Магия госпожи Метелицы

Погибло семь взрослых и трое детей, сидевших у них на коленях, четверо людей получили ранения разной степени тяжести. Меньше всего досталось молодому мужчине, который сидел в самом последнем ряду, его оглушило и посекло стеклом. Неприятно, конечно, но по сравнению с тем, как досталось остальным, это просто ерунда. «Скорая» и милиция приехали быстро, раненых увезли в больницу. Контуженного взрывной волной и изрезанного осколками парня поместили в палату. К вечеру Кирилл Валентинович узнал от экспертов: в микроавтобусе рвануло самодельное взрывное устройство. Бомба была в спортивной сумке, та стояла в передней части салона неподалеку от входной двери, возле первого ряда пассажирских кресел. Именно поэтому те, кто находился в задней части минивэна, выжили. Опросив выживших, следователь узнал, что сумка принадлежала контуженому парню с порезами. Он сел в маршрутку последним, в «Газели» осталось лишь одно свободное место: на дальнем сиденье слева. Пассажир устроился в кресле, поставил багаж на колени, но находившаяся рядом старуха закатила истерику: «Возят всякую дрянь, – кричала бабка, – пачкают людей, спокойно ехать не дают! Из-за твоей торбы мне тесно!»

Молодой человек не стал затевать свару с пенсионеркой. Он поместил свою сумку около первого ряда. Почему далеко от себя? Автобусик набирал народ возле рынка, среди тех, кто ехал, были две женщины с хозяйственными сумками на колесах, они занимали весь узкий проход. Тетки придерживали каталки за ручки, боялись, что они при поворотах или резком торможении опрокинутся. Спортивный баул пассажиру было негде поставить, кроме как в относительно широкой части «Газели» у входной двери. Получается, что жизнь парню с бомбой спасла вредная старуха, если б не она, молодого человека разнесло бы в клочья. Личность контуженого мужчины установили легко. У него в кармане нашли паспорт на имя Бориса Ивановича Вахметова.

Глава 28

Кириллу Валентиновичу не составило труда узнать, что Вахметов нигде не работает, существует за счет сдачи квартиры покойных родителей и нуждается в деньгах. Борис называл себя музыкантом и поэтом, но никто никогда не слышал написанных им песен и не читал его стихов. В день, когда пострадавшего доставили в больницу, врачи запретили с ним беседовать, поэтому сразу допросить Вахметова следователю не удалось: Борис отходил от наркоза, который ему дали, чтобы зашить глубокие порезы.

На следующие сутки доктора допустили Шмелева к Вахметову. Борис упорно молчал, он не произнес ни одного слова, лежал, отвернувшись к стене. Кирилл Валентинович ушел несолоно хлебавши, но на следующее утро ему позвонила медсестра, которая ухаживала за раненым, и сказала:

– Пожалуйста, приезжайте, больной очень нервничает, мечется, он хочет с вами поговорить.

Кирилл, отложив все дела, поспешил в клинику. На сей раз Вахметов не стал играть в молчанку.

– Я испугался, когда вы вчера приехали, – признался он, – понимал, что мне никогда не поверят. Я пишу песни, сам их исполняю, живу на средства, которые получаю от сдачи квартиры, себе снял комнатушку в коммуналке, но денег мне категорически не хватает. Чтобы зарабатывать творчеством, надо попасть в радио– или телеэфир, но бесплатно тебя никто крутить не станет. Суммы за ротацию требуют огромные, я пытаюсь накопить, экономлю на всем. За день до взрыва я пошел в книжный магазин посмотреть новинки, взял прекрасно изданный том рисунков Леонардо да Винчи, полистал его и поставил на место. В этот момент со мной заговорил мужчина.

– Красивая книга.

Я ответил:

– Да, но очень дорогая.

Мы разговорились, потом зашли в кафе. Новый знакомый назвался Сергеем, он предложил мне заработать, отвезти завтра по указанному адресу сумку с носильными вещами его бывшей тещи. Я удивился.

– Почему сам не оттащишь шмотки?

Сергей объяснил:

– С женой мы расстались врагами. Ее мать меня ненавидит, когда увидит, сразу орать начнет. Боюсь, не сдержусь, дам ей по морде, в милицию за рукоприкладство попаду. А ты человек посторонний, и сто долларов тебе не помешают.

