Магия Воды

— Безусловно, — кивнул Кими, — но, возможно, сейчас не самое лучшее время. Мы держим их на минимальной мощности из-за драконоборца.

— Драконоборца? — Джосс приподнял бровь.

— Информация только что подтвердилась, — кивнул старший Блум, — наши… друзья только что выловили его в океане. Пока он находится в зоне без магии — он безопасен. Если мы отключим негаторы сейчас, неизвестно, что он выкинет. Обычно у драконоборцев с собой мощнейшие стихийные боевые амулеты. Кроме того, он может связаться с внешним миром.

— Принято, — кивнул Джосс.

Драконоборец оказался довольно молодым парнем с бледной кожей и длинными белыми волосами, свисающими мокрыми патлами. Он был накрепко спеленут широкими листьями каких-то бурых водорослей. На узкую песчаную полоску пляжа его вытащили странные существа: что-то вроде крупных тюленей с большими влажными глазами, и развитыми пальцами на руках-ластах.

— Это снарки, — сказал Кими, отметив замешательство Джосса, — наши друзья. Но мне придется взять с вас словно, что отныне факт их существования будет является приоритетной государственной тайной высшего допуска.

— А если нет? — Зачем-то спросил Джосс, попеременно разглядывая то драконоборца, то снарков.

— Их всех перебьют, — вздохнул старший Блум, печально опустив голову, — у наших берегов осталась последняя популяция. А когда-то это был очень многочисленный народ. Особенно много их было в южных морях, где эльфийские леса тысячами километров тянутся вдоль скалистого берега… Вот именно к эльфам у снарков особенные счеты. Поэтому формально королевство не имеет отношения к варварскому уничтожению флотилии. Это сделали снарки. И, надо сказать, они в своем праве — даже в соответствии с Древним Уложением, основой современной международной правовой системы. Эльфы ведь не всегда рождались бессмертными. Но стали такими после того, как провели повсеместное инициированные своих беременных женщин вытяжкой из сердец снарков. Выживших, жалкие остатки народа, добивали с особенным усердием. Мало кому хочется оставлять таких свидетелей, верно? Но песни снарков все пережили. И дождались возмездия.

— У тебя есть мое слово, — сказал Джосс, опускаясь на одно колено перед пленником, — но сейчас перед нами не эльф, как я понимаю.

— Это драконоборец, — Кими пожал плечами, — они не люди, и не эльфы. Кто его теперь разберет, в каком народе он родился? Они полностью перерождаются в процессе обучения. Говорят, что до его окончания доживает только каждый десятый.

Драконоборец с ненавистью смотрел в глаза Джоссу, ерзая под мокрыми водорослями.

— Мало того, что используете эту мерзость — так еще и нелюдь приспособили для войны! — Выплюнул он.

— Какую мерзость? — Спокойно ответил Джосс.

— Вон! — Драконоборец повернул голову в сторону ржавых башен, — эту мерзость. Негаторы магии полностью запрещены во всем мире! Вы совершили преступление против магии! Вы будете уничтожены!

— Да ты что, — улыбнулся Джосс, — грозный какой. И правда мальчишка что ли? — Последний вопрос он адресовал Кими.

— У драконоборцев возраст может быть обманчивым, — пожал плечами старший Блум.

— А теперь скажи, любезный, с какими такими драконами ты тут собрался бороться? И справедливо ли применять жезл против обычных войск? Я, конечно, понимаю, что вашему ордену надо как-то выживать — но ведь речь сейчас о нарушении законов и обычаев войны, как я понимаю, — Джосс посмотрел драконоборцу в глаза.

— С такими, которых вы тут у себя развели, — сказал, будто выплюнул, тот.

— А ну-ка, поясни. Ты шел в составе десанта для захвата нашей страны. Тебя будут судить в том числе и за нарушение законов и принципов войны. Применение жезла драконоборца против людей, равно как и намерение его применить — серьезное преступление, согласно Королевскому кодексу.

— Я не сражаюсь с людьми! — Драконоборец задохнулся от возмущения, — да, иногда бью других чудовищ. Не только драконов. Мантикоры, неупокоища, вурдолаки! Думаешь, мало их в мире осталось? Думаешь, простому народу легко бы жилось, не будь нас, драконоборцев?

