась пока только усердная Тирра, к которой они с Кос и Сандрой подсели сегодня.

Некромантка, уже давно только слушавшая и не писавшая, кивнула, взяла перо и… подняла руку. И, когда преподаватель, заметив это, поинтересовался в чём дело, попросила:

— Магистр ир Тиот, вы не могли бы повторить последнее предложение? Точнее предпредпоследнее?

Это заставило мужчину обратиться к своему конспекту. И — о, чудо! — сбавить темп.

— Ты золото! — скороговоркой сообщила алхимичка, продолжив записывать. Тут Иль с ней была согласна.

— У нас так по Нежу преподавательница бывает увлекается, — пояснила Кос, тоже снова начав записывать. — Приходится почаще её переспрашивать.

Второй парой у менталистов стояла лекция по алхимии у магистра Аделии, в то время как прикладникам и алхимикам предстояли практические занятия по подгруппам, так что, договорившись встретиться на следующей перемене в столовой, девушки разбежались по своим этажам.

— Принимая во внимание, что большинство из вас в школе алхимию изучали так, что лучше бы не изучали, начнём мы с самых азов, — в самом начале пары объявила магистр алхимии. Утверждение это было встречено положительно. Пускай подобные объяснения иногда казались безумно скучными, уложить в голове материал они помогали. — Есть идеи с чего?

— Алхимические взаимодействия? — предположил Ирвин, староста группы.

— Нет, это уже не совсем азы. Ещё варианты?

— Законы сочетания?

— А это совсем не азы. Ну же, с чего вы начинали изучать алхимию в школе?

С минут стояла тишина. Потом Сандра высказала новую догадку:

— Теории элементов?

— Ну, конечно! — улыбка озарила лицо женщины. — Кто-нибудь помнит, когда они были сформулированы и какой мы пользуемся сейчас?

Это они, разумеется, помнили, так что дальше обсуждение пошло быстрее. Выяснив их исходный уровень, преподавательница перешла собственно к лекции. Читала супруга проректора так же хорошо, как объясняла (а с её объяснениями Иль успела познакомиться во время подготовки к Кубку, да и ещё до начала учебы магистр как-то объясняла дорогу до магазинов заблудившимся первокурсницам), так что у неё на занятии ни в сон уже никого не тянуло, ни переспрашивать ради замедления темпа диктовки не приходилось.