Я согласился. Честное слово, я и предположить не мог, что в кошелке бомба, думал, там одежда, обувь, всякое такое.

– И вы не заглянули внутрь? – удивился следователь.

– Не имел возможности, – заныл Вахметов, – Сергей передал поклажу на остановке маршрутки. Велел выйти на конечной у торгового центра «Тысяча предметов», встать возле главного входа и ждать бабку.

– Как бы вы ее узнали? – продолжил недоумевать Шмелев.

– Сергей сказал, что она сама подойдет, опознает сумку, та принадлежит старухе, – нашел ответ Борис. – Знаю только, что ее зовут Мария Николаевна. Я ни в чем не виноват. Просто денег надеялся заработать, ни о какой взрывчатке понятия не имел.

Кирилл хотел продолжить допрос, но Борис начал плакать, около кровати запищал какой-то аппарат, прибежали медики и выгнали следователя. Шмелев ехал на работу в задумчивости. С одной стороны, история Вахметова выглядела глупее некуда, но с другой – Кирилл Валентинович знал, что иногда совершенно идиотские, кажущиеся фантастическими рассказы оказываются правдой. Вахметов на самом деле мог быть дураком, который согласился за деньги доставить сумку. Но где теперь искать таинственного парня, вручившего Борису бомбу? И что хотел этот человек? Подорвать ненавистную тещу или совершить теракт в общественном транспорте?

В районе девяти вечера в кабинет к Шмелеву заглянул эксперт и сказал:

– Удалось снять отпечаток пальца с одной из частей бомбы. Есть совпадения.

– И кто у нас победитель? – обрадовался следователь.

– Борис Вахметов, – ответил криминалист, – не могу утверждать, что он собирал взрывное устройство, «пальчик» на внешней стороне бомбы, мужик точно держал ее в руках.

Кирилл поспешил в клинику, вошел в палату, увидел пустую кровать и бросился к дежурному врачу.

– Где больной из десятой палаты?

– Домой ушел, – ответил доктор, – еще в обед.

– Вы его отпустили! – закричал Шмелев.

– Состояние у Вахметова не из лучших, – начал оправдываться эскулап, – и хоть жизни ничего не угрожает, ему следовало еще полежать. Но у парня мать сегодня умерла. Он так плакал, написал расписку, что претензий к нам не имеет, и уехал. Вот бедняга, сначала сам чуть не погиб, а теперь мать скончалась.

Шмелев, знавший, что родительница Бориса давно на кладбище, выругался и поехал на службу. Винил в побеге Бориса Кирилл Валентинович только себя. Медперсонал больницы ничего о ходе следствия не знал и считал Вахметова одним из пострадавших. Да и сам Кирилл, пока не услышал об отпечатке пальцев, допускал возможность непричастности парня к взрыву. У входа в палату Бориса не поставили охрану, его не пристегивали наручниками к кровати, для таких действий не было оснований, а когда они появились, Борис уже сбежал.

Шмелев замолчал.

– И вы его не поймали? – сообразила я.

– Нет, – нехотя признался Кирилл Валентинович, – где-то Вахметов заныкался.

– В ходе следствия не всплывали случайно имена Сергея Пескова, Алены Вербицкой, Михаила Катукова, Андрея Горелова, Полины Хатуновой и Веры Соевой? – не успокаивалась я.

– Вроде нет, но нужно уточнить, – ответил Шмелев. – Много лет прошло, всех фигурантов я не помню, как звали погибших пассажиров и тех, кто выжил, в голове не удержал. Вот Вахметова не забыл, профессиональные ошибки остаются в памяти навсегда. И мы опросили огромное количество народа. Если хотите, можно уточнить, беседовали ли с кем-то из вами упомянутых. А кто они такие?

Платонов рассказал Кириллу Валентиновичу про членов организации «Свобода или смерть» и завершил повествование вопросом:

– Вас не насторожил факт тройного самоубийства сразу после взрыва? Молодые люди не упоминали в записке про терроризм. Они понимали, что, прочитав послание, милиция примется допрашивать их родственников, друзей, не хотели неприятностей для своих семей. Но мне бы показалось странным, что несколько человек добровольно ушли из жизни, написав, что они не могут жить далее, так как совершили нечто ужасное.