— Покажи мне дракона, — Джосс театральным жестом провел ладонью, указывая на пустынный пляж.

— Видно, что вы спелись не только с тем чудовищем, — ответил драконоборец, — но за гибель двенадцати стихийных магов придется ответить.

— Ты что несешь?

— Ваш главный королевский охранник. Заманил в ловушку двенадцать стихийных магов. Он — крипто-тотемник, из клана драконов. Что, такую информацию держали в тайне от мелких сошек, вроде тебя? — Драконоборец осклабился, продемонстрировав конические, как у акулы, острые зубы.

Закатное солнце расплескало нежно-розовый зефир по песчаным барханам далеко внизу. Дирижабль шел высоко, не меньше пяти километров, так что о прогулках по наружным палубам не могло быть и речи. Пассажирскую гондолу поставили под давление, иначе нормально дышать можно было бы только в кислородных аппаратах. Такая высота была спасением от пустынной жары, и позволяла не перенапрягать штатные климатические установки.

— Все-таки не могу до конца поверить, что все прошло гладко, — с сомнением в голосе проговорила Анна; она провела пальцем по краю бокала с легким Жуйлянским. Алкоголь был уже доступен на борту, хотя до границы эмиратов еще оставалось несколько километров.

— Моя королева, ваша маскировка работает великолепно, — сделал комплимент Питер; он снял хиджаб с головы, но пришлось оставить его накинутым на плечи: нормальную сорочку купить было просто негде, а сидеть с голым торсом в кают-компании, даже на дирижабле отечественной авиакомпании, было не самым лучшим решением.

Анна обошлась хитрым лицедейством и фокусами с косметикой, которым ее давно, в далеком детстве, научила одна из гувернанток по этикету. Магию применять было нельзя — детекторы в аэропорту могли обнаружить такое грубое магическое изменение личности. А это было слишком опасно — учитывая, что они итак воспользовались магическими документами, скрывавшимися в специальных артефактах, спрятанных в локонах Питера. Она настолько не была похожа на свои парадные портреты, что они даже рискнули показаться в общественных зонах. Питера же, главу одной из самых секретных специальных служб, вообще мало кто знал в лицо.

Они медленно подплывали к морю, чуть подернутому рябью. Прибрежная полоса была отмечена тонкой белой линией — пенным прибоем. Внизу дул ветер, грозивший перерасти в песчаную бурю, а на горизонте показались лиловые тучи.

— Не беспокойтесь, моя королева, — сказал Питер, проследив направление ее взгляда, — мы на высотном дирижабле. При необходимости поднимемся над любой бурей. Правда, это несколько замедлит наше продвижение.

Словно в ответ на его слова, тон рабочих винтов вдруг изменился. Питер достаточно разбирался в аэродинамике, чтобы определить изменение шага винта на слух. А потом перемены стали доступны любому наблюдателю — берег моря внизу чуть накренился; тень их аппарата — вытянутая темная сигара на песке — вдруг начала сжиматься.

— Что происходит? — С тревогой в голосе спросила Анна.

— Мы разворачиваемся, — ответил Питер, — нас везут обратно в Эмираты.

Вопреки расхожему мнению, Лейла Третья не любила роскошь. И работать предпочитала в аскетичном кабинете, где было только самое необходимое: простой стол с набором писчих принадлежностей, хрустальный шар защищенной магической связи, голем — секретарь, предназначенный для записей и организации хранения документов. Лейла была просвещённым правителем, и искренне желала добра своему народу. За годы ее правления, несмотря на отчаянное сопротивление ортодоксов, были приняты законы, облегчающие положение мужчин. Проведена судебная реформа, благодаря которой впервые в истории разбирательства по уголовным делам проходили на состязательной основе, с участием адвоката. Однако она, будучи не только прогрессивным, но и умным правителем, прекрасно понимала, что избавление от обычаев темных веков не может быть проведено за несколько дней, и даже лет. Более того — слишком быстрое разрушение, а не трансформация вековых укладов способна нанести ущерб куда больший, чем простое их сохранение. Поэтому ей приходилось поддерживать имидж консервативного монарха, окруженного традиционной роскошью и почитанием, содержать дорогой гарем из отборных красавцев, в том числе выходцев из других стран. Именно поэтому людей, которые имели прямой доступ в это скромное помещение можно было пересчитать по пальцам одной руки.